Келейник разбудил его среди ночи: «Какая-то женщина ломится в ворота. Говорит, что ждать до утра не может»… Дрожащая от ужаса посетительница оказалась врачом местной больницы. Начала рассказывать быстро-быстро, словно боясь опоздать.
«В последнее время у меня появлялась мысль: как много больных умирает, и мы не можем им помочь. А ведь есть бабушки, у которых надо бы поучиться. Навела справки и пришла к одной такой старушке. Объяснила, чего я хочу. Та посмотрела на меня и ухмыльнулась: «А ты мне нравишься. Я тебе передам». Я достала блокнот и ручку, собралась записывать. Но та, видно, ничего не собиралась диктовать: «Будешь меня слушаться, не только лечить сможешь. Все мужики будут твои. А слышала, как деревня недавно сгорела?» Я не только слышала, но и читала в газете о страшном пожаре. «Мое дело», — с гордостью подхватила старушка. Я похолодела. «Ты только не пугайся, но мне служат несколько бесов. Умру — все тебе достанутся. Да, сейчас я тебя с ними и познакомлю… Только очень страшные они, с непривычки испугаешься. Мы сделаем для начала так. Они с тобой только разговаривать будут, а ты их не увидишь»… Я начала что-то лепетать, что устала после работы, муж дома ждет, а завтра выходной, с утра я и приду. «Ладно, — бабушка, к которой так неожиданно пришла ученица, была в хорошем расположении духа, — только прямо с утра приходи».
Было уже поздно, транспорт не ходил, и врач почти бегом помчалась на окраину города, стала колотить кулаками в монастырские ворота…
Н.: «Я встречался с одним человеком, который общался с ведьмами. Он сидел за убийство. А раньше был заместителем директора какой-то стройки. Он рассказал, как продать душу сатане. Мне было тогда восемнадцать лет».
«Итак слушайте слово Господне, хульники, правители народа сего, который в Иерусалиме. Так как вы говорите: «мы заключили договор со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепожирающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, — потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя»
Страшные слова пророка Исайи обращены к правителям Израиля. Возможно, они предвосхищают тайный договор с диаволом, который те уже наверняка заключили ко времени Пришествия Спасителя. Он зрел давно. Росло доверие к искушению соседнего Ханаана, ведь его жители считали, что высший Бог давно свергнут потомком своим Ваалом; ему, жестокому, и надо поклоняться… Договор с адом обещает человеку весь мир и даже — иногда — посмертные привилегии в иерархии ада, но заканчивается он всегда одинаково. Обманом и гибелью. Это доказывает все бесчисленное количество индивидуальных сделок с диаволом, прототипом которых стал тот, коллективный, страшный договор элиты Синедриона. Возможно, о нем шептали «мудрецы» под плащом: «Прав Ханаан!» Коротко. Гениальная по своей концентрации ложь. Страшная слепота.
«И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы. Услышав это, некоторые из фарисеев, бывших с Ним, сказали Ему: неужели и мы слепы? Иисус сказал им: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас»
…Был некий священник Теофил из малоазийского города Адана. Когда ему предложили епископство, он благочестиво отказался. А новый епископ обрушил на него несправедливые гонения. Теофил поклялся отомстить. Он обратился к еврейскому магу, который ночью привел его в пустынное место. Там священник обнаружил диавола со свитой. Теофил произнес клятву верности сатане, отрекся от Бога, подписал договор и поцеловал владетеля ада в знак верности. Былое влияние возвратилось к нему, он проводил время в роскоши. Однако пришел час расплаты. Диавол послал за ним демонов. Теофил раскаялся и просил помощи у Богородицы. Пречистая спасла несчастного клирика.
Сия история — одна из первых в христианской литературе, повествующих о договоре с диаволом. Она была зафиксирована Евтихианом в VII веке. (Хотя еще раньше блаженный Августин писал о магии и астрологии как проявлении «губительной общности между человеком и демонами», как о договорах неверной и коварной дружбы.) С тех пор пакт смерти подписывали сонмы несчастных. Вот текст одной такой инфернальной сделки: «Темнозрачному адских пропастей началнику и служителем его демоном вручаю душу и тело мое, ежели по моему требованию чините мне споможение будут. Кровию своею подписался Иван Робота». Было это в 1749 году.
В разные века с такими поступали согласно духу времени. Сжигали на кострах, объявляли психически больными или жертвами «объективных социальных процессов». Потом эта тема обернулась кинонегативом. Усилиями литераторов и кинематографистов она и закрепилась в сознании как мифическая. Однако…
В конце 80-х знакомый игумен был настоятелем крупного провинциального монастыря. И в те годы, когда страна являлась еще практически атеистической равниной, он трижды столкнулся с реальностью того, что кажется многим всего лишь плодом писательской фантазии или средневекового религиозного фанатизма. Он столкнулся с реальностью договора с диаволом.
…Сорокалетний партийный работник оказался в монастыре, конечно, впервые в жизни. Его била крупная дрожь, и он едва способен был рассказать то, что с ним произошло. Суть сводилась к следующему.
Его папа был генералом НКВД, любимцем Хрущева. Он умер, когда сын заканчивал школу. Вскоре к нему, комсомольцу и активисту, явился некто и предложил подписать договор. Взамен пообещал: все, что хочешь, в жизни у тебя будет.
И теперь он явился снова: «Ну, мы свой договор выполнили. Теперь выполняй ты. Вот папино ружье на стене. Снимаешь носок, дуло вставляешь в рот и пальцем ноги нажимаешь на курок. Боли не успеешь почувствовать»[237].
— Да мне же всего сорок лет! Я еще жить хочу! Почему именно сейчас?!
Пришелец грустно объясняет, как непонятливому ученику: «Мы тебе все уже дали. Ничего нового в жизни не будет. Ну, очередная попойка на партийной даче, очередная женщина. Будет изменяться только количество… Не бойся».
— Нет, нет! Ни за что!
— Ну, смотри, хуже будет!
Партработник согласился исповедоваться, стал жертвовать деньги храмам, но раз от разу приходил во все более жутком виде. Оказалось, что каждый день некие прилично одетые люди встречают его и избивают жесточайшим образом. Лицо несчастного превратилось в сплошной синяк, с желтыми подтеками под глазами. Однажды священник даже не узнал в этом существе еще недавно вполне респектабельного функционера.
А тот, содрогаясь от воспоминаний, поведал об очередном предложении ада.
Он проснулся ночью, почувствовав, что в комнате есть кто-то еще. Ноги, спущенные с кровати, наступили на что-то мягкое. На полу лежал огромный дог. Откуда он взялся в запертой квартире? Вдруг собака подняла голову и произнесла: «Ну, если боишься из ружья, возьми кинжал из папиной коллекции. Острие приставляешь на два сантиметра ниже левого соска, слегка хлопаешь по рукоятке… Будет небольно».
Батюшка отправил его в келью — подготовиться к исповеди.
Вскоре тот в ужасе примчался вновь: «Сейчас он шел мне навстречу по лестнице. Сказал: если не уберешься из монастыря, будет еще хуже». И, словно безумный, бросился куда-то за ворота обители…
Еще один рассказ, выслушанный игуменом. Как-то на дружеской вечеринке один человек, подвыпив, ляпнул: «Надоело все. Эта жизнь, где еле сводишь концы с концами. Если был бы дьявол, продал бы ему душу».
Через несколько дней в дверь его квартиры позвонил прилично одетый мужчина с «дипломатом». Вкрадчиво спросил:
— Вы хотели что-то продать? А я как раз тот, кто может купить…
— Что продать? — не понял хозяин. Он уже подзабыл свой пьяный треп.
— Ну, как же, такого-то числа вы были в гостях у своих друзей?
— Был.
— Там были такие-то и такие-то люди. Помните?
— Да.
— И вы сказали…
Несчастный вспомнил суть разговора и почувствовал, что от ног начинает подниматься холод. А посетитель с мягким напором продолжал: «Вы ведь не верите в дьявола. Чего же вам стоит подписать договор с ним? Вы договариваетесь с тем, в кого не верите, а взамен получаете… — тут он распахнул «дипломат», наполненный невиданными еще тогда в провинции пачками зеленоватых купюр, — миллион долларов. Правда, подписаться надо кровью. Но это все равно что анализ из пальца сдать».
«Я не готов. Мне надо подумать. Это так неожиданно…» — залепетал бедолажный атеист.
Гость закрыл «дипломат»: «Ну, подумайте день-два. Я еще вернусь». И растаял в воздухе. Вместе с деньгами.
А серенький российский интеллигентик так и застыл на стуле. Над ним — портрет пьяницы Хемингуэя, гитара в углу, пара полок с литературой, обменянной в свое время на макулатуру. Читал ведь, дурачок, и Гоголя, и Достоевского. Да думал, что бес — это так, фигура речи. А он пришел, как к Ивану Карамазову. Вспомнил?
«— Ты — сон, и ты не существуешь! — в гневе кричит Иван своему посетителю.
— По азарту, с каким ты отвергаешь меня, — засмеялся посетитель, — я убеждаюсь, что ты все-таки в меня веришь.
— Нимало! На сотую долю не верю!
— Но на тысячную веришь. Гомеопатические доли ведь самые, может быть, сильные…
— Оставь меня, ты стучишь в моем мозгу, как неотвязный кошмар, — простонал Иван в бессилии пред своим видением, — мне скучно с тобою, невыносимо и мучительно! Я бы много дал, если бы мог изогнать тебя!»
Поздно! Поздно! Пригласить его проще, чем прогнать.
Судя по сатанизации мира, на договорах с диаволом скоро будут специализироваться целые юридические фирмы.
…Тот банкир пришел к игумену не очень взволнованным. Изложил все по-деловому. К нему являлся странный посетитель. Прилично одетый, с портфелем. Но как бы… полупрозрачный. Сквозь него было