В княжестве было семь городов, не считая Жилина, обозначенных щитом, подобно Славгороду, и полтора десятка с весами, в их числе Кирполь. Я уже подумал было, что зря мы в Кирполь не заехали, уж больно значок говорящий, но телега его проскочила, свернула к Славгороду, а возвращаться – примета плохая.
За все время, пока мы ехали, навстречу попались несколько таких же повозок, как у нас, и гораздо больше телег на конном ходу. Несколько таких телег мы обогнали, благо ширина дороги позволяла, лошади недовольно ржали, видимо, до сих пор телега, едущая без их участия, рвала лошадиный когнитивный шаблон.
По обеим сторонам дороги виднелись деревеньки, шли убранные поля с валиками сена по краям, на них уже чего-то даже проросло, трава, наверное, или модные в последнее время сидераты, это мать у меня земледелием занималась, клубнику почти круглый год выращивала, а мне только дай чего посадить – обязательно не взойдёт. Даже сорняк. Вспомнив родителей, я приуныл: как они там, надеюсь, дядя Толя передал им моё письмо, фотографии. Точнее говоря, не он, а Анур. А мне тут ещё восемь лет торчать, пока не вернусь, и ещё неизвестно, вернусь ли. А все Пашка, гад. Хотя, несмотря на его пассивную роль во всем этом, злиться я на брата не мог, но вот попадись он мне сейчас – убил бы. Паша-растеряша.
От мрачных мыслей меня отвлёк Шуш.
– Приехали, барин. Въезд в город.
Дорогу преграждал шлагбаум – покрашенная чёрной и белой краской палка, лежащая на двух стойках, со стоящей рядом будкой где-то два на три метра. У шлагбаума зевающий стражник с испитым лицом, в зелёном кафтане с гербом города и высокой шапке, нехотя смотрел в нашу сторону, не делая попыток подойти. В руках у него было ружье, которое он, видимо, просто не знал, куда деть. Двустволка Шуша лежала на виду, так что, если бы мы действительно представляли угрозу, город бы часовой не спас.
– Подорожную надо платить, барин, – негромко сказал Шуш.
– Сколько?
– Три рыси с повозки и по одной за нас.
– Однако, – я полез в карман за деньгами, достал банкноту. – Дорого тут на телегах кататься.
Стражник меж тем все так же лениво сунул бумажку в карман, поднял шлагбаум и махнул рукой, мол – давай, проезжай.
– А бумажку какую-то он не даёт, что деньги взял? – так же тихо спросил я Шуша.
– Должен, но не допросишься. А то ещё привяжется к нам: или колеса не того размера, или ширина повозки слишком большая, чтобы в город въезжать, да что там, может и купчую на повозку спросить. Так что, барин, не с руки нам связываться с ним, себе дороже будет.
– Это точно, поехали, – улыбнулся я и помахал стражнику, тот вытянулся, шутливо ударил кулаком в грудь, взвалил ружье на плечо, держа за дуло, и пошёл в будку – дальше спать.
От шлагбаума буквально в нескольких десятках метров пошли дома – небольшие, с огородами, с нарядными черепичными крышами. Побеленные стены, резные наличники и кованые ворота указывали на определённый достаток владельцев. Постепенно, ближе к центру, дома становились выше, доходя до трёх-четырёх, кое-где даже до шести этажей, а дорога обзавелась каменными плитами, на стыках телега подпрыгивала и потрескивала, того и гляди развалится.
– Ну что, Шуш, бывал тут?
– А как же, барин, доводилось. Предместье городское мы уже проехали, а то, что перед шлагбаумом мы видели, так это выселки. Сейчас вот в сам город въехали.
Я пошарил в карманах, достал имеющуюся наличность. Выходило немногим больше семи местных золотых – негусто. Оставалось надеяться, что город провинциальный и цены тут божеские.
– Дорого тут все?
– Так ведь уездный город, знамо недёшево, – разочаровал меня Шуш. – Цены вдвое от стародворских. Дерут, сволочи, в три шкуры. Жируют на бедных крестьянах.
С сомнением поглядел на нового слугу – судя по виду, Шуш явно не голодал. И в крестьянском труде замечен не был, тарелки в трактире подавать и пьяных вышвыривать – труд интеллигентный.
От слуги перешёл к окрестностям. Особой роскошью город не блистал, дома шли сплошной стеной, крыша к крыше, практически как в городах Северной Европы, прерываясь на перекрёстках, тротуаров не было, люди шли прямо по проезжей части, к счастью, достаточно широкой, чтобы мы свободно могли разминуться с такой же телегой, и ещё место для пешеходов оставалось. Правда, скорость пришлось снизить, так что тащились мы чуть быстрее прохожих. То там, то здесь какие-то вывески обозначали местные центры торговли и досуга, но пока надо было решать что-то с финансами. И с жильём. Пару дней перекантуемся в какой-нибудь гостинице, а там посмотрю, может, тут на месяц-два останусь, надо вжиться в местную среду, а то каждый раз дураком себя чувствую, как с местными реалиями сталкиваюсь.
Главный вопрос – где жить. Не думаю я, что тут бродяг любят и в городском парке для них выделены скамейки и бесплатные завтраки. Да и не привык я как-то бомжевать.
– Гостиницы знаешь недорогие? – и дождавшись кивка, приказал: – Вези. Только чтобы место спокойное было, горячая вода и все остальные удобства.
Шуш свернул на перекрёстке, потом ещё раз, неплохо ориентируясь в городе. Надо же, а на вид деревенский парень, лопух лопухом… Как внешность обманчива! Минут через пять мы въехали во двор четырёхэтажного кирпичного дома, с фасадом на пятнадцать окон. Над воротами была какая-то вывеска, но я её не разглядел, да и копия её уменьшенная висела возле входной двери.
В просторном дворе стояли ещё несколько повозок, большей частью, подобно нашей, совсем небольшие, на трёх-четырёх человек, и одна побольше раза в два. Все они были разной степени комфортности – в одной из повозок, к примеру, вместо скамей стояли кресла с резными спинками и бархатной обивкой, впрочем, потёртой и даже рваной кое-где.
Для тех, кто, видимо, предпочитал жизнь а-ля натюрель, в глубине двора располагалось стойло с привязанными к горизонтальной штакетине несколькими лошадьми, лениво что-то жевавшими. Кучки конского навоза, облепленные мухами, и отсутствие таковых возле самодвижущих повозок наглядно показывали превосходство прогресса над традициями.
Мы припарковались в цивилизованном ряду, Шуш вытащил из ящика цилиндрик, протянул мне.
– Оставь у себя, – махнул я рукой. – Тут точно недорого?
И, не дожидаясь ответа, подошёл к входной двери.
«У рыбака Боба». И четыре лошадки нарисованы почему-то. Ладно, надеюсь, тут не только рыбу подают и конину, ни то, ни другое я особо не любил. Ну если только улов свежий, а лошадка не в виде еды, а в качестве покататься.
Холл украшала шикарная хрустальная люстра – первый предмет роскоши, увиденный мной здесь. Такой только в дворцах висеть, а не в дешёвой провинциальной гостинице. И хоть огоньки в люстре были тоже явно магического происхождения, сюда лучше подошли бы свечи, но все равно смотрелась она великолепно. Пол покрывали чередующиеся мраморные плиты чёрного и белого цвета, изрядно потёртые, но выглядевшие весьма стильно. За белой стойкой с чёрной столешницей миниатюрная рыжая девица, хорошенькая, слегка полненькая, с веснушчатым лицом, полировала себе ногти. При виде нас она на секунду оторвалась от своего занятия, но почти сразу вернулась к нему. Впечатления обеспеченных постояльцев мы не производили. Ну ещё бы, оба перепачканы в земле, волосы нечёсаные, рожи немытые, таких только на задний двор гнать, канализацию прочищать.
Шуш подошёл к стойке и покашлял, но угроза заражения на девицу никак не повлияла. Тогда он деликатно кашлянул ещё несколько раз. Вот же попался мне интеллигент деревенский. А я жрать и спать хочу, причём в любой последовательности, мне уже все равно.
Сам подошёл к стойке.
– Шуш, смотри какая красивая девушка. Хочешь с ней познакомиться?
Парень посмотрел на меня обречённо, а девушка на него – заинтересованно, от ногтей оторвалась.
– Можешь пока с ней тут постоять, полюбезничать. А я в номер пойду. Мне чтобы вода там была горячая и кровать нормальная, да еще вещи кто-то чтобы почистил.
– Девятый на третьем этаже, – протянула девушка массивный ключ с брелоком в виде слона, не отрывая взгляда от Шуша. – Восемь рысей за ночь, стирка входит в цену.
– С едой? – уточнил я.
– Завтрак через полчаса внизу, одна серебряная монета с каждого. Обед и ужин по три рыси с человека, если только обед или только ужин, то по две, – произнесла она томным голосом, глядя на пунцового парня.
Ну вот это я понимаю, сервис. Не то что ладонями шлёпать по стене, ключ есть ключ. Вещественное доказательство права пользования. Кинул на стойку пять бумажных пятёрок.
– Нам два номера на сутки, завтрак и ужин. Сдачу оставь. Или парня к себе поселишь?
И подхватив ключ и свой рюкзак, насвистывая, пошёл к лестнице. Каменной, между прочим, с дубовыми перилами и затейливыми коваными балясинами. Оставил за собой двух молодых людей – одного молчащего и красного как свёкла, а другую – хихикающую.
Завтрак я проспал; как зашёл в номер, даже не раздеваясь, упал на кровать и уснул. Пси-ядру тоже нужно время для восстановления, хоть и не столько, сколько обычный человек спит, но ещё и событий выпало немало, так что отоспался.
Вниз спустился, когда солнце уже стояло в зените, свежий и отдохнувший. Горячая вода в номер доставлялась без перебоев, а медная ванна вмещала меня целиком. Остальное оборудование санузла тоже было на уровне, даже шампунь имелся, в стеклянном кувшинчике отдельно от мыла. Если я не ошибся и это действительно был шампунь, обычно в обилии всех этих бальзамов, гелей и прочих вариантов моющих средств я терялся.
За стойкой стояла немного постаревшая, похудевшая и подросшая копия утренней девушки.
– Привет, – я помахал рукой. – Заселились с утра, тут ещё девушка молоденькая стояла.
– Моя дочь, Кеси, – женщина откинула прядь рыжих волос. Морщины у глаз и немного отвисший овал лица выдавали возраст ближе к сорока, так-то она была ещё ничего. – А я – Лина Месова, хозяйка этой гостиницы. Вы заселились в номер три девять?