Нас она окинула оценивающим взглядом, после чего поднялась и двинула на встречу. Наверное, наш внешний вид намекал-таки на то, что мы можем позволить себе услуги данного заведения. По крайней мере, вид Кирилла точно.
– Присаживайтесь, – сказала Марина Евгеньевна низким хрипловатым голосом, указывая на диван. Мы разместились на нем, она села в кресло, – выпьете что-нибудь?
– Нет, благодарим вас, – тут же отозвался Кирилл, – у нас не так много времени, да и вас не хочется задерживать. Если честно, мы вас обманули, мы здесь не за тем, чтобы воспользоваться вашими услугами. Нас интересует один ваш пациент.
Лицо женщины посуровело.
– Мы не даем справок посторонним лицам.
– Мы не посторонние, – влезла я, – у вас лежит мой родственник.
Кирилл бросил на меня быстрый взгляд, но смолчал.
– Вы хотите навестить его? – не поняла женщина.
– Да.
– Как его фамилия.
– Я точно не знаю, – не стала я врать, – возможно, Корнилов.
– Поймите, – влез Кирилл, заметив, что женщина снова нахмурилась, – эта девушка долгое время не знала о его существовании. Ее бабушка и отец оплачивали лечение и пребывание этого человека в вашей клинике, держа в тайне от родных. Сейчас они оба погибли…
– И я нашла в бумагах квитанции об оплате, – подхватила я, – это навело меня на разные мысли, которые я и хочу проверить. Если этот человек мой родственник, я имею право знать. К тому же ему может понадобиться моя помощь.
Женщина некоторое время думала, потом нехотя сказала:
– Еще раз скажите фамилию.
– Корнилов. Оплаты проходили от этой же фамилии.
Марина Евгеньевна вернулась к компьютеру, какое-то время что-то в нем смотрела, потом заявила:
– Действительно, у нас есть пациент, лечение которого оплачивали по этой фамилии. Но его данные другие.
– Мы можем узнать их?
Женщина бросила на меня нерешительный взгляд.
– Это конфиденциальная информация, мы можем доверить ее только близким родственникам или опекунам.
– Кем был Корнилов?
– Я не имею права разглашать данную информацию.
– Послушайте, – вмешался Кирилл, – я понимаю, что вы руководствуетесь моральной этикой, но постарайтесь понять девушку. Она узнает, что у нее, возможно, есть больной родственник, у которого больше никого не осталось. Человек лежит в клинике для душевно больных, что уже говорит о том, что у него не все в порядке. Ему нужна помощь, как моральная, так и материальная. Мы не хотим ничего большего, кроме того, чтобы узнать, кто он.
– Я могу показать паспорт, – продолжила я, – и квитанции об оплате.
Марина Евгеньевна некоторое время смотрела на нас в задумчивости, потом вздохнула.
– Хорошо, я постараюсь помочь вам. Но поймите, я сама знаю немного. Я работаю в этой клинике только четыре года, а интересующий вас пациент лежит тут почти с самого ее открытия.
– Кто он? – вкрадчиво спросил Кирилл.
– Миланский. Степан Михайлович, тридцать девять лет. Наблюдается в клинике с трех с половиной лет. Поступил в нее через полгода после открытия. Диагноз: аутизм.
– Кто его сюда устроил? – спросила я.
– Отец. Корнилов Михаил Константинович.
Я до того растерялась, что просто не знала, что сказать.
– Вы уверены, что он его отец? – взял на себя слово Кирилл.
– Да, так указано в компьютере, прилагаются отсканированные документы, это подтверждающие. Потом, как я понимаю, Корнилов умер, и опекунство получила некая Корнилова Екатерина Ильинична.
– Если я не ошибаюсь, она сделала большой взнос?
– Если смотреть по оплатам, мы видим, что сначала она регулярно оплачивала стоимость лечения, то есть раз в год вносила сумму за следующий. Потом сделала очень крупный взнос в качестве предоплаты за следующие годы. Его хватило в общей сложности на пять лет. После этого оплата пошла за счет другого лица.
Мы с Кириллом быстро переглянулись.
– Кого?
– Тоже Корнилов. На этот раз Игорь Михайлович. Он же оформил опекунство над Миланским около семи лет назад и внес крупную сумму на счет.
– На сколько ее еще хватит?
– Это год оплачен, плюс следующий.
Мы снова переглянулись с Кириллом, я пыталась понять, что за чертовщина происходит. У папы был еще один ребенок? Если судить по возрасту, появился он до знакомства с мамой, значит, ребенок не ее. Но тогда откуда он взялся?
– Мы можем встретиться со Степаном? – задал вопрос Кирилл.
– Обычно с пациентами можно видеться только родным. Но я сделаю вам исключение, раз уж сложилась такая ситуация.
Мы поднялись и направились к выходу, когда Марина Евгеньевна спросила:
– А Корнилов Игорь Михайлович?..
– Он тоже погиб, – быстро ответила я, – автомобильная авария.
– Ясно, – кивнула она, – что ж, пройдемте.
Женщина прошла с нами на первый этаж, после чего ненадолго покинула нас, вернувшись с молодым коренастым парнем в белом костюме.
– Это медбрат Александр, он проводит вас.
– Спасибо вам еще раз, – сказала я, и мы покинули здание.
– Родственники? – спросил Александр, расслабленно шествуя по дорожке в глубь сада.
– Вроде того, – ответила я.
– До этого общались?
– Нет.
– Тогда несколько замечаний. Как понимаете, это не обычные люди. Воспринимают и реагируют на окружающую действительность они несколько иначе. Но это не значит, что они ничего не понимают и не чувствуют. Вести себя надо спокойно, доброжелательно, голос не повышайте, не пугайте, иначе реакция может быть непредсказуемой. Как фамилия?
– Миланский.
– Этот тихий. Все чему-то улыбается, разглядывает природу, вещи вокруг, ведет дневник. Очень хорошо рисует. Довольно мирный персонаж.
– Персонаж чего? – не выдержала я.
– Дурдома, – безмятежно ответил Александр и отворил дверь в довольно большое здание. Мы оказались в просторном фойе, он уверенно повел нас к лифту. Вскоре мы прошли по светлому коридору к одной из дверей.
– Они как раз вернулись с завтрака. Если вы не возражаете, я зайду с вами. Для контроля.
Я не стала уточнять, кого Александр собирается контролировать – нас или Степана, потому что очень хотела попасть за дверь. Через мгновенье мне это удалось, и перед глазами оказалась просторная комната, совершенно не похожая на больничную палату. Казалось, что мы просто зашли в чью-то комнату в доме. Самая обычная кровать, заправленная покрывалом, шкаф, письменный стол, в углу мольберт, скрученные в рулон листы на столике, краски. Над письменным столом полки с каким-то тетрадями и книгами. На подоконнике магнитофон, а возле него спиной к нам стоял мужчина.
– Степан, – позвал его Александр, он медленно повернулся, я чуть не вскрикнула: мужчина очень походил на отца, именно такого, каким я его запомнила, такого, каким он был запечатлен на последних фотографиях. Через пару мгновений стало понятно, что я дала маху: у мужчины был совсем другой взгляд, глаза смотрели мягко и немного удивленно. На губах блуждала едва заметная улыбка, словно кто-то слегка подтянул вверх уголки губ и так зафиксировал.
– Степан, к тебе приехали гости.
– Здравствуйте, – тут же сказал мужчина довольно приветливо, хотя и отстраненно. На нас он тоже не смотрел, если только вскользь, переводя взгляд с одного предмета на другой.
Александр сделал едва заметный жест, обозначавший, видимо, что пора и нам вступить в диалог. Я бросила взгляд на Кирилла, после чего сделала неуверенный шаг вперед.
– Привет, Степан, меня зовут Ангелина.
– Ангелина, – повторил он, – моя сестра.
Я снова бросила взгляд на Кирилла, после чего кивнула.
– Да, Степа, я твоя сестра. Откуда ты знаешь, что я твоя сестра?
– Папа говорит, что у меня есть сестра Ангелина и брат Игорь.
Я нервно сглотнула.
– Что он еще тебе говорит?
– Папа говорит, вы ездили отдыхать в Грецию. Папа любит Грецию. Папа живет в Греции.
Я мгновенье молчала, не зная, что сказать.
– Папа сам говорил тебе, что живет в Греции?
– Папа прислал открытку.
– Из Греции?
– Да.
– Можно на нее посмотреть?
Степан впервые взглянул на меня, взгляд его стал еще более удивленным. Он рассматривал меня, склонив голову на бок.
– Ангелина красивая. Папа говорит, что Ангелина красивая и похожа на маму.
Я натужно улыбнулась.
– А Игорь похож на папу.
– Игорь похож на папу, – согласился он, – и Степан похож на папу. Так говорит папа.
– А где папа сейчас, ты знаешь? – Степа промолчал. – Можешь показать открытку, которую он тебе прислал из Греции?
Степан снова посмотрел на меня, потом уставился в стену и улыбнулся.
– Это может долго продолжаться, – шепнул мне Александр, но Степан вдруг резко направился к книжной полке, отчего я даже слегка вздрогнула, тут же почувствовав на своем запястье руку Кирилла. Реакция у него отменная, ничего не скажешь. Степан достал одну из книг, вытащил из нее открытку и протянул вперед руку с ней. Я аккуратно приблизилась и взяла открытку. Степан тут же ретировался к окну, но смотрел с улыбкой. Опустив глаза, я увидела красивый вид Греческого побережья. На другой стороне был написан только адрес клиники и имя адресата. Обратного адреса не было. Открытку отправили с острова Родос.
– Марка греческая, – заметил шепотом Кирилл, наблюдавший из-за моей спины, – и штемпель тоже. Либо кто-то запарился, чтобы подделать их, либо открытку выслали из Греции.
– Ты страшный, – заметил вдруг Степан, отчего я бросила на Кирилла быстрый взгляд.
– Почему же? – поинтересовался Кирилл, слегка прищурившись.
– Ты никого не боишься.
– Разве это плохо?
Я ткнула Кирилла в бок, но Степан и так пропустил эти слова мимо ушей.
– Открытка была прислана десять лет назад, – указала я на дату и обратилась к Степану, – почему ты решил, что открытку прислал папа?
– Папа приезжает ко мне и говорит, что уедет надолго. И что пришлет мне открытку из Греции.
– Потому что поедет в Грецию?
– Да. Он так говорит. Лена говорит, что открытка из Греции. Значит, ее прислал папа.