Вадхильд пришёл к нам почти сразу после уничтожения блицкриговской патрульной эскадры. Однако даже порога каюты не переступил. Так и остался стоять в коридоре. Как будто раздумывал, а не расстрелять ли нас прямо сейчас. Однако решил всё-таки поговорить.
— Вы отлично справились с поставленной перед вами задачей, — сказал он, изобразив ладонями пару хлопков. — И провокация состоялась. И «Лузитания» летит в Котсуолд. Великолепно, господа товарищи.
— Не такие уж мы любители, как вам казалось, господин Вадхильд, — ответил ему Гневомир.
— На острове сочтёмся, господа товарищи, — кивнул нам Вадхильд и ушёл.
— Теперь и ему, — закрывая дверь, сказал мне Гневомир, — и нам с тобой, Готлинд, придётся куда тяжелее выполнить своё задание в Котсуолде.
Я в ответ только плечами пожал. Что тут скажешь?
Глава 4
«Лузитания» медленно тащилась в Котсуолд. Починить повреждённый нами двигатель без посадки было невозможно. И потому скорость воздушного лайнера упала ещё сильнее. В связи со схваткой в воздухе больше никого не пускали на верхнюю палубу. Да и вообще, на корабле воцарилась какая-то нервозная обстановка. Пассажиры почти не разговаривали друг с другом, даже в ресторане. По коридорам, словно призраки минувшей беды сновали вооружённые матросы. Теперь каждый час весь корабль обходили патрули. В них входили два матроса с карабинами и офицер, держащий руку на кобуре с пистолетом.
Прошли недели, прежде чем мы прибыли-таки к берегам Котсуолдских островов. Когда мы садились в воздушном порту столицы Котсуолда, с неба падали хлопья мокрого снега. Однако долгое путешествие пошло мне на пользу. Ко дню прибытия я уже полностью оправился от раны.
Когда мы спускались по широкому трапу, я всё время пытался найти взглядом Вадхильда. Но так и не сумел увидеть его. То ли он воспользовался другим трапом. То ли просто блицкриговский – или чей он там ещё – шпион сошёл с трапа раньше нас.
Обойдясь без помощи носильщиков, мы с Гневомиром сами погрузили наши чемоданы в первый же кэб. Сидящий на козлах возница только флегматично поглядывал на это.
— Куда изволите? — спросил у нас, когда мы забрались в его кэб.
— Гостиница «Тависток», — махнул ему Гневомир. — Три гроута серебром.
— Нно! — смешно растянув согласный звук, выкрикнул кэбмен, щёлкнув кнутом. — Поехали, старушка!
Коняга бодро зацокала подковами по булыжной мостовой.
Гостиница, которую указал Гневомир, оказалась вполне сносной. Из недорогих, но приличных. Узнав, что мы заселяемся к ним, портье тут же отправил пару носильщиков за нашими чемоданами. Они же проводили нас до номера.
— Вот и начинается наш маскарад, Готлинд, — вздохнул страж Революции, доставая из чемодана мундир царского офицера. Рядом с ним на пол легла сабля и кобура. Затем последовал черёд кожаной портупеи.
Я же вынул самый лучший с моей точки зрения костюм. Надел его, пристроив кобуру с револьвером под длинный пиджак. Конечно, не слишком удобно, но крупнокалиберный револьвер в кармане не поносишь.
— По дороге надо будет купить тебе чёрную ленту, — напомнил как будто бы самому себе Гневомир.
— Для чего? — не понял я.
— Ты всё ещё бледен после ранения, — объяснил страж Революции, — и осторожно держишь руку. Надо только подчеркнуть твоё ранение. Это сыграет нам на руку.
— А будь у меня дыра во лбу, — усмехнулся я, — ты бы для достоверности ещё и затылок мне разбил молотком.
Гневомир поглядел на меня с непроницаемым видом.
— Тебе бы ведь было уже всё равно в таком случае, — без тени иронии в голосе ответил он.
И я так и не понял – шутит ли он. Хотя, если уж быть честным, я уверен – случись надобность, именно так Гневомир и поступит.
Из гостиницы вышли уже совсем не те два человека, что вошли в неё полутора часами раньше. И если я изменился не слишком сильно. В общем, только костюм надел самый приличный, да после долгих уговоров согласился повязать галстук. И, конечно, пальто потеплее. То Гневомир преобразился радикально. Рядом со мной шагал настоящий царский офицер. В серой шинели, перетянутой портупеей. С саблей на боку, которую он придерживал левой рукой. С застёгнутой кобурой, отнюдь не пустой. На голове – фуражка со старым гербом Урда.
— Ты уверен, что это хорошая маскировка? — спросил я перед тем, как мы покинули номер.
— Самая лучшая, — усмехнулся Гневомир. — С её помощью мы попадём к Адмиралу быстрее всего.
— Тебе виднее, — покачал я головой.
Конечно же, нас остановил первый же полисмен. В чёрном мундире и котелке с латунной бляхой в виде щита. Он поднял руку с дубинкой. Произнёс короткую реплику на котсуолдском. Я этого языка не знал, а потому мне оставалось только положиться на Гневомира. Тот, как оказалось, языком островитян владел неплохо. По крайней мере, с полисменом объясниться смог.
В финале их короткого диалога, страж закона указал стражу Революции направление. И, по всей видимости, дал несколько советов, как лучше всего добраться туда, куда он указал.
— Куда он нас послал? — спросил я у Гневомира, когда мы отошли на некоторое расстояние от полисмена. Тот продолжал, как ни в чём не бывало, прохаживаться по улице. Руки за спиной. Дубинка – в чехле на поясе.
— В приёмную Адмирала, — с улыбкой ответил страж Революции. — Тот принимает соотечественников в любое время. Вся столица Котсуолда знает адрес «мистера Адмирала». Некоторое время назад его фото не сходило с первых полос практически всех местных газет.
Мы снова взяли кэб. На этот раз дорога нам обошлась существенно дешевле. Дом, где теперь квартировал Адмирал, находился существенно ближе к нашей гостинице, чем аэровокзал.
У дверей дома дежурили двое часовых. Оба в форме котсуолдской армии, но с урдскими дореволюционными знаками различия. В руках у обоих винтовки с примкнутыми штыками. Увидев вышедшего из кэба офицера, они тут же подтянулись.
— Молодцы, — подойдя к ним, кивнул Гневомир. — Службу знаете.
Однако, когда мы попытались пройти мимо них, часовые быстро скрестили винтовки перед нами.
— Без доклада нельзя.
— Тогда позовите дневального, — спокойно произнёс, будто бы ни к кому конкретно не обращаясь, Гневомир. — Пускай передаст, что прибыл Гневомир Милорадов и привёл Адмиралу летуна Готлинда. А на случай, если Адмирал запамятовал, кто такой этот самый Готлинд, пускай напомнит, что Готлинд – это тот самый летун, что в Баджей привёз груз перед самым падением города.
— Слушаюсь, — ответил тот же часовой, который сообщил нам, что «без доклада нельзя». И уже через минуту дневальный, сидевший внутри за столиком, уже связывался с кем-то в здании по телефонному аппарату.
Пропустили нас достаточно быстро. И пяти минут не пришлось ждать у входа. Дневальному телефонировали. Он велел часовым пропустить нас.
— Второй этаж, — объяснил дорогу дневальный, — перед комнатой Адмирала дежурит ещё один часовой. Он пропустит вас.
Мы прошли через просторный холл. Я заметил нескольких человек в штатском, сидящих на диванах со скучающим видом. Один даже газету читал, шурша страницами. Однако даже я заметил, как напряглись они, когда мы проходили мимо. Вид вооружённого человека заставил их насторожиться.
На втором этаже было, собственно, всего две двери. И у одной, действительно, дежурил часовой. Только вооружён он был не винтовкой, от которой маловато толку в тесном помещении. На поясе у него висела расстёгнутая кобура.
Увидев нас, он вежливо постучался в дверь. Оттуда раздалось «Войдите». Тогда часовой сделал нам приглашающий жест. Даже оружие не попросил оставить. Неужели тут не опасаются за жизнь Адмирала.
Однако оказалось, что предусмотрительность у котсуолдцев на высоте. Комната, куда мы вошли, была достаточно велика. Её надвое разделял большой стол. Так что подобраться к Адмиралу не так уж просто. Кроме того, внутри дежурил не только офицер, как и Гневомир при сабле и револьвере. На стульях по углам комнаты сидела пара людей в костюмах. Похожих на тех, кто занимал мягкие диванчики внизу, словно братья близнецы.
В таких условиях покушаться на Адмирала было бы просто самоубийством. Да то без особых шансов на успех. Тут разве что бомбу кидать.
— Здравствуйте, господа, — кивнул нам Адмирал. — Простите, руки подать не могу. Мои церберы стерегут меня очень строго.
Он кивнул на сидящих на стульях штатских.
— И не зря, — ответил ему Гневомир. — На нас было совершено покушение, пока мы выбирались из Народного государства! В нас стреляли. Мой друг был ранен.
— Вижу, вижу, — покивал Адмирал. — Уж не на злосчастной ли «Лузитании» вы прилетели?
— Именно на ней. По дороге мы были атакованы блицкриговскими кораблями. Теперь нет сомнений, что Котсуолд вступит в войну.
— Возможно. Но в отношении островитян, давших мне приют после уничтожения Баджея, можно ожидать чего угодно.
Адмирал склонился над столом, приглядываясь ко мне.
— Так-так-так, — быстро произнёс он изменившимся голосом. — Я узнаю вас, Готлинд. Вы прибыли в Баджей за день до того, как он был уничтожен народниками. И вот что самое интересное. Не далее как полчаса назад, у меня был ваш спутник Вадхильд. Знаете, что он мне сказал?
Краем глаза я заметил, как приподнялись люди в костюмах. А офицер у входа как бы невзначай загородил нам выход. Рука его лежала на расстёгнутой кобуре.
— Знаю, — ответил я, точно также склоняясь над столом и кладя руки на его полированную поверхность. — Что это именно я навёл народников на Баджей, не так ли?
— Возможно.
— Вот только, как именно я это сделал? — поинтересовался я у Адмирала. Про себя я не знал какому богу молиться, чтобы он не знал о происшествии на лётном поле. — У нас собой не было переносного радиотелеграфа.
— Но ведь вы пропали как раз в день нападения на Баджей! — воскликнул обвиняющим тоном Адмирал.
— Точно также, как и Вадхильд! — столь же повышенным тоном ответил я.
— А вы подумайте, Адмирал, — поддержал меня Гневомир, — было ли на самом деле так уж выгодно нападение на Баджей для Урда? Его слишком хорошо сумели использовать в своих целях блицкриговцы. У них и армия целая рядом нашлась. И князь Махсоджан у них гостил. А может быть, это солдаты Блицкрига переоделись в форму народников и сожгли Баджей!