– Сегодня в четыре часа утра в артиллерийском подразделении нашего полка был расстрелян караул. Убито девять человек и один тяжело ранен. Часть боеприпасов и оружие караула похищены. Оставшийся в живых караульный сообщил, что один из часовых, самовольно оставив пост, вошёл в караульное помещение и открыл огонь по находящейся там смене. После этого взял с собой оружие и боеприпасы караула и скрылся в неизвестном направлении. Перед батальоном стоит задача: выставить заставы на отведённом нам участке и в случае обнаружения сбежавшего принять все меры для его задержания. Если на предложение сдаться ответит отказом – уничтожить.
Из сухого доклада командира и простой задачи, поставленной им перед бойцами, вполне можно заключить, что речь идёт о каком-то матёром преступнике или в крайнем случае о психически ненормальном человеке. Ибо только законченный злоумышленник или сумасшедший способен решиться на такое: в нашпигованном военными частями районе расстрелять целое подразделение военнослужащих и похитить их оружие. Между тем совершивший это преступление молодой паренёк сам был родом из Иркутской области и никаких психических аномалий призывная медицинская комиссия, осматривавшая его всего несколько месяцев назад, не обнаружила. Да и всё происшедшее существенно отличалось от того, как изложил комбат.
Сергей Н. стоял ночью на посту у склада полка. Он уже отбарабанил положенные ему два часа дежурства, но никто его не сменил, как должно было произойти по уставу. Прошло ещё два часа – и снова караульная машина с положенным ему сменщиком проехала где-то вдали. От двадцатиградусного мороза у него окоченели ноги и руки, а от бессонной ночи сильно болели глаза, которые он то и дело тёр, чтобы не закрыть под наплывом сладкого дурмана, который накатывал, стоило ему лишь на несколько секунд перестать двигаться вдоль ограждения. В очередной раз караульная машина проехала по другим постам и, поменяв на них смену, возвратилась к караулке. Он остался на посту на четвёртую смену.
Позади были шесть часов на холоде, без горячего чая и без сна. По караульному уставу его могли в исключительных обстоятельствах оставить на вторую смену, но чтобы на третью, а потом и на четвёртую – это у Сергея в голове никак не укладывалось. Тем более что других-то исправно меняли. Потопав по инерции ещё минут двадцать и окончательно удостоверившись, что до него никому нет дела, в каком-то неземном состоянии – под стать окружающему его в свете яркой луны почти лунному ночному пейзажу – он робко двинулся в сторону караулки, манящей далёкими земными огнями и теплом. Главное – теплом! Проходя мимо зарослей невысокого кустарника, он вдруг услышал там шорох. Тут же механически, будто находится еще у своего объекта, снял с плеча автомат и снял оружие с предохранителя. Но звуков больше не последовало. Солдат побрёл дальше. Так, с оружием наперевес подошёл к караульному помещению и только здесь вернул автомат на плечо. С трудом найдя звонок и едва ощущая его пипку отмёрзшими пальцами, он позвонил несколько раз. Впустивший его караульный удивлённо спросил:
– Ты что пришёл? Что-то случилось?
– Да нет, – неуверенно ответил Сергей, – просто замёрз очень. Погреться… Я немного отогреюсь – и опять пойду…
Пока он наслаждался в коридоре навалившимся на него теплом, караульный, который впустил его, нырнул обратно в столовую.
– Молодой с поста пришёл, – послышался оттуда его удивлённый голос.
Из столовой тут же появились несколько человек во главе с ефрейтором Никитиным, который и был сменщиком Сергея.
– Молодой, ты какого х… здесь? – прозвучал его визгливый тенорок. – Ну-ка, давай на пост!
– Не пойду! – вдруг совершенно неожиданно для всех ответил парень, – вы давно должны были меня сменить. Я не нанимался подряд четыре смены…
– Что?! – взвился ефрейтор, – я тебе сейчас такую смену устрою, повесишься, скотина.
На шум из столовой высыпали остальные и живо начали обсуждать происшедшее: «Молодой совсем от рук отбился… Ушёл с поста… Видно, давно не воспитывали… Кто будет воспитывать первым?.. Ну, сейчас ты поучишься…»
Одуревший от гипнотизирующего тепла и ужаса всего происходящего, Сергей начал пятиться к двери. В его воспалённом мозгу всплыли картины недавних «воспитаний» в казарме, после которых долго болели скулы, почки, уши. Боясь отворачиваться от надвигающейся на него толпы, он упёрся спиной в дверь. Ах, если бы она была открыта! Но впустивший его солдат надёжно запер замок. Сергей ещё раз посильнее толкнул дверь левой лопаткой и, совершенно дурея от безысходности ситуации, сорвал с плеча автомат:
– Не подходите, убью!
Жаждавшая представления компания ответила смехом. Сергей краем зрения увидел занесённую над ним руку и неожиданно для самого себя нажал на спусковой крючок автомата. Предохранитель-то оружия он спустил незадолго до входа в караульное помещение, когда услышал в кустах настороживший его шорох, да так и не вернул его в начальное положение.
АКМ – «7,62-миллимитровый автомат Калашникова, модернизированный, является личным оружием… предназначен для уничтожения живой силы противника…» – такое страшное, совершенное оружие! При установке переключателя огня на автоматический режим он за одну секунду выпускает 10 пуль. Очень непросто в этом режиме сделать только 1–2 выстрела. А если ты ещё и замёрз, не чувствуешь своих рук. Да тебя колотит дрожь странного, болезненного возбуждения. В бетонном помещении при такой стрельбе пули начинают отскакивать от стен, находя себе новые и новые цели. За полторы секунды в мгновение оживший вдруг в руках солдата автомат выплюнул в стоящую перед ним в коридоре толпу весь магазин. И всё было кончено. Сергей стоял, судорожно сжимая в руках оружие и не отпуская нажатый курок, как будто палец к нему приварился. А перед ним лежала гора недвижных людей. Первым – сменщик Сергея ефрейтор Никитин с расцветающим на груди тёмным пятном…
– Господи, что это? Как я мог такое сделать? Что теперь будет? Куда мне идти? – эти и другие, более бессвязные вопросы забились в его и без того закружившейся голове.
Неожиданно выплыла разумная мысль пойти к начальнику караула, комната которого была в конце коридора. Но тут его ждал очередной страшный сюрприз: когда Сергей открыл пробитую в двух местах пулями дверь этой комнаты, то первое, что увидел – это раскинувшегося в неестественной позе у своего стола лейтенанта. Не веря страшной догадке, подбежал он к лежащему офицеру. Начальник караула был мёртв, одна из Серегиных пуль пробила ему голову.
Дальнейшие действия совершившего эти убийства солдата напоминают находящегося в бреду человека, несущего какую-то ересь, но время от времени приходящего в сознание и произносящего несколько нормальных фраз, а затем снова погружающегося в страшный бред. Он мог пойти к начальству и честно во всём признаться. В конце-то концов, вся эта страшная бойня стала лишь трагическим следствием допущенного к нему нарушения воинского устава (я уже не говорю о способствовавшем ей фоне из многочисленных издевательств над молодым солдатом со стороны «стариков»), и его судили бы с учётом всех обстоятельств. Он мог просто убежать куда глаза глядят от жуткой картины содеянного, бросив оружие. Но он поступил иначе.
Выйдя из довольно продолжительного оцепенения, в котором ему никак не удавалось сосредоточиться и понять, что же такое с ним произошло, он вдруг начал действовать довольно активно. Взял из стола начальника караула связку ключей, открыл оружейный шкаф и забрал всё находящееся там оружие: 9 автоматов, цинковый ящик с примерно 15 тысячами патронов к ним и пистолет лейтенанта. Патроны он пересыпал в лежащий тут же пустой вещмешок и, аккуратно завязав его, закинул за спину. Пистолет засунул в карман шинели, а все автоматы поочередно надел на себя. По самым скромным подсчётам всё это военное хозяйство весило около сорока килограммов. В нормальном состоянии такой вес невозможно нести сколько-нибудь долго. Да и вообще, если человек думал использовать оружие в дальнейшем – достаточно было одного автомата и побольше патронов к нему. Но он методично собрал всё оружие, какое было в караулке, и, осторожно перешагивая через трупы, покинул её.
Через несколько минут один оставшийся в живых, тяжело раненный сержант, истекая кровью, подполз к телефону и сообщил о случившемся в часть. Солдат начали поднимать по тревоге.
Загруженный оружием и задавленный безумными мыслями, Сергей чуть ли не бегом преодолел с километр и только тогда понял, что со всем арсеналом долго не пройдёт. В общем-то, он и не знал, сколько ему идти и куда идти, но всё оружие уже нести не мог. Потому он выбросил в глубокий овраг вещмешок с патронами все автоматы, кроме одного. Себе оставил ещё пистолет. К середине так страшно начавшегося дня идущий в одном направлении Сергей перевалил через невысокий хребет и начал спускаться в долину. В этот момент он услышал вертолёт и понял, что его начали искать. Он тут же вспомнил всё происшедшее утром и в ужасе заметался в поисках какого-нибудь укрытия. В итоге затих под ветками развесистой сосны. Вертолёт улетел, и Сергей продолжил свой бесцельный путь.
Позже, когда всё было кончено, попытались оценить его шансы на настоящий побег. И, прикинув по карте, решили, что они были. Во-первых, у него имелись патроны и оружие – используя их в качестве средства охоты или мены среди местного, далеко не праведного населения, он мог не умереть с голоду и получить какую-то помощь, деньги. Во-вторых, от этих мест было около 150 километров до Транссибирской магистрали, а там – всего 80 километров до Иркутска. Правда, для этого ему надо было сначала перевалить через два хребта высотой около двух тысяч метров. В общем, некоторые шансы были. Но для их реализации нужно было прежде всего поставить перед собой конкретную цель, разработать её в деталях, а главное – быть в ясном сознании. А у обезумевшего беглеца прояснения чередовались с глухими состояниями психического ступора. В нём он забрал всё оружие из караулки, а в сознании выбросил его в закрытое место. В сту