Я разозлилась.
– Чего ты вообще лезешь в мою жизнь? Кто тебя просил?
– Мне не нравится то, что с тобой происходит.
– Со мной ничего не происходит, просто ты мне надоел.
Кирилл вздернул бровь.
– Надоел? Ты уверена в этом?
– Вполне.
– По-моему, ты просто нервничаешь из-за того, что за мной катается куча ребятишек.
– Да пусть хоть весь город катается, мне-то что?
– Я уже говорил, мне скрывать нечего, причина в тебе. Ты нервничаешь, значит, знаешь, в чем дело, или догадываешься. Я могу помочь тебе.
– Это каким образом?
– Посмотрим, для начала расскажи, что к чему.
Некоторое время мы с Кириллом смотрели друг на друга. Я боролась с желанием рассказать правду и спрятаться за сильной мужской спиной. Серега прав: помешательство на лицо. Кирилл мог появиться неспроста, а значит, вполне может знать всю ситуацию, и его разговоры о помощи – всего лишь способ развязать мне язык и узнать что-то интересное. Он же не знает, что мне самой ничего неизвестно. Вдруг подумалось, зачем вообще появляться кому-то со стороны, чтобы выведать информацию об убийстве Игоря? Серега прав, единственное объяснение может быть связано только с Тимой. Игорь мертв, все, кому интересен убийца, сидят у Кирилла на хвосте. Единственный подозреваемый – Тима, и все эти годы люди ждали его проявления. Я уставилась на Кирилла, он смотрел выжидающе. Предположим, Тима подослал его. Зачем? Проверить обстановку? В то, что он решит вернуться за мной, верилось слабо. Еще тогда я дала ему понять: для меня брат важнее него. Он понимает, что смерть Игоря я простить ему не смогу, а других причин появляться у Тимы просто нет. Если только… Если только это как-то не связано с теми самыми деньгами, которые мой брат был ему должен. Возможно ли, что Тима надеялся их получить после смерти Игоря, но не нашел? Деваться ему некуда, пришлось убегать, а теперь он пытается силами засланного казачка отыскать их? Серега сказал, что никаких денег у Игоря не нашли, но это не значит, что Тима смог до них добраться. Если я права, и Игорь догадывался о возможном покушении, он мог припрятать деньги, не даром по телефону он заявил Тиме, что тот их точно не увидит. И что? Тима думает, что я смогу вывести Кирилла на эти деньги? Глупость несусветная. Он не хуже меня знает, что о делах Игоря я ни сном, ни духом. С другой стороны, через меня можно подобраться к брату и всему, что с ним связано. Труда втереться ко мне в доверие, как показала ситуация, не составляет. С грустью я констатировала, что если все так, то ума у меня явно не прибавилось. Лучшим выходом было бы гнать Кирилла в шею, но делать этого не хотелось, причем в силу личных причин. Уж больно хорош в постели, мерзавец. Ничего не надумав, я вздохнула.
– Обстоятельно, – заметил Кирилл, поднимаясь и присаживаясь рядом. Некоторое время мы пялились в стену, погруженные в свои мысли.
– Почему ты мне не доверяешь? – поинтересовался он. Я даже не знала, что на это ответить.
– Почему я должна доверять парню, с которым неделю трахаюсь?
– Разумно, – кивнул Кирилл и добавил, – раз так, давай займемся делом.
Я посмотрела на него, он на меня с улыбочкой. Я только головой покачала, хотела отмазаться, что не то состояние, но поняла, что совру. Правы были девки – распирает от одного его вида.
Утром он покинул меня привычным образом, я проснулась, приняла душ и стала спешно собираться, стены снова давили. Часа два я шарахалась по улицам совершенно бесцельно. Если так дальше пойдет, я снова запью. Этим мыслям я усмехнулась, хотя они были вполне недалеки от реальности. От нечего делать я пошаталась по парку, оттуда вышла на Советскую улицу и поняла, что нахожусь неподалеку от квартиры Игоря. После его смерти я ни разу туда не заглядывала, подобное мне даже в голову не пришло бы. Интересно, кто-то платил все эти годы по счетам? Наверное, Серега подсуетился, гонимый своим чувством вины. Перед Игорем, конечно, но выливается оно исключительно на меня. Я зашла во двор и некоторое время глазела на окна квартиры. Появилось желание зайти, но ключей с собой у меня не было. Тем не менее, желание росло, потому я выскочила на центральную улицу и остановила такси. Дорога туда-обратно заняла около сорока минут, и вскоре я стояла возле подъездной двери. Дом насчитывал всего двадцать квартир и был обустроен по всем современным стандартам подобных зданий. За дверью подъезда холл с охранником, парень посмотрел на меня с интересом.
– Вы к кому? – спросил он меня.
– Я в двенадцатую квартиру.
Парень вполне явно удивился, даже кинул взгляд в какой-то список, потом неуверенно сказал:
– Проходите.
Я прошла через холл к лифту, в доме было всего три этажа, квартира брата располагалась на третьем. На каждом этаже по две квартиры. Окинув взглядом железную дверь, я почувствовала волнение, так что в скважину попала не с первого раза. Замок щелкнул, я потянула на себя ручку и уставилась в проем. Было тихо, и мне стало не по себе. Естественно, я никого не ожидала встретить внутри, это был страх другого рода: страх воспоминаний. Прихожая выглядела так же, как и семь лет назад, на вешалке висели вещи. Я закрыла дверь и прошла дальше, не разуваясь. Сердце щемило от боли, квартира была той же, что при Игоре, разве что покрылась слоем пыли. Я прошла через гостиную в коридор, заглянула в его комнату. Все на месте, только ноутбук не стоял на столе. Вероятно, его увезли сразу после смерти Игоря в надежде что-то найти. Я резко распахнула дверцы шкафа: внутри висели костюмы и лежали вещи на полках. Все аккуратно сложено чьей-то заботливой рукой. Я прошла дальше, во вторую спальню, которую считала своей комнатой, хотя это была гостевая. Застеленная кровать, шкаф, столик с зеркалом. Следовало признать, квартира не изменилась совершенно. Игорь словно не умер, а просто уехал на долгое время. Иногда я себе так и говорила, правда, утешение было слабым. Вернувшись в гостиную, я села на диван, пялясь перед собой. Никто не ожидал смерти Игоря, тем более, от руки Тимы, потому, наверное, Серега не чаял найти тут что-то важное, кроме разве тех самых денег, которые хотел получить Тима. Денег он не нашел, и дальше переключился на Тимины поиски. Но я-то уверена, брат догадывался о том, что ему грозит опасность. Мог ли он оставить какое-то послание, на всякий случай? Конечно, мог, но, значит, Серега точно его нашел бы. И, кстати, вполне мог промолчать. Я устало потерла лицо руками, встала и подошла к бару, открыла его: ровным рядом внутри стояли бутылки с алкоголем. Я потянулась рукой к бутылке с коньяком да так и замерла. Перед глазами всплыла картина из детства. Мне тогда было всего пять лет, Игорю, соответственно, пятнадцать. У нашего папы в квартире был свой кабинет, он работал инженером, но тогда казался мне очень значимым и большим человеком. Вечерами он сидел в кабинете с какими-то бумагами, курил сигареты, рядом с ним стоял бокал с напитком. Выглядел папа просто завораживающе и очень напоминал героя фильма. Как-то раз мама оставила нас с Игорьком вдвоем, и мы залезли в отцовский кабинет. Я по большей части сидела за столом в кресле и делала значительный вид, Игорек шарил по полкам, преимущественно, глазами, конечно.
– Смотри, Гель, – позвал он и открыл в стене две дверцы, за ними находился бар с напитками. Я поспешила туда, он меня поднял, чтобы я могла лучше рассмотреть.
– Папа пьет это? – спросила я его, Игорь рассмеялся.
– Ага, жуткая гадость.
– Откуда ты знаешь?
– Пробовал с пацанами во дворе.
Я посмотрела на него с удивлением, он поставил меня на пол и вытащил одну из бутылок.
– Хочешь попробовать?
Я отчаянно замотала головой, он снова рассмеялся и сунул бутылку в бар. Сунул не очень удачно, не рассчитал, и бутылка влетела в заднюю стенку бара. Та внезапно слегка опустилась. Я этого не видела, потому что стояла внизу, зато увидела, как Игорь нахмурился и полез внутрь.
– Что там? – заинтересовалась я, но он не ответил. Гонимая любопытством, я залезла на диван, с него и увидела опущенную стенку бара. В тот момент Игорь, видимо, нащупал какую-то зацепку и закрыл ее. После чего быстро поставил бутылку на место и закрыл дверцы.
– Это что? – смотрела я во все глаза. Игорек подошел ко мне.
– Геля, – сказал строго, – ни в коем случае не рассказывай никому о том, что мы тут были, поняла?
Я отчаянно закивала, он взял меня за руку, и мы быстро покинули кабинет. Конечно, мне было интересно, что там нашел Игорь, но я была ребенком и быстро забыла о кабинете отца, а через год родители разбились на машине. Возвращались с какого-то юбилея, ехали за фурой, та начала перестраиваться в левый ряд, отец решил обогнать ее в правом. Оказалось, фура просто собиралась завернуть, справа от нее был завод. Отец не успел сориентироваться, и они на полной скорости влетели в фуру. Оба погибли на месте, тела были буквально всмятку, смотреть на них нормальный человек просто не смог бы, сплошное месиво. Конечно, это я узнала потом от бабушки, в тот момент мне было всего шесть, и я просто не могла понять всех этих слов. Ничего не могла понять, кроме того, что мамы и папы больше с нами нет.
Сейчас история с отцовским кабинетом всплыла сама собой. Рука моя так и висела в воздухе, не знаю, чем я мотивировала свой поступок, но, отодвинув бутылки в сторону, я что есть силы толкнула заднюю стенку бара. Та не поддалась, я толкнула сильней, с тем же результатом. Понимая, насколько глупо себя веду, я стала шарить рукой вдоль стенки, пока в углу на стыке не нащупала маленькую щель, сунула туда палец и услышала легкий щелчок, задняя стенка чуть приоткрылась в мою сторону. Что ж, за идею спасибо папе, а Игорю можно поставить пятерку за доработку. Быстро вытащив бутылки, я с легким волнением открыла заднюю стенку. За ней было пространство примерно с бар, совершенно пустое, за исключением одного: в центре лежал свернутый лист бумаги. Я вытащила его, видя, как дрожат руки, быстро развернула. Перед глазами все расплывалось, потому что это было самое настоящее письмо из прошлого. В нем было всего два слова: