Вытаскиваю из нагрудного кармана бумагу. Отдаю. Директор Ю бережно прячет её в стол. Инструктирует.
— Когда купите новый костюм, тоже счёт нам отдайте.
Потом некоторое время разбирались, как дозвониться до Лалисы. После нескольких звонков выходим на дежурного врача, и через его телефон слышу голосок внучки. Короткий разговор и всё. Моя Лалиса всё обдумала.
— Она сказала: двадцать миллионов. И ещё есть условие: все трое должны уйти из школы. Иначе она сама уйдёт.
— Про СэГе я понимаю, — осторожно говорит директор Ю, — но её подружки не так уж виноваты.
— Лалиса считает, что если бы не подруги, она смогла бы убежать. Они не дали ей этого сделать. Фактически избивать Лалису начали они. СэГе присоединилась чуть позже.
На господина Чонга стараюсь не смотреть. Настолько у него подавленный вид.
— Мы не заинтересованы раздувать это дело до уголовного суда, — мягко объясняет директор Ю. — Но если вы и родители подруг вашей дочери откажетесь улаживать дело миром, мы сами, школа Сонхва, подадим на вас в суд. И добьёмся справедливого приговора. Школу ваша дочка будет заканчивать в Анян. Слышали о таком заведении?
Всё. Тесто для запекания в печи готово. Это я про бедного господина Чонга.
Господин Чонг уходит, тяжело переставляя ноги и еле слышно прощаясь. Я остаюсь. Директора вопросительно смотрят на меня.
— Есть ещё одно дело, уважаемые. Пригласите, если можно, учителя физкультуры ХеДжина.
Окончание главы 6.
Глава 7. Благоденствие Лалисы
Место действия: больница Сеульского университета
Время действия: 22 октября, время 09.10
Позавчера вдруг выяснилось, что правый большой палец ушиблен. Когда попыталась стучать по клавишам планшета. Перепугалась страшно. Вдруг вывих или ещё какое-то серьёзное повреждение? Я ж пианистка! Врач сводил на рентген и успокоил. С костями и связками всё в порядке. Ушиб и не слишком глубокий. Почему-то именно так сказал.
Но всё равно, на пробел приходится приучать себя нажимать левым пальцем. На планшете не так удобно, как на компьютере, и стол в палате не предусмотрен. Так что только хардкор, только развлечения в постели. Худо-бедно, но десяток страниц уже слепила. Хорошо, что память замечательная и помню момент, на котором ещё дома остановилась. Когда запугивала онни, что мне нужно приложить усилие для запоминания и какое-то время на разгон и остановку, не то, чтобы совсем врала, но преувеличила точно. А чего она?
Как победить в жизни? Добиться успеха, выпрыгнуть наверх? А надо всё выкручивать к своей пользе. Если сумеешь — станешь непобедимой. Выглядеть будет примерно так: враг подстреливает тебя на дистанции, ты вместо того, чтобы падать, жалобно вереща, прибавляешь ходу. Невозможно победить того, кто любой ущерб оборачивает к своей выгоде.
Мне нравится, что меня отправили в больницу? Да кому же это может понравиться? Но нет худа без добра, у меня образовалась масса свободного времени, которого в обычном режиме у меня жуткий дефицит. Двигаться мне тоже можно, хотя есть ограничения. Доктор строго-настрого запретил резкие движения: прыжки, броски, толчки. И ещё мимику запретил:
— Твоё лицо должно выглядеть неподвижной маской. Не надо улыбаться, тем более, смеяться. Любая мимика запрещена. Не волнуйся, это ненадолго.
Так что сейчас постоянно играю роль сфинкса.
Время обеда подступает незаметно. А вот жевать, не двигая мышцами лица, намного труднее. Невозможно. Но медленно и осторожно — вполне.
После обеда минут сорок отдыхаю, время от времени встряхиваю кистями. Нагрузка на них нонче концентрированная. Спать после обеда не хочется. Наверное, потому что больничных порций не достаточно, чтобы загрузить организм.
Ещё надо поработать над собой. Прыгать нельзя, а стопы размять, почему нет. Особенно лёжа и сидя. На пальцах можно походить, снова размять. Теперь балетные стойки и движения, растяжку…
Зашедшая в палату медсестра застаёт меня на полу в шпагате. Дожимаю его почти до конца и, надеюсь, к концу больничного периода ликвидирую это «почти». В этой растянутой позе опять ритмично и долго двигаю ступнями. Вытягиваю их, вращаю ими.
— Что это ты делаешь? — медсестра ответа не ждёт, продолжает, — к врачу, лицо смотреть.
Врач, к которому меня отконвоировали, аккуратно снимает повязку, внимательно осматривает мою рану на лице. По удовлетворённому хмыканью делаю вывод, что всё в порядке.
— Она шпагаты в палате делает, — закладывает меня сестра. Не реагирую, я — сфинкс.
— Шпагаты? — задумчиво переспрашивает врач, — головой при этом не трясёт? Спокойно сидит и всё? Пусть делает. Лалиса-ян, только аккуратнее. Тебе даже ходить надо осторожно. С сотрясением мозга не шутят. Даже лёгким.
Согласно опускаю и поднимаю ресницы. Ими, ха-ха-ха, можно двигать. Все рекомендации старательно выполняю. Шаг освоила такой, что голова и вся верхняя часть тела при движении неподвижны. Не идеально, врать не буду. Надо вот такой тренировать: https://youtu.be/XkDp234u714
По приходу в палату, — шла медленно, изо всех стараясь не менять высоту головы ни на миллиметр, — вспоминаю о ещё одном деле. Надо поэкспериментировать с шевелюрой. Вооружаюсьрасчёской.
Когда удаётся сплести небольшую узкую косичку спереди слева, меня отвлекает телефон. Появился у меня снова этот бесцеремонный девайс, нагло распоряжающийся моим вниманием.
— Юри? — приходится возвращать норовящее расплыться в улыбке лицо в состояние застывшей маски, — аньён!
— Как у тебя дела?! Только сейчас смогла дозвониться? Что у тебя было с телефоном? Я тебе сделала новые рисунки! Когда ты напишешь новую книгу? Хоть немного…
Опять приходится давить рвущийся наружу смех. Не понимаю, почему при её такой ужасной надоедливости мне нравится с ней общаться?
— Сегодня же к тебе в больницу приеду!
— Ой, не надо, Юри. Выгляжу ужасно, не хочу, чтобы ты меня такой видела…
— В какой ты больнице? — Юри не желает ничего слышать. А придётся.
— Не скажу.
— Ну, Ла-ли-и-и-са!
— Отвечаю на твои вопросы по порядку, — методично начинаю восстанавливать порушенную канву беседы. — Телефон у меня был разбит, поэтому ты не могла дозвониться. Надо было купить новый, вытащить и принести симку из старого. Короче, только со вчерашнего вечера телефон появился.
— А что с этими бандитками? Их накажут?
— Рисунки мне сделала? Замечательно. Но только дома смогу посмотреть. С телефона неудобно почту просматривать, — методично продолжаю отвечать на заданные вопросы. — Когда новую книгу напишу? Тут могу тебя обрадовать. На уроки, тренировки и репетиции не хожу, занимаюсь лечением и книгой. Целиком не напишу, конечно, но сильно продвинусь.
— Ну, Ла-ли-и-и-са! — опять стонет Юри. Почему-то тщательные и исчерпывающие ответы на её же торопливые вопросы девочку не радуют. Опять с трудом удерживаюсь от смеха.
— Бандиток обязательно накажут. Из школы их точно выпрут. И это, Юри… мне с тобой доктор запрещает разговаривать.
— Ы-ы-ы… — не опознаю междометия, испущенного Юри.
— Когда разговариваю с тобой, постоянно тянет хохотать, — объясняю я, — а мне доктор запретил смеяться, чтобы ранка на лице хорошо срослась. Поэтому тебе ко мне нельзя. Я слишком сильно радоваться буду, и швы разойдутся.
Такой поворот девочку устраивает. С трудом, но устраивает.
— Когда выйдешь, сразу дай мне почитать, что написала, — требует Юри напоследок.
— Сразу не получится, Юри, — с наслаждением прислушиваюсь к её стонам. — Только через полчаса, как дома окажусь. Надо включить компьютер, загрузить начало, скачать с флешки продолжение… это если меня родственники не примутся терзать. Против мамы и бабушки я бессильна.
Когда отключаюсь, с трудом сдерживаю улыбку. Необычайно забавная девочка. И принимаюсь за книгу…
За два дня до.
Место действия: квартира семьи Чонг
Время действия: 20 октября, время 20.20
— Дорогой, что ты делаешь? — взвизгивает женщина и бросается к улетевшей в угол от мощной оплеухи девушке. СэГе неуклюже ворочается, кое-как вылезая из-под опрокинутого кресла.
— Что я делаю? А действительно, что я делаю? Поздно уже что-то делать. Эта тварь, которая считается нашей дочерью, уже такого наделала… — обманчиво спокойно заявляет мужчина и садится в кресло.
— Ну-ка, иди сюда! — командует он.
— ДаХун, не надо! — умоляет жена.
— Поставь её вот тут, — не обращая внимания на просьбы жены, мужчина тычет пальцем перед собой. Дождавшись желаемого, начинает воспитательную беседу.
— Сначала расскажу тебе, что ты натворила, а ты мне потом — зачем ты это сделала.
— Итак. Администрация школы уверена, что зачинщица — ты. Как мне рассказали, ты не первый раз кидаешься в драку с этой Лалисой Ким. Поэтому, с какой стороны на осла ни смотри, он останется ослом. Ты — главная виновница, тебе и отвечать. Вернее, всем нам.
— Вы разбили ей телефон. Платить — мне, — ДаХун загибает первый палец. — Вы изорвали ей школьный костюм. Они купят новый за мой счёт, — загибается второй палец. — Счёт из больницы оплачивать тоже мне.
ДаХун перестаёт мелочиться и загибает оставшиеся пальцы.
— Мне прямо сказали, что если мы не заплатим Кимам двадцать миллионов, как компенсацию морального ущерба, ты сядешь в тюрьму, — ДаХун загибает все пальцы на второй руке.
Супруга ахает и прижимает руки к лицу. СэГе опускает голову ещё ниже.
— Из школы вам всем придётся уйти. Тихо, если мы всё выплатим и громко, если начнём спорить. Естественно, я спорить не собираюсь. Только уголовного суда нам не хватало.
— Теперь объясни мне, дочка, как ты умудрилась в один день, да какое там! В один час, в одну минуту спустить всё своё будущее в канализацию? За каким хером ты ринулась в драку с этой девочкой? Что такого она могла сделать, чтобы ты, не задумываясь, пожертвовала своим будущим? Она — террорист и угрожала взорвать в центре города атомную бомбу? Или закинуть в городской водопровод какой-нибудь ужасный яд? Угрожала в Сонхва всех расстрелять? Скажи мне, дочь, чем тебе так не понравилось Сонхва, что ты решила, что в тюрьме тебе будет лучше?