— Это я скажу, как только мы окажемся в резервации. — Башмак скопировал категоричную интонацию Паркинсона и подумал, что облучатель так и валяется в разбитом ящике возле блокпоста. И лучше места для него пока не найти. Он же там под охраной Санитарной Службы, получается, никому и в голову не придёт пойти проверить, что там за хлам песком заносит.
— Вот что, — рассудительно сказал Серёжа. — Сейчас я поищу какую-нибудь машину, и мы поедем. А по пути всё подробно обсудим.
— Куда это вы её тащить собрались? — возмутилась Светка, показывая на Аню. — В какую такую резервацию? Вы поглядите на неё — ей лежать надо. И лучше всего в больнице. Да и дедушка не лучше.
— Света, ты не понимаешь… — начал Сергей, но Светка его решительно перебила:
— Всё я очень даже хорошо понимаю. Ни в какую резервацию вы её не заберёте. Мы спрячем пока Аню у меня дома. Я о ней позабочусь.
— А папа? — спросил Сергей и пояснил: — У неё папа Угол Куба. И член Центрального Комитета партии Углоединства.
— Ты это уже говорил сегодня, — сказала Света. — Это очень хорошо, что мой папа Угол Куба и член Центрального Комитета партии Углоединства. Никто вас не будет искать в апартаментах Угла Куба и члена Центрального Комитета партии Углоединства. В Доме Правительства. А папа там почти не бывает. А если и заявится, то против моих гостей он и слова не скажет. Пусть только попробует.
— А мама? — насмешливо спросил Серёжа.
— Умерла, — коротко ответила Светка, и все замолчали.
В это время Башмак увидел, как на крыльцо госпиталя выбрался Андрей Александрович Остяков. Был он сильно помятый и всё время щурился — потерял контактные линзы. Тем не менее он сразу разглядел Башмака и, схватив за руку пробегавшего мимо человека в форме СС, стал ему что-то говорить, показывая на шагателя. Санитар поначалу вырывался, но Остяков крепко держал его и что-то горячо втолковывал. Санитар слушал и всё внимательней и нехорошо поглядывал в сторону Башмака и компании.
— Нам драпать надо, — сказал Башмак. — Уже всё равно куда. Лишь бы подальше отсюда.
— Так полетели! — воскликнула Света и кивнула на флаер.
— Ты управлять им умеешь? — спросил Сергей, почему-то заранее предвидя ответ.
— Конечно, — даже удивилась вопросу Света. — У папы такой в прошлом году снабженцы на новую модель обменяли.
— А ют! — сказала Аня.
— Не собьют, Анечка, — успокоила её Светка. — Я между высотками проведу, низенько, ни одна ракетка в нас не попадёт.
Она взяла Паркинсона под руку и повела к флаеру. Башмак с Сергеем переглянулись и двинули следом, аккуратно вдвоём толкая коляску с Аней.
— Света, а пожрать у тебя дома найдётся? — спросил Башмак на ходу.
Сословия снова были отменены, но уже не произволом Тапка, а самой логикой обстоятельств. Теперь и речи быть не могло о каких бы то ни было привилегиях, когда ары, лебы и ахты, подгоняемые пинками «формалистов», расползались на четвереньках по бронетранспортёрам. БТРы были обычные, восьмиколёсные, и это почему-то ничуть не смущало сектантов. Легче всего в этой суматохе пришлось стражникам — они так и скакали на своих костылях, против костылей фанатики ничего не имели.
А сами «формалисты» уже вовсю хозяйничали на Главной Станции. Фанатики не дали Тапку времени на раздумья, перехватили у него инициативу. Пока он беседовал с послами, передовые отряды, без шума разоружив кордоны колёсников, уже въезжали на Главную Станцию. Они были одеты в древнюю униформу цвета хаки. В жёлтой пустыне это выглядело нелепо и даже смешно, но только колёсникам было не до смеха. Сектанты, разогнав «призывников» по боевым машинам, занялись откровенным грабежом. Ходили по домам, изымали всё съестное, ломали двухколёсные коляски, щупали девок. Они вполне сносно держались на ногах, хоть и быстро уставали, но при передвижении по улицам обходились без своих цирковых велосипедов. Ну да, думал Тапок, — гены, марш-броски, строевая подготовка, у них должна быть купированная регрессия нижних конечностей. И тренировки, разумеется, тренировки, они же готовились, ждали, когда пригодятся их навыки. Дождались.
— Вот паскудники! — скрипел зубами мастер Гоша. — Куда Тапок глядел, почему оборону не наладил?
— Я полагаю, он верно оценил боеспособность своего войска, — задумчиво ответил Александр Борисович. — Драться с фанатиками — это не горстку шагателей по пустыне гонять. Ось Колеса наверняка хорошо запомнил миномётный обстрел при штурме Обсерватории.
Из подвала Лабораториума бывший заведующий и настоящий мастер в перископ наблюдали за бесчинствами «формалистов». Они видели лишь то, что происходит на центральной площади, но этого было вполне достаточно для печального вывода — власть снова поменялась и теперь колёсникам придётся совсем туго. Если дальше так пойдёт, подумал Александр Борисович, то времена правления старых Спиц Колеса скоро покажутся исполненными покоя, благоденствия и глубокого смысла.
— Ну, давай по ним из облучателя долбанём, — канючил Гоша. — У нас же получалось лучом стальной лист резать, всего-то линзу поменять, работы на пять минут.
— То стальной лист, а то броня, — возразил Александр Борисович.
— Какая там броня у бэтээра?
— Не знаю. Но рисковать не хочу. И потом: долбанёшь один раз, начинка у облучателя выгорит, что дальше? Оборону в подвале держать? У нас полсотни ребятишек, которых мы учили, воспитывали! Ты хочешь их под нож пустить? Не позволю я тебе.
— Так что же делать?!
— Ничего делать не надо. Слышишь? Ничего. Ждать.
Александр Борисович говорил жёстко, он осунулся, возле рта залегли глубокие складки, мастер Гоша впервые видел таким обычно благодушного заведующего.
— Ладно, — уже спокойно заговорил Гоша. — Дети — ладно. Но ведь здесь ещё человек пятнадцать заведующих и десяток мастеровых. Там их дома грабят, а они по норам как крысы сидят, нос высунуть боятся. Это как?
— Двенадцать заведующих и двенадцать мастеров трудового обучения, — поправил Александр Борисович. — Заведующие равнодушны к материальным ценностям, а мастера все ребята молодые, хозяйством не обременённые. И ты мне их с панталыку не сбивай, сказано тебе — ждать.
Мастер Гоша сжал кулаки, потом разжал и сказал:
— Пойду с облучателем поколдую. У меня там интересная схема вырисовывается.
Он вышел из наблюдательного пункта и даже не хлопнул дверью, а Александр Борисович припал к окулярам перископа и видел, как Тапок под присмотром двух фанатиков забирается в бронетранспортёр. Великая Ось Колеса и Колея Бесконечности имел вид пришибленный, двигался суетливо, глаза спрятал за тёмными очками. Одет был, как и захватчики, в старую армейскую форму без знаков различия. Пожилой бородатый «формалист» покровительственно хлопнул Тапка по плечу и рассмеялся.
Тапок действительно пребывал в прострации. Он бездарно слил фанатикам все собственные достижения, которые дались ему с риском для жизни, ценой крови, предательства и незаурядного интеллектуального напряжения. Он не смог элементарно просчитать противника. Он выдохся. Я тупею, холодея, понял Тапок. Его толкнули на сиденье стрелка-автоматчика и сказали: «Сиди, не брат. Скоро поедем». И действительно, почти сразу негромко зарычал двигатель, и БТР мягко двинулся с места. В открытую бойницу Тапок с тоской глядел на удаляющееся здание Лабораториума.
А Пятка, взобравшись на крышу трактора, с удивлением в бинокль разглядывал колонну бронетехники, выползающую из Главной Станции. В жарком мареве пустыни вереница машин, поднимая клубы пыли, плюясь едким дымом солярных выхлопов, с рёвом пёрла в обход зыбучих песков, вытягиваясь в линию по направлению к блокпосту. Пятке было страшно. Он никогда не видел бронетранспортёров. Это ж сколько горючки надо, думал потрясённый Пятка.
— Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, — считала Галоша, приложив козырьком ладонь ко лбу. — Да сколько же их, Пяточка, мне плохо видать!
А возглавлял колонну танк Т-62. В открытом башенном люке восседал предводитель фанатиков, Старший Брат. Он так и не снизошёл до разговора с Тапком. Ось Колеса был ему не интересен. Старший Брат был с детства приучен решать первоочередные задачи. Суровое воспитание и постоянные тренировки на пределе сил выковали из него железного лидера с чётким видением приоритетов, безошибочным определением стратегических планов, умением оптимально расходовать ресурсы. Его целью была Столица. А с двухколёсниками он разберётся после. С теми, что выживут в штурме.
А в БТРах тряслись мобилизованные на службу ары, лебы и ахты. Все вперемешку. Им раздали АК-74, пока без патронов. Большинство впервые держали в руках автомат. Тупоголовые ахты сразу принялись выцарапывать на прикладах замысловатые узоры. Ары пытались играть в карманные шахматы. Лебы чистили калаши от обильной смазки. Ещё всем раздали каски, но лебам они на головы не налезали, и это очень смешило фанатиков.
А вот Тапку было невесело. В боевом отсеке броневика, в компании с уже знакомыми ему старым и молодым фанатиками, он размышлял о том, что будет с колёсниками по мере приближения к Запретным землям. Они же ничего не знают о мире за периметром, для них там пекло мрака и драконы. И не кому-нибудь, а ему, Тапку, придётся объяснять подданным, куда подевались «мерзкие порождения пустошей», которых, как известно, Великая Ось Колеса ударял во все уязвимые места.
— Скажите, не братья, сколько всего ракет вы по Столице выпустили? — спросил Тапок, чтобы хоть как-то заполнить тягостное молчание.
— Дык кто же их считал? — удивился пожилой сектант. — Мы автоматику врубили, а дальше они уже сами пачками из-под земли шуровали.
— Сотни три ушло, как пить дать, — уверенно заявил молодой фанатик. — Это если грубо прикидывать.
— Энто как же ты прикинул? — сварливо возмутился старик. — Ежлив у тебя точных данных нету ни по интервалам между залпами, ни по активации ракетных шахт!
— Я же с поправкой, приблизительно, через дискриминант, — пояснил молодой.