оты нашего мастера Гоши вам всем хорошо известен, трудится наш мастер не покладая рук. За что мы все ему, конечно же, благодарны. Урожай брюквы в этом году отменный, но ахты отказываются выходить в поле, требуют сменного графика. Мэр Кулешов угрожает отнять у них гуашь, карандаши и бумагу. Ароморфоз в целом протекает у большинства благоприятно. Открываются новые творческие способности, физические возможности, раздвигаются интеллектуальные горизонты. А теперь лёгкая шахматная задачка.
Аня отправила ребятишек на занятия, оставила возле себя самую малышню и учила их играть в чехарду. Башмак не знал, что за чехарда такая, но невольно залюбовался. Аня раскраснелась, азартно объясняла правила и показывала прыжки, а детишки, ещё вчера прикованные к инвалидным коляскам, с упоением неловко скакали на неокрепших ножках.
— Слышь, профессор, — тихонько спросил Башмак. — А у нас с Аней дети тоже мутанты будут?
— Разумеется, — сухо ответил Завадский.
— Хоть с эликсиром, хоть без?
— По-любому.
И тогда Светка сказала:
— Давай-ка, Серёжа, домой собираться. Что-то не хочу я здесь мутантов рожать.
Башмак подумал, что Светка, пожалуй, единственный нормальный человек, который ему повстречался за последнее время. А Серёжа вдруг занервничал.
— Домой? — зло спросил он. — К кому домой? Папа тебя не ждёт, как я понимаю. Ты ко мне домой хочешь? В общагу? Или к моим папе-с-мамой-с-младшим-братом в двухкомнатную квартиру? А ты знаешь, что в Столице перебои с продовольствием и комендантский час?
А Башмак спросил:
— А что, если отключить этот самый агрегат? Который под бункером «формалистов»?
Старший Брат готовился к реваншу. Он сидел за пультом управления Цитадели и проводил детальную ревизию имеющегося в наличии боевого потенциала. Ракеты в шахтах, бронетехника в подземных ангарах, горючее, боеприпасы, продовольствие — все эти данные мелкими строчками пробегали перед ним на мерцающем экране древнего компьютера. И самое главное — Великое Кольцо, основа основ подземного мирка. Кольцо давало энергию, но и само требовало неусыпной заботы, контроля множества параметров, постоянного наблюдения за границами излучения, габаритами поля, величиной эманации.
Всё было под контролем, системы работали штатно, и можно было поразмыслить над мощностью ядерного заряда, который Старший Брат планировал сбросить на Столицу. Тут крайне важно было рассчитать всё таким образом, чтобы ударная волна представляла собой правильное кольцо, угодное своей формой Кольцу великому. Значит, эпицентр должен располагаться в единственно верно выбранной точке пространства. На секунду Старший Брат задумался над уместностью слова «эпицентр» в данном контексте, но его отвлекли.
— Старший Брат, — послышался голос в интеркоме. — Ждёт ли Колыбель Кольца шагателя, который вывел нас из Столицы?
— Колыбель не призывала шагателя, — ответил Старший Брат. — Где ты видишь не брата?
— Он уже в кессоне.
— Убейте его.
При первом же выстреле Башмак вошёл в боевой режим. Автоматические двери начали закрываться у него перед носом, и он порвал руками стальные листы. Из-под ногтей брызнула кровь, но Башмак не обратил на это внимания. В длинном коридоре по нему стреляли через бойницы, но Башмак смазанной тенью пронёсся через огневой заслон. Он ворвался в лифт и прижал к стенке фанатика, вооружённого автоматическим дробовиком. Ухватившись за дульный срез, Башмак резко согнул ствол ружья, и лицо у лифтёра стало очень бледным.
— Покатай меня, клетевой, — попросил Башмак, сжимая ему горло так, что у парня глаза на лоб полезли. — Давай на этаж к Старшему Брату. И не дури, ладно?
«Формалист» засипел, ткнул пальцем в кнопку лифта, и они поехали. Башмак придерживал пленника, время от времени позволяя ему вдохнуть, и смотрел, как на светящемся табло мелькают номера подземных этажей. Всего их было семь, но они остановились на шестом. Башмак отпустил фанатика, и тот выхаркнул вместе с натужным кашлем:
— Сейчас тебя убьют!
— Не сегодня, — сказал Башмак. Так говорил герой боевика, который шагатель видел по телику. Фраза ему понравилась своей лапидарностью. Сверху вниз раскрытой ладонью он стукнул лифтёра по темени, и тот поплыл в нокауте.
Башмак выскочил из лифта, и в него ударили автоматные очереди. Он двигался в кислом пороховом дыму, словно в густом киселе, и в него медленно летели смешные пульки. Раньше он бы обхихикался, но теперь, благодаря сыворотке, он и в боевом режиме мог сохранять здравый рассудок. Более того, раздавая направо и налево тяжёлые оплеухи, вырубая охрану Старшего Брата, он отвлечённо припоминал неприятный разговор с тестем накануне своей вылазки.
Завадский долго отговаривал Башмака. «Ты ничего этим не добьёшься, — говорил профессор. — Я совершенно не уверен, что мутации прекратятся, если отключить ускоритель. А вот стабилизацию ароморфоза ты наверняка нарушишь. Всё опять пойдёт в разнос. Половина тех, кто принимал эликсир, снова сядет в свои коляски, половина сойдёт с ума, заболеет, умрёт. И сыворотка не спасёт. Ты готов к таким жертвам?» — «Я готов уничтожить излучение, — отвечал Башмак. — Если есть хоть какой-то шанс остановить запущенный когда-то тобой и такими, как ты, весь этот кошмар — я готов!» — «Почему ты называешь кошмаром идеального человека?! — кричал Завадский. — Ты! Ты же сам недавно стал суперменом, неужели не жалко лишиться своих способностей?» — «Я называю кошмаром стыд родителей, у которых родился ребёнок и — вот беда! — может нормально ходить. Который будет расти изгоем, потому что другие дети ездят в колясках, а он может бегать. Который будет считать себя ненормальным, не понимая, что нет никаких норм, — отвечал Башмак. — Ты забыл, как сам совсем недавно мечтал о том, чтобы никто не узнал, что Аня умеет ходить?» — «Но ведь теперь у нас есть эликсир! — снова кричал Завадский. — Теперь всё будет совсем по-другому. Мы создадим племя могучих сверхлюдей, которые потащат за собой цивилизацию». — «Да чем же тебе цивилизация не угодила? — спросил тогда Башмак. — Куда ты её тащить собрался?» — «Цивилизация заросла брюшным салом и зачиталась Квадратурой Круга, — сказал Завадский. — Нужны те, кто взболтает это болото и поведёт за собой. И те, кто встанут над всеми. Лидеры. Кураторы. Настоятели. Надстоятели. Те, кто „над“». — «Цивилизация раньше как-то обходилась без надстоятелей и теперь, я думаю, перетопчется, — сказал Башмак. — А я выключу излучение, даже если снова стану после этого дебилом. Я рискну. А после, если у меня всё получится, я придумаю, как сделать так, чтобы такие, как ты, никогда больше не писали Квадратур Круга и Заповедных Инструкций».
Башмак ворвался в центр управления Цитадели, святую святых древнего бункера, алтарь «формалистов», штаб Старшего Брата. В святая святых сильно пахло подгоревшей кашей. За пультом в окружении мониторов одиноко сидел Старший Брат и с интересом разглядывал шагателя.
— Здравствуй, не брат, — сказал предводитель фанатиков. — Зачем пришёл?
— Я пришёл всё разрушить. — Башмак снова ответил фразой из кинофильма. Своих слов у него почему-то не было.
— А зачем ты хочешь это сделать? — спросил Старший Брат.
— Так надо, короче, — деловито сказал Башмак. Ему не хотелось вступать в полемику со Старшим Братом.
— Нет, ты не сделаешь это.
— Я сделаю это, — сказал Башмак и упал. Силы покинули его.
— Вот и всё, — сказал Старший Брат.
— Это как же? — спросил Башмак. Ему стало обидно, что всё так быстро закончилось.
— Не знаю, — ответил Старший Брат. — Вот здесь написано: «Нажать при проникновении модифицированных организмов». Ты же модифицированный? Вот я и нажал. Инструкция.
Лёжа на холодном железном полу, Башмак увидел, как лицо Старшего Брата вдруг стало меняться. Одно ухо поползло вниз, рот съехал в сторону, а брови стали натекать на глаза.
— Но и ты модифицированный. Забыл?! — сказал Башмак.
На Старшего Брата было страшно смотреть. Он умирал. Его тело раздулось, вспухло, изо рта вывалился язык, волосы с головы опадали целыми прядями. Но при этом взгляд его по-прежнему буравил Башмака до самых печёнок, подбородок был гордо вздёрнут.
— Почему? — спросил Старший Брат, с трудом выговаривая слова.
— Ты слишком долго жил рядом с излучением, — ответил Башмак. — Теперь, когда его нет, ты умрёшь. И все твои люди умрут. И мне их не жалко.
— И ты умрёшь.
— Не сегодня, — сказал Башмак, поднимаясь.
Каждое движение давалось ему с болью, с невероятным напряжением, но он смог встать и шагнул к пульту, тяжело опёрся о него двумя руками.
— Ты хочешь уничтожить святыню, но ты не сможешь, — промычал Старший Брат. Когда он говорил, зубы вываливались из его рта вместе с комками сукровицы и кусками плоти. — Приблизившись, ты обретёшь благодать, несравнимую с той, что даёт вам моча из установки профессора Завадского.
— Ты не понял, — сказал Башмак. — Ты сам только что уничтожил святыню. Ты отключил излучение. Этот предохранитель ставили нормальные люди от таких, как мы. Теперь нас не будет. Все будут нормальные.
Старший Брат застонал, снова потянулся к красной кнопке, но у него отвалились пальцы и посыпались на пульт с глухим стуком.
— Почему ты жив? — уже совсем невнятно спросил Старший Брат.
— Я родился здесь и умер здесь. А потом меня сделали на большой земле. У меня иммунитет.
На рассвете Завадский пробрался к изолятору и шёпотом, чтобы не разбудить охранника, позвал:
— Тапок! Тапочек… Я тебе вкусненького принёс.
— Сладенького? — капризным голосом спросил Тапок из-за решётки.
— Очень, — ласково сказал Завадский, протягивая Тапку пробирку с эликсиром. — Давай, мой хороший, пей. Ам.
После отключения установки Башмак ничего не почувствовал. «Может быть, не сразу, — думал он. — Может быть, какое-то время мозги у меня будут нормально работать. А может быть, сыворотка поможет. Колесо Изначальное, минуй меня Ободом своим».