ровалась. На стометровке берёт уверенное первое место. Никто даже близко к её результату не приблизился. Скажете: мансё, мансё, Сонхва победила? Смотрите и читайте дальше, мои наивные девочки и мальчики!
Наша быстроногая Лалиса вышла на дистанцию в десять раз длиннее. Вместе со всеми остальными большой группой замахнулась на километровый забег. И всё бы ничего, но никак не удаётся нашей Лалисе обойти лидера забега…»
С негодованием ВиЧан внимательно пересматривает ролик. Качество низкое, съёмка слишком далеко, но отчётливо видно, как девушка-лидер с хвостом на голове целенаправленно не даёт обойти себя более высокой длинноногой девчонке с густыми волосами ниже плеч. А на финишной прямой, — на видео не видно, что делает хвостатая, но Лалиса по необъяснимой причине резко сбавляет скорость, — снова оттесняет конкурентку назад и приходит первой.
«Девочка моя, а чего ты хотела? Чтобы обгоняемая тобой бегунья вежливо пропустила тебя вперёд? А шелухи от риса пожевать не хочешь? Она тоже талантлива и тоже усердно тренировалась. И побольше тебя, Ли ГаМи не первый год побеждает на этих соревнованиях. С какой стати она будетуступать тебе дорогу? Да ни за что! А если попробуешь прорваться, тебя придержат за локоток. Не слишком нежно, цапнут так, что чуть руку не оторвут…»
ВиЧан с возмущением разглядывает синяк на нежной руке своего кумира…
«Наша Лалиса, — вот тут, девочки и мальчики, я её одобряю, — молча терпеть нарушение спортивной этики не стала и подаёт официальную жалобу в судейскую коллегию. Вот только не учла, а надо было, что чемпионка ГаМи из клана чеболей. Слышали про компанию «Сансилье»? Капитализация много триллионов вон, я даже не в курсе, сколько их там, этих триллионов.
Лалиса-ян, ты не знала? Зато прекрасно знали судьи, ха-ха-ха! А за то, что ты посмела отстаивать свои права, тебя и за стометровку первого места лишили. Знай своё место, Лалиса-ян! И не перебегай дорогу чеболям! Учти на будущее! Соревнуйся лучше в музыке, говорят, ты там что-то умеешь…
И на администрацию Сонхва не рассчитывай. Ничем она тебе не поможет. Они-то прекрасно знают, с кем можно ссориться, а с кем нет.»
Мрачный ВиЧан снова берётся за телефон. На экране высвечивается имя ЮнХо.
— Аньён, ЮнХо. Мне тут однокурсник видео скинул. Сейчас я тебе ссылку отправлю.
— Аньён, ВиЧан. Что за видео?
— Увидишь…
Закончив разговор, ВиЧан садится на пол спиной к своей тахте. Мечтательная улыбка наползает на лицо. У Лалисы проблемы, это очень нехорошо. Но очень хорошо, что она, Лалиса, девушка нереальной красоты, обратилась к нему за помощью. И он сделает всё, что она попросит. Пусть только потом улыбнётся, ему этого хватит. Надолго.
Место действия: больница Сеульского университета
Время действия: 19 октября, 19:20.
Наконец-то я одна лежу вся такая в белом в отдельной палате. Из плюсов: от меня все отстали. Это главное. Главный минус — всё лицо саднит. Только что пришлось стерпеть небольшую косметическую операцию. Заретушировать, — не знаю, как называют медики, художники говорят так, — не сильно большую, но глубокую царапину на лице. Полагаю, при ударе ногтем задели. Хотя могли и ногой кожу рассадить.
Врачи сказали, что намного лучше сразу раной заняться, пока соединительная ткань шрам не сформировала. Мне нужны на лице шрамы? Однозначно нет.
Переломов нет, зубы целы, немедленно сделанная микрооперация на лице не даст появиться шраму — это тоже плюсы. Ещё хорошо, что били меня ногами не в тяжёлых берцах, а в мягких кроссовках. Не будет костных мозолей в месте ударов. Ноги-то у меня тоже изрядно побиты. Да всё тело в синяках, не только лицо.
А если отвлечься от болевых ощущений, какие минусы? Что-то я их не нахожу. Мы с хальмони планировали визит к директору Ю по поводу моего провала на соревнованиях. Ну и что? Теперь он сам придёт, а я ещё подумаю, хе-хе, принимать его или нет. У больных, знаете ли, свои привилегии.
На уроки не смогу ходить? Да пропади они пропадом!
Не смогу с ребятами поработать? Это почему? К воскресенью синяки должны сойти, так что можно будет выписываться.
Услуги медицинские нынче дороги и аппе придётся раскошелиться? Ха, ха, и еще раз ха! Фирма, то есть, школа Сонхва башляет. Так-то я бы полежала сутки, да домой убежала на амбулаторное лечение. В целях экономии. А чужие деньги можно не беречь.
С родными не могу общаться? Не смогу, да. Зато отдохну от них, в больших дозах они вредны для моей нежной психики.
Кажется, сглазила! Слышу голоса в коридоре, знакомые голоса. И даже, не побоюсь этого слова, родные голоса. Дверь распахивается.
— Десять минут! Больше нельзя! — Объявляет доктор. Пакпао пробует возмутиться, харабоджи её одёргивает.
— Ёбо, не надо спорить с доктором.
— Лалиса! — Бросается ко мне СонМи и хватает за руку. Вот этого я и боялась больше всего.
— Отпусти… отпусти немедленно… пабу (дура), мне же больно, — начинаю шипеть, но мало того, что растерянно хлопающая глазами сестрица продолжает держать меня за руку, она вцепляется изо всех сил, не давая вырваться. Слёзы брызжут из глаз фонтаном.
— Да отпусти же ты меня, онни! — кричу так, что начинает болеть лицо. О небеса! Если ещё и швы разойдутся, хотя не совсем швы, и они там как-то хитро склеены. От резких слов лопается зажившая короста на губе, кажется, кровь сочится.
Полный корейский писец. СонМи, полупарализованную моей реакцией, кое-как, что-то нашёптывая в ухо, отрывает от меня доктор. И тут же начинает всех вытеснять из палаты.
— Доктор, — мой голос еле шелестит, говорить больно, — пусть мужчины останутся.
Просьбе моей внимает, выставляет только женскую половину.
— Мы дома с ней поговорим, — обещает кары для моей онни ДжеУк, — но, Лалиса, так тоже нельзя. Зачем ты таким нехорошим словом сестру обругала?
— Я сначала нормально попросила, но она же продолжала, — и чего я оправдываюсь? — Аппа, как ты не понимаешь, она ко мне пытку применила. Начала давить на больное место.
Поднимаю рукав больничной пижамы, показываю пострадавшую конечность. Я ею от ударов ногами защищалась. Отца и дедушку сиренево-фиолетовая гематома, почти полностью испятнавшая предплечье, очень впечатляет. Замечаю чувство облегчения в их глазах, когда осторожно возвращаю рукав на место.
— Передайте ей, что как выйду из больницы я ей по голове настучу. Всё равно она пустая.
Много ещё чего хочется сказать, но трудно и больно.
— Мы ей сами настучим, — улыбается харабоджи. Вот кого я обожаю. Врёт, конечно, не будет он внучку бить, но всё равно приятно. Опять-таки душу ей точно вынут, а это как бы ни хуже.
— Аппа, принесите мне планшет. Пальцами мне двигать можно.
— Хорошо, дочка. Завтра же…
— Я принесу, — заканчивает мысль харабоджи. — Утром.
Всё правильно. Аппе не очень удобно, работает же мужик.
— Кстати, а где мой телефон. Мне бы друзьям позвонить…
Мужчины переглядываются.
— Разбит твой телефон, кто-то наступил на него, — сообщает аппа и тут же утешает. — Завтра же тебе новый куплю.
— Я куплю, — поправляет харабоджи, — и принесу вместе с планшетом.
— Счёт обязательно возьмите, дедушка, — это обязательно, пусть фирма Сонхва возмещает. Не должны мы чужие грехи из собственного кармана оплачивать.
Там же, в то же время. В коридоре.
— Дочка, ты зачем это сделала? — изумляется ХеМи.
— Потому что она пабу, — бурчит Пакпао и вдруг залепляет внучке подзатыльник. Покорно СонМи покачивается от удара.
— Омма! — протестует ХеМи и вдруг сама с другой стороны прикладывает руку к голове дочки.
Немного подумав, старшие женщины ещё раз одаряют дочь и внучку физическим осуждением её глупого и жестокого поступка.
Место действия: школа Сонхва
Время действия: 20 октября, утро.
Школа гудит с самого утра. От шушукающихся группок учащихся самых разных классов слышатся отдельные слова: «напали», «драка», «Лалиса Ким», «СэГе с подружками», «директор ДжиСоп», «хальмони Лалисы».
Бедной ЧэЁн «повезло» вчера остаться в неведении, молва о кровавой битве не успела разнестись по школе в конце дня. Зато сегодня все перемены были заняты тем, что школьники обменивались видеороликами, которые успели снять самые ушлые до того, как директор ДжиСоп их разогнал. Его приказ держать язык и видеозаписи на привязи все дружно проигнорировали. Есть нечто в человеческой натуре, чему не могут противостоять самые мощные авторитеты. Даже в азиатской культуре с её гипертрофированным культом старших
ЧэЁн растерянно хлопает глазками. Её никто не удосужился снабдить видеозаписями, она знала меньше всех. Да ещё и виноватой остаётся.
— ЧэЁн! — в классе к ней поступают одноклассницы. — Что с Лалисой? Ты ей подруга, ты должна знать.
— Подруга, — потерянно соглашается девушка, — но не знаю. Она на звонки со вчерашнего дня не отвечает.
— Тоже мне, подруга, — пренебрежительно замечает ДаМи.
— Да уж… — соглашаются ЧеРиш и МиЁн. МиЁн озаряет идея.
— У неё же сестра есть! Ей позвони!
Настырные девицы вынуждают ЧэЁн звонить онни Лалисы.
— Аньён, СонМи, это я, ЧэЁн. Онни, ты не знаешь, как там Лалиса? — ЧэЁн недоумённо смотрит на телефон, растерянно говорит. — Отключилась. Не хочет говорить.
— Позвони ещё кому-нибудь, — требуют одноклассницы.
— Кому?
— Маме её позвони. Или ещё кому-нибудь…
— А ну, отстаньте от неё! — ДжонГук не выдерживает сцены беспардонного прессинга. Отгоняет настырных девиц.
— Мы — одноклассники, имеем право знать! — верещат девчонки.
— Имеете, имеете… — ворчит ДжонГук, — а принуждать и голову морочить не имеете.
— А мне вот тоже интересно, — вмешивается СуХён.
— Тебе-то что нужно? — ДаСоль неожиданно встаёт на сторону ДжонГука. — Мы и так всё уже знаем. СэГе с такими же ненормальными подружками напали на Лалису и сильно её избили. Их застукала бабушка Лалисы и отлупила уже их. Лалису увезли в больницу. Ей разбили лицо и наставили тумаков, но она жива. В машину скорой помощи сама шла. Так что думаю, скоро выйдет. Придёт через несколько дней и сама всё расскажет. Что вам ещё надо?