Комната была около двадцати квадратов, мебель не новая, но и не то старье, что обычно предлагают арендодатели. У противоположной от входа стены большой разложенный диван, рядом кресло, чуть поодаль журнальный столик с торшером, в углу – шкаф. Кирилл даже смотреть не стал, окинул беглым взглядом и кивнул.
– Нам подходит.
– Отлично, – обрадовалась женщина, – оплата за месяц вперед плюс залог.
Кирилл ушел с ней в кухню, вскоре дама покинула квартиру, будучи весьма довольной. Я сидела в кресле с ногами, разглядывая стену напротив.
– Может, тебе йогой заняться? – хмыкнул Кирилл, заходя в комнату.
– Йога для эгоистов.
– Это еще почему?
– Потому что направлена только на себя. Вокруг все будут умирать, а йогу все равно – он медитирует.
– А ты, значит, как истинная христианка сострадаешь и помогаешь людям?
– Тут тоже не задалось, – вздохнула я.
– Может, заедим твою печаль ужином?
– Я не голодна.
– Тогда подумай о своем мужчине.
– Это о тебе, что ли? – усмехнулась я.
– Даже интересно, – Кирилл прошел и устроился на диване, поглядывая на меня, – ты меня вообще кем считаешь?
– Наглым самовлюбленным придурком.
– Спасибо за откровенность. Значит, тебя тянет только к плохим ребятам?
– Ты себя имеешь в виду?
– Нет, твоего дружка. Симагин, кажется, его фамилия?
– А ты, значит, оплот добродетели? – усмехнулась я.
– Разве я сделал тебе что-то плохое? – вполне искренне удивился Кирилл, – я на тебя орал? Я тебя ударил, или, может, использовал и предал? – Я отвернулась, он усмехнулся, качая головой. – Ты силишься казаться сильной и уверенной в себе, – заявил он, – но на самом деле боишься мужиков из-за того, что один придурок когда-то воспользовался твоей доверчивостью.
– По-моему, содеянного вполне достаточно, чтобы…
– Чтобы больше никогда не связываться ни с одним субъектом мужского пола, тогда и тебе будет спокойно. Опять же, можно вдоволь наслаждаться жалостью к себе.
– Что? – нахмурилась я.
– Не надо на меня так смотреть. Ты трахалась с лучшим другом брата, который его и убил. Теперь винишь себя за все случившееся. Скажешь, я не прав?
– Да пошел ты.
– Вот и весь разговор, – Кирилл рассмеялся и встал, – поехали ужинать.
Далеко ходить мы не стали, засели в ближайшем кабаке. Кирилл даже в джинсах и футболке выглядел тут неуместно, народ вокруг явно представлял собой менеджеров ниже среднего звена. Тем не менее, еда оказалась очень даже ничего, я принялась есть, стараясь не обращать внимания на взгляды. Кирилл, понятное дело, вовсе их не замечал.
– Значит, любовником ты меня не считаешь, – вернулся он к разговору, как только нам принесли заказ. Я сразу затосковала.
– Почему же.
– Относилась бы иначе. Кто же я для тебя?
– Обязательно нужно кем-то быть?
– Конечно, иначе непонятно, что тобой движет.
– Считай, что мы компаньоны.
– Компаньоны? – вздернул он брови.
– А что? Ты предложил помощь, я ее приняла, вот мы и выполняем одно дело.
– А расплачиваешься ты натурой?
– Если тебе нужны деньги, ты намекни, я богатая наследница.
Кирилл посмотрел зло, но промолчал. Оставшаяся часть ужина прошла более мирно. Мы уже входили в квартиру, когда у Кирилла зазвонил телефон. Он снял трубку и стал слушать собеседника. Выражение его лица оставалось неизменным, так что можно было только догадываться, о чем ему сообщают. Он сел в кресло, я зажгла светильник на столе и разместилась на диване, ожидая, когда он закончит беседу.
– Скинь информацию на мою почту, – сказал, наконец, Кирилл, после чего попрощался и повесил трубку. Потом опер локти на колени и некоторое время смотрел вперед, что-то обдумывая. Мне надоело сидеть молча, потому я спросила:
– Что там?
Кирилл медленно перевел на меня взгляд и задумчиво спросил:
– Что ты знаешь о своих родителях?
Я нахмурилась, растерявшись. Он ждал ответа.
– Немного, – пожала я плечами, – я уже говорила: папа был инженером, мы жили в большой квартире, так что могу сделать вывод, что зарабатывал он неплохо. В маму он влюбился сразу, как увидел. Встречались они недолго, поженились, родился Игорь…
– Это тебе рассказывала бабка?
– Да.
– Тогда слушай, как все было на самом деле, – Кирилл на мгновенье отвернулся, разглядывая стену, а у меня внутри все сжалось от предчувствия. Он повернулся и резко сказал, – может, твой отец и был инженером, но это явно не основная его профессия. В этом городе он куда больше известен своими криминальными подвигами.
– Что? – прошептала я, Кирилл лучезарно улыбнулся.
– Ага. Времена были тяжелые, каждый зарабатывал, как мог.
– Не понимаю, – отчаянно замотала я головой, – как такое может быть?
– Все просто. Твой отец при советской власти действительно был инженером, при чем не абы каким, он занимался разработкой ядерного оружия. Правда, потом союз развалился, это вроде как стало никому не нужно, а жить на что-то надо. Корнилов, судя по всему, мужик был неглупый и предвидел подобную ситуацию, потому вовремя убежал и занялся бизнесом.
– Откуда же у него были деньги?
– Об этом стоило бы спросить его. Если вы жили на широкую ногу, значит, деньги в семье имелись. Короче, отец твой был в этом городе чем-то вроде тайной власти.
– Что? – снова выпалила я.
– Что слышала. Практически все здесь принадлежало ему. Правда, не на бумагах, оттого-то вы с братцем и остались у разбитого корыта после его смерти. Старушка же поспешила увезти детишек куда подальше.
– Считаешь, она знала, чем занимался отец?
– Ее уже тоже не спросить, – пожал он плечами, – может, догадывалась, что просто так подобных денег не заработать, в конце концов, она же видела, что происходило в стране. Так или иначе, бабулька перевезла вас подальше от этих мест, чтобы вы никоим образом не соприкоснулись с темным прошлым папаши.
Я задумчиво уставилась в пол, пытаясь осмыслить услышанное. Подобный расклад никак не укладывался в голове.
– Игорь узнал об этом, – предположила я.
– Возможно. Он уже не был ребенком, мог что-то приметить, к тому же история с тайником в кабинете… Парень вполне мог заинтересоваться, чем же занимается его отец.
– И после армии он приехал сюда, чтобы разобраться.
– Сейчас трудно говорить с точностью. Но, предполагаю, правду о родителе он каким-то образом узнал.
– И что? Перед смертью решил мне раскрыть глаза? – продолжала я мучиться загадками.
– Сомнительно. Ну узнаешь ты, что твой отец был нечист на руку, так это было давно, к тому же он мертв, так что все взятки с него гладки. Должно быть что-то другое.
– Все-таки предполагаешь, что его записка связана с теми деньгами?
– Которые искал твой любовник? Возможно. Вот что, – он повернулся ко мне, – твой братец оставил записку тебе, значит, думал, что ты отправишься сюда одна. Таким образом, вряд ли бы ты так быстро узнала то, что знаешь теперь.
– К чему ты клонишь?
– Что бы ты стала делать, реши заняться этим одна?
– Поехала бы на кладбище. Наверное, попыталась поговорить с той женщиной…
– Предположим, ты узнала, кто платит за уход за могилой. Что дальше?
Я пожала плечами.
– Попыталась бы встретиться с этим человеком.
– Вероятно, на это твой брат и рассчитывал. Слушай дальше. Уважаемая Галина Федоровна сразу после разговора с нами позвонила некоему Пискареву Семену Михайловичу. Он здесь вроде царь и бог, само собой, неофициально. Судя по данным, Пискарев занял место твоего отца после его смерти, далось это ему не так легко, передел сфер влияния, кровавые разборки, в общем, все, как положено. Тем не менее, мужик свой кусок урвал, наверняка, потерял что-то, но это уже мелочи.
– Откуда ты знаешь это?
– Мой человек рассказал о нем еще днем, потому я и решил осведомиться о твоих родителях, подобное знакомство мне лично показалось интересным.
– Предполагаешь, что папа и этот Пискарев были знакомы?
– Не предполагаю, знаю точно. Вели совместные делишки, подробности неизвестны, да и ни к чему они, и так все ясно.
– Что тебе ясно? – разозлилась я.
– Что смерть твоего отца пришлась многим на руку.
– Его могли убить?
– Откуда я знаю, меня здесь не было. Но если тебя интересует мое мнение, убить могли, при чем как раз плюнуть. Немаленькая, должна понимать, что при подобном образе жизни это явление распространенное. Возможно, твой отец начал зарываться, с кем-то что-то не поделил. Возможно, некто решил, что Корнилов имеет слишком много власти для одного человека. Договариваться было не так модно, вот он и попал под машину. Не помешает покопаться в том деле.
Я устало потерла лицо руками.
– Как планируешь копаться?
– Завтра зайдем в местную библиотеку, у них могли сохраниться выпуски двадцатилетней давности. Ты ничего толкового не помнишь, может, что-то писали в газетах, раз личность он не такая уж простая.
Я вздохнула, и мы немного помолчали. У меня не было сил осмысливать происходящее. За последнюю неделю я узнала о своей семье столько нового, что с лихвой хватило бы на годы. Главное, что назвать это новое светлым и добрым язык не поворачивался. Отец – бандит, и брат пошел по его стопам. В прочем, я тоже хороша: стриптизерша, которая или пьет по кабакам, или пялиться в потолок. Отец мог бы мной гордиться. В голове всплыл привычный папин образ: с сигаретой в зубах. Он часто смотрел на меня, щурясь через табачный дым, взгляд серьезный, но ласковый. Я не могла припомнить, чтобы он хоть раз в жизни повысил голос, а тут нате вам: главный бандит города.
– Не расстраивайся, – подал голос Кирилл.
– Тебе легко говорить, твой отец не бандит.
– И что? Бандит не бандит, какая разница? Он любил тебя?
– Да.
– Больше ничего и не нужно. Как он зарабатывал деньги, не столь важно.
Я посмотрела на Кирилла, он ответил мне серьезным взглядом. Очень хотелось спросить: как ты заработал свои деньги? Само собой, я от этого вопроса удержалась. Во-первых, потому что это просто неразумно и опасно, во-вторых, в свете открывшихся фактов не мне его судить.