Санитарка пощупала ему лоб.
— Температура нормальная. Переучился… Велено тебя в нервную палату перекатить. Травм на тебе не найдено.
— А здесь у меня что? — спросил Витька, ткнув пальцем себе в горло.
— Царапина. У вашего брата, как у кошек, вся шкура изорвана.
Витька завопил:
— А шрама-то и не было! Это от пули.
Санитарка седой головой покачала, хотела что-то сказать, но именно в этот момент из кабинета заведующего отделением вышел старый, но еще достаточно дюжий мужчина с костылем.
— Очнулся? Доложи, что ты там делал? — спросил он у Витьки.
— Как что? Что надо, то и делал. Что мог. Конечно, нужно было подготовиться, подчитать кое-что, проконсультироваться. Тогда бы я еще побольше дел наделал. Я, знаете, наверно, приземлился не туда, когда летел сюда, обратно. Наверное, вонзился в дом.
— Туда ты приземлился — ко мне на плечи. Да если бы не я, ты бы в лепешку. — Мужчина поднял глаза к потолку, руки поднял. — Я ж ведь тебя поймал. Гляжу — летишь? Соображаю — лови, Степан. Подставил руки — и готово, поймал. Я, брат, и не таких ловил… — Он шлепнул себя по забинтованной ноге. — А это пустяк в деле — срастется.
Санитарка двинулась на него всей своей белоснежной массой.
— А вы тут голову ему не крутите. Голова у него и без вас слабая. Поймал! — Она перешла на ты. — Ишь ты — поймал! А я вот у заведующего спрошу, может, и тебя, старый болтун, нужно в нервное переводить. Глаза вином залил: споткнулся о мальчишку и ногу сломал, старый хвастун, болтун плешивый.
Мужчина пришел в ярость.
— Во-первых, не плешивый! Во-вторых, как ты знаешь, что я его не ловил? Ты на месте происшествия была? Не была. А кто «скорую помощь» вызвал? Я! На одной ноге скакал!
— Ишь ты, кавалерист какой выискался, — санитарка толкнула каталку никелированную, чтобы катить Витьку Парамонова в нервное отделение.
Под каталкой громко пискнула Анна Секретарева.
Санитарка на Витьку посмотрела строго.
— Пищишь? — и снова каталку тронула.
— Осторожнее. Тут человек, — сказала вылезая Анна Секретарева.
Санитарка открыла рот, наверно, чтобы насчет порядка объяснить. Но Анна Секретарева челку свою поправила и сказала вперед:
— Я делегация. Насчет цветов.
Из санитарки долго выходил воздух и, видимо, почти весь вышел, а именно — голос у нее стал тонким и всхлипывающим.
— Да что он сделал, чтоб ему цветы? Он подвиг, что ли, совершил?.. Пошла отсюда! Я вот сейчас тебя за челку…
Анну Секретареву заслонил мужчина с костылем. Она выглянула из-за его спины и прошептала:
— Витька, спроси. Ну, Витька…
— Крови надо? — спросил Витька у санитарки.
— Я ей сейчас дам крови!
— Не имеете права! — Анна Секретарева отбежала за широкоплечий медный бюст заслуженного академика. — Мы тут всем классом. Мы кровь пришли отдать. Другие отдают, а нам нельзя?
Санитарка шлепнула Витьку по рукам, чтобы за халат не цеплялся, и уже совсем приблизилась к академику, как вдруг по коридору прошел синий ветер. Губы у академика будто бы усмехнулись. Глаза из-под медных тяжелых бровей полыхнули багряным светом. А за окном кто-то громко сказал:
— Каракуты кружевары. Крагли крагли круглокрутки. Носовертки перевертки.
Санитарка обомлела от этих слов, почувствовала в животе жжение.
Анна Секретарева повернулась к окну… Глаза ее распахнулись во все лицо. На крыше невысокого больничного флигеля сидела возле трубы ворона, глядела на Анну Секретареву синим хрустальным глазом и как будто подмигивала.
— Ворона. Синяя-синяя! — крикнула Анна Секретарева. — Витька, смотри. Ну, смотри же — синяя ворона!
А Витька Парамонов все сам видел. В одну коротенькую секунду почувствовал он в себе такое состояние, как будто он крепко выспался, хорошо искупался в прохладной воде, с аппетитом позавтракал и сейчас все его мускулы просят движения, а душа — дела.
— Ура!!! Будет много меди! — закричал Витька. — И нам на памятники хватит! — Соскочил с никелированной каталки и припустил по коридору, по холодному чистому кафелю.
1968