— Введите меня в курс дела, саджанним, — пусть я по корейским меркам веду себя по-хамски, но вообще-то сижу скромно, коленки вместе, ручки сложены. Короче, пай-девочка.
— Городской совет по образованию и спортивный отдел городской администрации, — «начальство» — одним словом перевожу для себя, — предлагают отменить результаты тех соревнований и утвердить новые. В свете открывшихся, — директор морщится, — и очень шумных обстоятельств.
— Разве такое возможно? — понимаю, что когда под задницей у чиновников горит, они ещё и не на такое способны, но надо же и меру знать! — Первый раз слышу, что можно отменить решение спортивных судей. Даже когда их официально признают ошибочными.
— Такое бывает, Лалиса-ян, — замечает физкультурник.
— Если бывает, то это не правильно, сонсенним. Судей можно дисквалифицировать или понизить им категорию, но их решение отменять нельзя. Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Почему ты так думаешь, Лалиса-ян? — спрашивает уже директор ДжиСоп. Ненадолго задумываюсь.
— Во-первых, тот миг торжества, который испытывает чемпион, восходя на пьедестал сразу после победы и принимая золотую медаль, уже никто не вернёт. Процедуру награждения можно провести повторно, но в подобном фарсе я принимать участия не собираюсь.
— А во-вторых? — ДжиСоп-сии воспринимает мой отказ спокойнее всех.
— Во-вторых, сложно сделать технически. Что делать с этой ГаМи? Она полное право имеет на серебро…
— Не имеет, — кратко замечает директор Ю и далее объясняет: — её результат и награждение уже аннулированы, сама она дисквалифицирована до окончания школы.
— С тысячеметровой дистанцией всё просто. Меняется чемпионка одна на другую и всё. Ну, если бы я согласилась. Зато непомерные сложности возникают со стометровкой.
Делаю паузу, но меня никто не прерывает. Направление задано, все думают в ту же сторону. И сказать не успеваю, раньше всех сообразивший физкультурник опережает меня.
— Да. Там сложнее. Надо отбирать бронзовую медаль, отдавать её серебряному призёру, отобрав у неё медаль, которую отдать бывшей официальной чемпионке… — мрачно описывает неприятные перспективы физкультурник.
— Столько людей будет обижено, и виноватой будут считать исключительно меня, — завершаю мысль по-своему. — Просто потому, сонсенним, что так легче. Имён судей никто не запоминает. Скажите, уважаемые, зачем ЭТО мне? Да пропади они пропадом, эти медали!
— Лалиса! — слегка одёргивает меня директор Ю. — Держи себя, пожалуйста, в рамках.
— Извините, — каюсь, но отступать не намерена. — Только меня одна эта мысль выводит из равновесия. Нет. Ни в какой форме я не буду за свой счёт закрывать чужие ошибки. Ещё и виноватой при этом останусь.
— Что ты предлагаешь, Лалиса? — устало вопрошает директор Ю.
— Вы у меня, несовершеннолетней ученицы совет спрашиваете, саджанним? — что-то подобное готовила и ждала, и всё равно вопрос потрясает. Окореилась я что ли вконец?
— Всё равно без тебя никак не обходится, — объясняет директор ДжиСоп. — Ты же отказываешься следовать плану городских властей.
— Хорошо. Дело в том, что школа Сонхва тоже потеряла лицо. И даже больше остальных. Частично положение спас учитель ХеДжин, не оставив без внимания грубое нарушение спортивной этики. Но сама школа пока ничего не сделала, чтобы защитить меня и в свою очередь не оставив без ответа столь недостойные действия судейского жюри.
— Мы подали в городской совет управления требование сменить всю судейскую бригаду, — замечает директор Ю.
— Это хороший ход, — подсластить горькую пилюлю не помешает. — Но слабоватый. Если бы не было такого шума, вполне хватило бы увольнения председателя жюри. Это же он продавил своё решение, я не ошибаюсь, сонсенним?
Физкультурник молча кивает.
— Поэтому отпор должен быть громким, саджанним. Все учащиеся должны увидеть, что школа Сонхва горой стоит за своих ребят. И вас будут уважать ещё больше.
— Что ты предлагаешь, Лалиса-ян? — после паузы опасливо спрашивает директор.
— Школа Сонхва должна официально, скажем, года на три отказаться от участия в городских соревнованиях, саджанним, — чеканю слова, как тяжёлые монеты и добавляю жёстко. — ВО ВСЕХ городских соревнованиях.
— Ты не понимаешь, Лалиса, — устало, как капризному ребёнку, улыбается директор Ю. — Это просто невозможно. Мы обязаны подчиняться указаниям городского совета по образованию.
Мне, несовершеннолетней школьнице, надо учить взрослых людей, как продавливать свою линию?! Приходится.
— Подчиняться можно по-разному, саджанним. Можно, например, намеренно посылать на городские соревнования самых слабых и никчёмных в спортивном смысле учеников. Кто вам может помешать это сделать?
Мужчины переглядываются. ДжиСоп-сии начинает улыбаться. Кажется, ему понравилась эта идея.
— Параллельно организуйте школьные открытые чемпионаты. По тем видам, которые сможете. Пригласите участвовать остальные школы. Разве вам смогут это запретить? Привлеките спонсоров. Ни одна серьёзная корпорация не откажется от такой рекламы. А у нас учится Сон Юри-ян. Полагаю, чеболи Сон тоже не дураки отказываться спонсировать Сонхва. Потому что наша школа обладает огромным потенциалом в этом смысле.
Практически вижу, как уже щёлкают шарики у сузившего глаза физкультурника.
— А когда результаты и призы начнут превосходить городской уровень, тогда Сонхва ждёт полный триумф. Со своей стороны могу пообещать, что на городские соревнования я точно больше не пойду. Зато на школьных покажу результаты, до которых городским чемпионам будет очень далеко. Как пешком до Франции.
Слегка переиначила русскую пословицу, но мужчины проникаются.
— На школьных-то соревнованиях меня ведь не будут подло затирать…
— Серьёзно возвращаться в город всё равно придётся, — размышляет директор Ю.
— Возвращайтесь, — пожимаю плечами. — Но уже со своими судьями, с огромным авторитетом, короче говоря, на своих условиях, саджанним.
— Хорошо, Лалиса-ян, мы тебя поняли. Можешь идти, — директор Ю отпускает меня. Дёрнулась поклониться, но лишь намечаю движение. Как оно въелось-то а!
— Только помните, что на городские соревнования я больше никогда не пойду.
Иду по коридору в сторону столовой. Думаю. Даже в Корее, с её жёсткой этикой и практически бесправным положением младших перед старшими, вполне возможно проводить свою линию. Почему мне не могли просто приказать не выпендриваться, взять под козырёк и сделать, как велено? Очень просто. Ясно им показала, что при этом они, — повторяю, они, а не я, — потеряют лицо. Самое жуткое положение для азиата.
Они могли что-нибудь похитрее придумать. Так и я могу. Никогда никому не скажу и не признаюсь, но ведь АсНабен (злая стерва) это я. И укусить АсНабен может кого угодно за любое место. Разнюхают, что она это я? И что?
Окончание главы 8.
Глава 9. Спонтанный бенефис
Место действия: школа Сонхва.
Время действия: 28 октября, обеденный перерыв.
Когда садимся с ЧеЁн за стол, на нас нападает мощный вихрь и отпугивает вознамерившихся сесть с нами одноклассниц. Имя вихря Сон Юри.
— Лалиса! Наконец-то я тебя поймала! Где ты всё время прячешься? Аньён, онни. Почему так долго нет продолжения?!
Впервые за много дней начинаю улыбаться. Еле заметно, но тем не менее. Вихрь не ждёт никаких ответов, мчится к раздаче, уговаривает, — как это ей удаётся? — небольшую очередь пропустить её вперёд. ЧэЁн очумело смотрит на неё, я начинаю хихикать. Вот почему я запретила ей в больнице появляться. У меня сразу рана на лице открылась бы. Сегодня утром, когда решила переклеить пластырь, внимательно рассмотрела это место. Чуть-чуть по цвету не совпадает, и если сильно-сильно присмотреться, на полмиллиметра уровень кожи ниже. Впрочем, мне предстоит в конце недели ещё один поход в больницу. Завершающая процедура. Кстати, уже оплаченная.
Вихрь бежит к нам, на мой взгляд, только чудом не роняет поднос и не падает сама. ЧэЁн смотрит с откровенным испугом, но мужественно остаётся за столом.
— Сначала поешь, Юри-ян, мы никуда не торопимся, — пытаюсь заткнуть фонтан, чтобы дать ему отдохнуть. Удаётся, включив свой.
— Почему же долго нет продолжения? Что такое ты говоришь? Трёх дней не прошло, как я тебе переслала полсотни новых страниц. Зачем ты так быстро читаешь? Если прочитала — перечитай. Что значит, я прячусь? В столовой ты всегда можешь меня найти. Уроки могу пропустить, столовую — никогда.
ЧэЁн с испугом глядит уже на меня. Это не заразно? — вопрошают её расширенные глаза.
О том, что полувыходные дни не прошли даром и готово ещё почти два десятка страниц, не говорю. Сюрприз будет.
— На самом интересном месте… — Юри исхитряется издавать стоны чуть ли не во время пережёвывания, — зачем ты так делаешь, Лалиса?
— Затем, что каждая моя строчка интересная, — веско возражаю я.
— О каких страницах вы всё время говорите? — успевает вставить вопрос ЧэЁн.
— Тебе не интересно будет, книжка пишется на английском, — отмахиваюсь от подружки, которая не унимается. Английский у неё на уровне родного, не зря же в Австралии жила.
— К тому же она про мальчика, а мальчиков ты боишься, — ЧэЁн на мои слова хмурится, а Юри начинает хихикать. Незаметно подмигиваю ей, что тоже помогает ей есть и не болтать беспрерывно.
— А так как мальчиков ты боишься, то для тебя это не интересные приключения, а триллер, похождения жутких монстров, — Юри продолжает хихикать, — девочки…
Тут вперяю взгляд в Юри и поправляюсь.
— Нормальные девочки такое не любят читать.
Юри от смеха чуть суп, набранный в рот, не расплёскивает.
— Только такие ненормальные, как она, — тычу вилкой в сторону малявки и принимаюсь за второе. Моё замечание вызывает у Юри очередной приступ веселья.
Худо-бедно расправляемся с обедом. Допивая чай Юри заявляет:
— Сегодня ты и твой аппа приглашены к нам на ужин. Моим отцом. Так что готовься, Лалиса.