— Да не то, чтобы… — Джессика отводит глаза, и тут же взрывается. — Я ей сколько раз говорила? Не бери ничего без спроса в моём шкафчике! Онни, я у тебя маску взяла, надеюсь, ты не против?
Последнюю фразу произносит не своим противно гнусавым голосом. Слегка чумею от такого взрыва.
— Я понимаю, когда мы были трейни, можно и в казарме пожить, — бубнит на тон ниже Джессика, — но сейчас, когда мы в топе всех чартов, когда нас на улице узнают…
— Это ещё что, — подсыпаю ей перца на рану, — скоро ты совсем на улицу выйти не сможешь.
— …
— Фанаты проходу не дадут. Наглые папарацци будут фотографировать со всех сторон, могут одежду на сувениры разорвать. Без охраны не выйдешь или гримироваться придётся, чтобы не узнали. Нелегальные шпионы так живут, всю жизнь прячутся.
Джессика мрачнеет ещё больше.
— Поэтому я никогда не буду айдолом, — выношу итоговое резюме.
— Мелкая, я тебя сейчас придушу…
Опасливо отсаживаюсь подальше. Куда-то не туда меня понесло.
— Джесс, может не всё так плохо?
— Ты только представь, Лалиса! Даже макнэ группы меня учит жизни! А сама никак привыкнуть не может, что в мои вещи соваться не надо.
Злоба в глазах подруги предназначается не мне, ясно это понимаю. Но как же её разобрало! Не ожидала такого. И почему-то её проблемы представляются смешными. Только попробуй это скажи. А попробую!
— Джесс, бытовые неудобства самой решить невозможно, я понимаю. Но с макнэ и с другими разобраться ведь не сложно.
— Как, Лалиса?! Как?! — От её выкрика проезжающий рядом с нашей скамейкой велосипедист шарахается в сторону и чуть не падает.
— Скажи, ты не знаешь, белый перец существует?
Как ни странно, да. Есть такое. Объясняю подруге, как она может проучить макнэ.
— Она же прокладки у тебя тоже ворует?
Через полминуты, когда до неё доходит идея, начинает неудержимо хихикать. Присоединяюсь.
— Только смотри, сама не перепутай, — опять ржём.
— Нет, — с сожалением вздыхает подружка, — как девушка, я не могу на такое пойти. Слишком жестоко.
— Можно по-другому, — идей у меня много. Щедро ими делюсь.
— Самое главное не в этом. У тебя ведь со стаффом тоже трения? Но ты же артистка! Что тебе стоит начать играть?
— Во что?
— Не во что, а в кого! Играй послушную и покладистую корейскую девочку. А сама поступай по своему разумению…
Объясняю, а сама думаю: а ведь рецепт годится и для меня! Зачем оказывать взрослым сопротивление в лоб? Так только подростки поступают. И то не все, а самые дебильные. Поддаются на все действия взрослых тоже не самые умные. Не самые тупые, а просто тупые. Вздыхаю. Именно к таким я и отношусь.
— Спасибо тебе, Лалиса, — говорит Джессика на прощание, — а я ещё думала, ехать к тебе или нет.
Вызываем такси, которое развозит нас по домам.
Вечер, дома.
— И где ты пропадала столько времени? — Бабуся припирает меня в гостиной. — Почему на звонки не отвечаешь? Что я должна думать?
Омма в такт словам свекрови согласно кивает. Онни благоразумно исчезает в своей комнате.
— Что-нибудь случилось? — Невинно распахиваю глаза и начинаю «паниковать». — Кто-нибудь заболел?
Обеспокоенно обшариваю всех глазами. Мама и бабушка здесь, онни тоже и в здравом уме, судя по поведению. Дедушка, слегка посмеиваясь, сидит на диване. Папа?
— Да что такое ты говоришь?! — Набрасываются обе.
— У-ф-ф-ф! — Облегчённо вздыхаю. — Слава небесам, всё хорошо. А где же тогда папа? Он случайно не в ресторане со своим другом ХёнСоком-сии?
Кажется, первый раунд за мной. Старшее поколение принимается вызванивать папочку, а я проскальзываю в свою комнату. Распластываюсь на кровати, прямо на разбросанных футболках, штанах и прочих атрибутах верхней и нижней одежды. Кроссовок же на кровати нет? Вот и не требуйте с меня больше ничего. Заглядываю в телефон, ого! Пятнадцать звонков от парней. Лихо я их построила! Но приходится вставать.
— Внучка! — Пакпао смотрит строго, очень строго. — Я так и не услышала ответа. Почему ты не отвечала на звонки?
— Потому что отключила звук, — показываю ей длинный список абонентов. — Смотри, бабушка. Если бы я каждый раз вытаскивала телефон, я б с ума сошла. Разве ты хочешь, чтобы твоя любимая внучка съехала крышей?
— Что?! — Хальмони выпучивает глаза. — Что за выражения?
У-п-п-с! Само вырвалось, я не виновата.
— Не обращай внимания, это молодёжный сленг. Означает: сойти с ума. Неужто ты, моя любимая хальмони, желаешь мне такого?
Хальмони теряется, в моих больших и прекрасных глазах неподдельные слёзы. Заплачешь тут. Не успеешь от одних увернуться, тут же другие подстерегают.
— А ты, моя любимая внучка, неужели хочешь, чтобы я, твоя любимая бабушка, сошла с ума? Или как ты выражаешься «съехала крышей»?
Ого! Бабуля способна на сарказм? Сразу видно, что не кореянка. От удивления аж слёзы высыхают.
— Хальмони! — Голос делаю как можно проникновеннее. — Мобильники появились совсем недавно. И раньше прекрасно без них обходились. И никто не беспокоился. С чего ты вдруг так взволновалась? Ты прекрасно знаешь, куда и зачем я пошла. Наша страна — самая благополучная в смысле преступности. Что может случиться со мной среди бела дня в центре города?
— Почему ты не отвечала на мои звонки? — Упирается бабуля.
— А разве я не сказала? — Удивлённо распахиваю глаза. — Вот теперь я начинаю за тебя волноваться…
— Прекрати! — Требует бабуля. За спиной появляется поддержка. Глаза ХеМи смотрят на меня с превеликим осуждением.
— Парни из группы забросали меня кучей звонков. А разговаривать с ними не хотела, вот звук и отключила. Я ж не знала, что ты тоже звонила.
— Зачем они тебе звонили? — Подключается омма.
Да чтоб вас! И отшутиться нельзя, они шуток вообще не понимают. А так хочется…
— Это наши дела. Долго рассказывать…
— Расскажи! — Требуют хором.
— Хорошо. Но только взамен. Расскажите мне обе, что делали весь день. С утра. По минутам. Не забудьте про СонМи, аппу и харабоджи. Подробно, подробно. Я слушаю.
Ставлю локти на колени, ладошки под подбородок, я вся — внимание.
— Внучка, мы не обязаны давать тебе отчёт, — строжает бабуля, мамочка поддакивает.
— Не обязаны, — соглашаюсь мгновенно, надо осваивать поперечное соглашательство, — но знать, что вы от меня требуете, вы обязаны. Вы устроили мне допрос с пристрастием, будто я совершила преступление, попала в полицию, а вы — дознаватели. Вот я и хочу, чтобы вы чётко представляли, чего добиваетесь от меня. Давайте, рассказывайте. Мама, как ты делала утром соус к рамёну? Чем занималась ты, бабуля, когда я ушла на репетицию? Кому звонила, по какой причине, о чём разговаривали? Я слушаю.
Вместо рассказа сверлят меня глазами, в ответ невинно хлопаю ресницами.
— Приберись в комнате. Немедленно! — Пакпао всегда оставляет последнее слово за собой. — Через полчаса проверю.
Меня оставляют в покое. С облегчением падаю обратно на кровать. Ненадолго. Дверь опять открывается, как и мой глаз. Открывать оба не нахожу нужным, и так вижу, что это онни.
— Лалиса, когда следующая глава будет?
— Точно не сегодня. Хальмони велела прибраться. Ты же мне поможешь?
Онни тут же исчезает. Вздыхаю: вот так всегда! Всё самой, всё — одной. Сажусь и разглядываю обстановку. Решительно встаю и к шкафу. Распахиваю дверцы и вываливаю кучи с полок в общую кучу на полу.
Сортирую одежду, футболки к футболкам, штаны к штанам, панамки к панамкам и так далее. Укладываю, параллельно отбрасывая нуждающееся в стирке. Формирую несколько стопок и так, чтобы наружу выглядывала середина сложенной вещи. Чтобы можно было легко выдернуть даже снизу. Прикидываю объёмы и когда помещаю в шкаф, удивляюсь. Всё влезает и даже место остаётся.
Оцениваю объём грязной одежды. Наверное, влезет и она. Оцениваю изменившуюся обстановку. Порядок идеальный, но что-то грызёт, чувство какой-то незавершённости.
Открывается дверь. Пакпао.
— Наконец-то… а это что?
— В стирку.
— Чего же ты стоишь? Неси, — отдав последнюю команду, уходит.
Подхожу к куче, вытаскиваю несколько мелких вещичек и резким движением веером разбрасываю их по комнате. Оглядываю с удовлетворением. Вот теперь идеально!
Остальное отношу в коробку с грязной одеждой. В объёмном пакете.
Место действия: школа искусств Сонхва.
Время действия: 5 октября.
Сонсэннима ЧханМина надо уволить из школы. Скажите на милость, зачем в школе искусств учитель физики — неудержимый фанат своей науки? Ученики школы нацелены в шоу-бизнес, музыку, поэзию и прочую гуманитарность. Зачем им физика? Математика тоже для общего развития, не более, и, видимо, госпожа ХаНи всё понимает, хотя тоже любит свой предмет. Наверное, сказывается общая политика школы: она — лучшая и у неё всё должно быть лучшим. Учителя физики и математики такие, что могли бы с успехом преподавать в физматшколах, физкультурник запросто поднимет национальную сборную по какому-нибудь виду спорта. Если на учителей музыки и хореографии я согласна, раз уж попала сюда, то эти мне зачем?
— Ким Лалиса… — ну, вот, опять! — Скажи, какие источники рентгеновского излучения ты знаешь?
Встаю.
— Сонсэнним, источники могут быть искусственными и естественными. Естественные источники — Солнце и другие звёзды, радиоактивные вещества. Искусственные — бетатроны, линейные ускорители, рентгеновская трубка. Во всех перечисленных устройствах главный принцип действия — торможение электронов.
— Замечательно… — улыбается так, будто ему яйца почёсывают. Достал вконец!
— А можно вопрос, сонсэнним? Два, нет три, но маленьких?
— Если не долго. Спрашивай, — размягчённая добрая улыбка освещает класс.
— Вы можете сходу перечислить дюжину фамилий великих физиков?
— Лалиса-ян, я могу сходу сотню перечислить.
— Я не против, но это слишком долго.
— Ньютон, Коперник, Галилей, — сонсэнним начинает издалека, хорошо не с Аристотеля, — Кеплер, Лаплас, Паскаль, де Бройль, Ампер, Вольта, Лоренц, Максвелл, Стокс…