И немного помолчав, он у меня уточнил:
— Ты вообще кем был по жизни?
— Ну, сначала учился, потом занимался торговлей и сделками, — переиначил я свою студенческую жизнь и пребывание на станции в более простые и понятные термины.
Драгонита явно не интересовали подробности или частности моей жизни, он хотел понять в общем.
— Так я и подумал, что настоящим воином ты никогда не был. Поэтому для меня еще более непонятно, как и почему ты оказался тут.
— Судя по всему, по своей глупости, — пожав плечами, ответил я.
— Оно и видно. И эта глупость обойдется тебе очень дорого. И посмотрев на меня, он усмехнулся.
— Потому что теперь мне придется сначала сделать из тебя хотя бы какого-никакого воина. — И он улыбнулся своей клыкастой пастью.
— А начнем мы прямо сейчас.
После чего он вышел немного вперед и сказал:
— Чем быстрее ты освоишь то, чему я смогу тебя обучить, тем быстрее мы сможем перейти к следующему шагу.
И он показал на меня.
— Где бы ты ни оказался и что бы с тобой ни произошло, у тебя всегда с собой будет самое грозное и опасное оружие, которое у тебя когда-либо было.
И он, помолчав, добавил:
— Это ты сам. Все остальное делает тебя лишь чуточку смертоноснее и опаснее.
И он обошёл мою стоящую в центре зала тушку кругом.
— Я не могу научить тебя сражаться или вести бой, честный или нечестный. В этом мире можно научиться лишь трем вещам. Умирать, убивать и выживать. И лучше всего материал, как известно, усваивается на собственном опыте.
И этот хищник слегка облизнул свои узкие губы.
— Все это будет происходить на твоем собственном опыте. Придешь сюда, когда воскреснешь.
И я ничего даже не успел осознать, как в этом зале умер впервые.
Мгновенно, даже ничего не поняв.
Умирал я там миллионы, миллиарды раз.
Сначала это было быстро. Потом Даарг стал что-то рассказывать и пояснять свои действия. Но я все равно не понимал ничего из его объяснений. И потому продолжал все так же умирать.
Потом до меня постепенно стали доходить те основы, которые он вбивал в меня с каждой моей смертью. Я проклял как его, так и тех, кто создал этот страшный, ужасный и смертельный мир-полигон.
Но в конечном итоге я усвоил и осознал то, чему он пытался меня обучить.
Такого я не встречал ранее. Ему было все равно где, кто, когда и с кем, при каких условиях и каким оружием. Он убивал, взглядом, прикосновением, мыслью. Находясь рядом или издалека.
И я перенимал эти навыки. Я впитывал их с потом, кровью и, естественно, каждой своей смертью, которая, казалось, пропитала весь этот мир.
Прошли тысячелетия, в этом я уверен, прежде чем впервые после нашего поединка я не умер.
Но ему этого было мало. Я должен был не только не умереть, но и продолжать жить, ведь здесь не было лекарей, способных вырастить отрубленную ногу или руку, восстановить сломанный позвоночник. А потому он меня добивал.
Так прошли еще тысячелетия.
И вот мы сражаемся на равных. Он не может убить меня. Но и я не могу никак достать его.
Бой длится уже несколько суток.
— Достаточно, — говорит он, — теперь ты готов.
И я даже не успеваю ничего ответить, как слышу уже знакомый звонкий хлопок в ладоши.
И я опять посреди леса, но уже совершенно иного.
Никого нет.
Странно. Делаю шаг. Слушаю лес. Мои звериные навыки и инстинкты проснулись мгновенно.
Тут кто-то есть. Ощущаю его. Он следит за мной и он один. Но он полностью уверен в себе и своих силах.
Я его добыча. Я его еда.
Идти дальше не вижу смысла. Изучаю обстановку.
Он видит меня. Не чувствует, а именно видит.
Я на расстоянии его удара, а значит, он где-то поблизости от меня, в пределах прямой видимости.
Но никого нет. Открытые участки пропускаю. Но тут вспоминаю партизан, что делали замаскированные землянки, и начинаю анализ именно с таких, казалось бы, открытых и безопасных для меня зон пространства.
Ничего необычного. Профессиональные убийцы не нагоняют страха.
Это не звери. Их нужно чувствовать совершенно по-иному. Они не проявляют ни интереса, ни ненависти, ни злобы, ни желания. Но что-то всегда есть.
И сейчас я добыча.
Именно поэтому я стараюсь засечь то самое чувство охотника, преследующего, подкарауливающего свою добычу.
Есть, вот он. И как только я нашёл его?
На меня выпрыгнула какая-то паукоподобная образина из замаскированной в земле прямо напротив меня ямы.
Скорость невероятная. Но я практически мгновенно почувствовал ту боль, что она должна мне причинить, а потому ушёл в сторону.
Но оказывается, я ошибся, и эта образина тут была не одна. Я попал прямо в расставленные лапы-клешни второй, которая и откусила мне голову.
Почему так?
Снова стою на том же самом месте. Почему я чувствую лишь одну из них? Может, я не то ищу? Или… Вроде я что-то слышал о чем-то похожем. По-моему, называлось роевое сознание. Когда несколько существ мыслят как одно.
Или почему эти твари не умеют маскироваться так же, как и я? Принимая образ чего-то совершенно иного.
А ведь это здравая мысль. Как бы ее проверить? Способ пока известен мне один. Стать деревом. Хотя, конечно, лучше постараться вытянуть эту информацию из земли или из ветра.
А почему бы не попробовать. Ведь с деревом тогда получилось.
Я камень, кусок земли, лежащий тут тысячелетия, но что-то появилось рядом со мною совсем недавно. Буквально мгновение назад, по моему вечному времени.
Чувствую, как тяжело ворочаются мои мысли, как затвердевает плоть, и кожа превращается в камень.
Не понимаю, что происходит. Но зато нахожу тех, кто не такие, как мы. И их не двое. Их много больше.
Я стою, лежу, нахожусь над их жилищем. И ко мне сейчас пробираются десятки таких непонятных странностей, как та, о которой у меня есть какие-то воспоминания, будто когда-то (когда?) она напала первой на меня.
Странное раздвоение сознания. На одном уровне я камень. А на втором кто-то непонятный. Кого теперь нет, и кого раньше звали Дим. И у этого второго тоже есть какие-то свои мысли. И они иногда пробиваются за мою каменную пелену отчуждения.
«Я был прав», — думает этот Дим.
Или это все-таки и есть я?
«Это рой. Они одно существо, состоящее из многих. Их сознание умеет перемещаться от одной особи к другой или растекаться сразу по всем. Именно поэтому я их и не почувствовал в первый раз».
Какие странные и суматошные мысли. Это неправильно. Жизнь она нетороплива. Она размеренна и спокойна. Однако я совершенно не переживаю на этот счет. Я ведь камень.
Все они погибнут или уйдут, а я буду стоять тут тысячелетиями.
И это один из вариантов, который можно выбрать. Стать камнем. Забыться и заснуть. Они и правда когда-нибудь исчезнут, а я все время буду стоять тут.
Мир будут меняться, а я буду стоять.
Вижу, как твари ходят вокруг меня. Как они разыскивают меня. Натыкаются на меня. Но не понимают, что камень, стоящий прямо над их норой, это и есть я.
Но я не хочу быть тут так долго.
Странно, у камня не может быть желаний.
Что это? Я ведь не камень. Но почему все меня воспринимают именно так? Не помню.
У меня есть цель. Какая она?
Я должен отсюда уйти. Да. Это поможет мне. Это вернет меня. И я перестану быть камнем. Но не хочу. Ему так спокойно и он всегда умиротворен. Окружающее не задевает его.
Но вот в глубине моего сознания возникает какое-то сопротивление этому. Немой крик. «Не хочу».
И я медленно иду в сторону.
Эти непонятные пауки расступаются и все так же не замечают меня. А я спокойно иду.
Последний шаг. И я оказываюсь в том самом зале, откуда исчез.
Сколько я был камнем, не помню. Я вроде все еще камень. Или уже нет?
И я оглядываюсь вокруг. Движения даются с трудом.
Я иду дальше.
Даарга в зале нет. Что странно. Но меня это по-прежнему не удивляет.
Иду дальше.
Вижу открытую дверь лаборатории и иду к ней.
Он там. Вхожу в нее и останавливаюсь рядом с ним. Заглядываю ему через плечо и наблюдаю за тем, как он что-то набирает на своей консоли управления артефактом. Видимо, что-то почувствовав, он разворачивается.
И я впервые вижу изумление в его взгляде.
— Ты точно самый необычный мой ученик, — это единственное, что он произнес, немного выдав свое неподдельное удивление, а потом, посмотрев на меня, уже вполне уверенно сказал: — Это обязательно нужно закрепить. Подобным образом это задание не проходил никто и никогда. Я вообще не представлял, что такое возможно. А поэтому… — и он указал мне в центр каменного круга.
Я как будто именно такого предложения и ожидал, все так же с каменным спокойствием поднимаюсь на артефакт и встаю на площадку, находящуюся посреди его иероглифов.
Боли не было.
Ничего не было.
Камень ведь не может чувствовать.
Но зато возродился я уже совершенно нормальным.
— То, что ты значительно отличаешься ото всех, кто раньше был здесь, — сказал Даарг, сидя за столом в главной комнате, — и даже от меня, теперь не вызывает никаких сомнений. Это показало и твое последнее испытание. И хоть ты и прошёл его, но я даже не знаю, как его оценить. Правда, есть одна странность, с такими преобразованиями умеет работать артефакт, а это значит, когда-то тут все-таки были или такие, как ты, или похожие на тебя. И поэтому мы продолжим обучение. Я буду продолжать учить тебя, так же как учили меня или я учил многих до тебя, но вот решение, видимо, в каждом случае у тебя теперь может быть совершенно не такое, на которое рассчитывалось то или иное задание. Будем пробовать.
И помолчав, он добавил:
— Но это потом. А пока новый этап. Воина я из тебя сделал, хоть и несколько странного. Правда, как такое вышло, я не понимаю. Должны были сработать совершенно иные инстинкты и постулаты.
Я помолчал, а потом сам не знаю почему, сказал ему:
— На моей родине говорят, что лучшая битва это та, которой не было.