ей мало кто находил общий язык, кроме храмовников, но… Но в тот раз был, насколько я помню, дня четыре или пять. Или шесть. Говорил несколько раз о замужестве Хельги, подбирал жениха, но в итоге так замуж ее и не выдал. Не понимаю, зачем нам так часто надо упоминать лорда Редгласса и… О, вы же не думаете, что это он? Он похитил милорда Дримленса?
Почему-то, задавая этот вопрос, Верд посмотрел на соседа, а не на регента, а после догадался перевести взгляд на Рорри.
Мальчик в красном с золотым камзоле молча кивнул и снова опустил голову.
– Он похитил! О, Боги, да неужели во всем этом виноват Экрог Редгласс?! Быть не может! Я бы уж точно на него не подумал… Но зачем?
– Полагаю, у него было желание захватить чьи-то земли. Сомневаюсь, что он ссорил нас лишь из мести или праздного любопытства, – заметил Глейгрим, и регент согласился с ним.
– Дядюшка Экрог поступил плохо, но он не такой жестокий человек, как вы про него думаете, – выступил в роли защитника Дримленс. За все это время он впервые высказал достаточно длинное и связное предложение, а после еще и продолжил: – А Ниллс и вовсе не виноват! Он даже власти не хотел и земель тоже не хотел, просто так вышло.
– А кто такой Ниллс? – поинтересовался Флейм.
– Слуга милорда Редгласса. Неужто ты не помнишь его? Он постоянно что-то где-то разнюхивал и неоднократно получал от лордов ранее, его прогоняли с земель, но он каким-то чудом снова оказывался в неподходящих местах. В последние несколько лет его почти не видели, разве что один раз он сопровождал леди и лордов Редгласс на Праздник к Вайткроу. Да, запомнить его лицо очень сложно, мне кажется, хоть я и видел его с полдесятка раз, все равно смогу перепутать с любым прохожим, особенно в столице, где много людей, – пояснил Раял.
– Ах этот… – Глейгрим не был уверен, вспомнил ли Верд на самом деле или сделал вид. – Он ведь даже не лорд. И не признанный лордом бастард. Он – никто, простолюдин, обычный вояка. Если он виноват, то и думать нечего, да и говорить о нем смысла нет – казнить, и дело с концом.
– Нет! Нет, так нельзя! Вам никто не давал права казнить кого-то. Он же человек, и неважно какой – знатный или нет. А вы, – Рорри решительно вскочил на ноги и повернулся к регенту, – дали слово, что сначала будет суд и вы постараетесь сделать все, чтобы Ниллс остался жив! Вы ведь знаете, что он не виноват. И он мне верит, он знает, что я прав. А вы только… Я знал, что меня опять обманут!
Успокаивать мальчика пришлось коллективно, наконец, когда тот уселся обратно, беседа продолжилась. Присутствующие продолжили обсуждать Редгласса и сопоставлять то, что известно каждому из них, а к теме казни возвращался лишь Верд и, скорее всего, делал это намеренно, чтобы рассердить мальчишку. Почему друг не испытывает любви и уважения к мальчику, можно было понять, но чтобы настолько невзлюбить ребенка и намеренно доводить? В конце концов, не он же был виноват в случившемся.
Масла в огонь подлил еще и Клейс Форест, начав расспросы про уничтоженный Файрфорт, а затем про мертвых в трактире, про сгоревший замок Слипингвишей, пропавшего Хагсона Глейгрима и, разумеется, про то, что рассказывали о первом сражении у Кеирнхелла, когда Зейиру удалось обмануть Глейгрима и попытаться уничтожить его совместно с Бладсвордами, и про второе, события которого друг другу пересказывали участники и свидетели из рыцарей королевского ордена. Слухи расползались не только по замку и Синему городу, а по всему королевству и, по словам регента, стремились перемахнуть через море в Новые Земли.
После пары упоминаний Раялом слова «дар» и начала красочного описания Флейма о распространении огня во время ссоры с дядей Зейиром, Его Высочество прервал их и попросил Рорри покинуть Малый зал. Мальчик, который только перестал хмуриться и волком смотреть на Верда, попытался возразить, и тогда Клейс Форест лично выпроводил его, аргументируя тем, что не хочет, чтобы главному свидетелю мешала лишняя информация. На чем же на самом деле он основывался, было непонятно.
Регент внимательно выслушал обо всех приключениях, задал некоторый ряд вопросов и отпустил лордов с миром. Казалось, что он несколько растерян. Его Высочество пообещал вернуться к разговору немного позднее, но Раялу показалось, что никакого возвращения не будет. Вероятно, регент еще не имел удовольствия столкнуться с доказательствами наследия Первых или если и сталкивался, то до последнего не желал признаваться даже самому себе, не то что другим, в возможности существования дара. И его сложно было винить – маловероятно, что новый Проклятый король, не убедись он лично, смог бы принять на веру старинные легенды, давно превратившиеся в детские сказки, страшные и притягательные, но не имеющие права на жизнь.
Рорри дожидался Раяла и Верда у лестницы и сразу же поспешил к ним, едва завидев. Он нервничал, его волосы прилипали ко лбу, мальчишка откидывал пряди назад, и теперь часть их, засохнув, торчала в разные стороны.
На лорда Флейма Дримленс почти не смотрел, зато Глейгрима и вовсе осмелился схватить за рукав. Возможно, с соседом беседа не складывалась из-за схожести манер.
– Дар… Вы упоминали о даре, там, в Малом зале, милорд Глейгрим. Я знаю, что это такое. Милорд Форест не верит мне, я и не пытался ему рассказывать, но с вами я могу поделиться – у меня тоже есть дар! Я знаю, что скоро произойдет, я, я…
– Успокойтесь, милорд Дримленс. Может быть, нам лучше вернуться к Его Высочеству и в его обществе продолжить беседу? Он отвечает за вас…
– Нет! Нет, вы же тоже знаете, что такое дар. Я же говорю, у меня он тоже есть. И не только у меня – милорд Форест говорил с женщиной, с леди… С леди Шау Лоудбелл, я знаю ее, ее род – верные вассалы моей семьи. И я с ней говорил. Она тоже не обычный человек, у нее тоже есть дар, и она говорила, что может видеть другой мир глазами сына, быть как бы им, когда просыпается в его теле. Я не знаю, как это, но верю ей. Милорд Форест все знает, но не хочет никому верить. Он не поверит и вам.
– Я бы переговорил с миледи Лоудбелл, – заметил лорд Флейм, и Раял согласно кивнул. – Просыпаться в чужом теле, да еще и собственного сына, ужасно, пожалуй. Или невероятно увлекательно! Не могу решить. А если он как раз развлекается с девкой? Не повезло с мамашей этому лорду Лоудбеллу. Хорошо, что мои родители не следят за мной. – Видимо, на всякий случай Верд посмотрел сначала через одно плечо, а после – через другое. Ни отца, ни матери, ни даже дяди за спиной не оказалось.
– Да Лоудбеллы сейчас вовсе ни при чем, я хочу рассказать о другом! Я тоже обладаю этим, как вы говорили? Даром. Я вижу страшные сны, которые сбываются. Раньше видел, а теперь эти сны начинают приходить и наяву. Когда придет человек-чудовище, когда он явится с весами, он положит в одну из чаш свои слова, я видел, как он достает их изо рта и складывает. Это приговорит второе чудовище, совсем маленькое, почти лысое – я видел, он не больше котенка, – и когда его голова-шар ударится о землю – все начнется! Нам всем придет конец! Я вижу это не только во сне, но и когда не сплю. Я смотрю перед собой и вижу чудовищ и весы, я вижу качающуюся голову. Мир погрузится во мрак! Прошу вас, вы должны мне поверить, раз вы тоже одарены, вы должны. Поверьте мне! Остановите все это!
– Я тоже умею предсказывать. – Верда не впечатлил страдающий и просящий помощи ребенок. Глейгрим испытывал к лорду Дримленсу некоторую жалость, можно сказать, что он жалел всех, даже собственных врагов, однако это ничуть не влияло на принятие решений. Флейм повернулся к взрослому соседу, выбирая его более разумным собеседником. – Сейчас ты скажешь, что нам надо бы обязательно, всенепременно и без лишних свидетелей побеседовать с леди Лоудбелл. А после обязательно предложишь посетить королевскую библиотеку и прогуляться в Башни Мудрости. Ведь такого обилия древних книг, манускриптов и старых пергаментов, которые воняют жуками, сыростью, плесенью и скукой, более нигде нет. Если я возражу про Цитадель Мудрости, то ты сначала будешь рассказывать мне о направленности этого книгохранилища, а после, если мне совсем не повезет, предложишь отправиться в том числе и к лекарям. Сразу как появится время и Его Высочество соизволит нас отпустить. Путь-то не так далек, а твои верные слуги нас защитят, заодно и новых наковыряешь по дороге… А пока в нашем распоряжении совсем иное хранилище знаний, и мы просто обязаны посетить его прежде, чем делать какие-то выводы. Я все верно сказал?
– Почти, – без тени улыбки согласился Раял. – В первую очередь я бы подобрал более подходящее место и время для данного монолога.
– Я пойду с вами! – уверенно заявил лорд Рорри Дримленс. Быть может, следовало согласиться с этим и посмотреть, как из-за собственной глупости будет страдать Флейм, к которому Раял, разумеется, приставил бы мальчика.
– Это не самое интересное занятие для юного лорда. Вам и без того пришлось слишком многое пережить, милорд Дримленс, лучше отправляйтесь по своим делам, – Раял попытался быть мягким.
Рорри прищурился от злости, мотнул головой и от души топнул ногой:
– Вы меня не слушали. И без меня вы не справитесь. Но когда придет человек-чудовище, вы еще пожалеете, что не слушали меня! Никто меня не хочет слушать. – Мальчик развернулся и, бурча, направился прочь. – Глупые! Совсем… глупые, мнящие себя взрослыми… Ничего-ничего, вы еще поймете, что были не правы. Поймете, а будет поздно!
Тоб
Тоб очень хотел уйти от обманщика-рыцаря и даже собрал вещи, те, которые, как ему показалось, должны помочь выжить и добраться до ближайшего города. Несмотря на то что начал он с рвением, достойным лучшего применения, отделиться от ставшего уже почти родным сира юноша не смог. Зэуран просил его и Даффу остаться, требовал в первую очередь подумать о бедной женщине и подождать хотя бы до более или менее безопасного места, откуда можно отправить вореба регенту и принцу. Рыцарь умолял позволить ему защитить ученика лекарей и его спутницу, пока кто-то другой не возьмет на себя подобную обязанность.