Мисс Куирк прошла дальше по проходу и приблизилась к двери. Когда она подошла вплотную, дверь приоткрылась, и из-за неё появилось очень грязное лицо Бредона. При виде неё оно мгновенно исчезло, как убегающий кролик.
— Ага! — сказала мисс Куирк. — Она сильно толкнула дверь. Но даже шестилетний ребёнок, если он сможет дотянуться и настроен решительно, способен правильно воспользоваться задвижкой.
— Роджер, дорогой, нет! Если трясти, стрелка не пойдет быстрее. Часам будет больно. О, смотри, какой ужасный разгром учинил Пол со своим кроликом. Помоги ему собрать кусочки, и ты увидишь, как эти десять минут закончатся.
Питер, возвратившись из сада мистера Паффетта, нашёл жену и две трети потомства, катающимися по лужайке с мячом. Получив приглашение присоединиться, он так и сделал, но уделил игре лишь часть внимания.
— Любопытно, — заметил он со вздохом, — что, хотя моё потомство создаёт много шума и, похоже, всегда норовит сесть мне на шею (в данный момент это было непреложным фактом), я никогда не могу наложить лапу на того, на кого хочу. Где этот вредитель Бредон?
— Я боялась спросить.
Питер поднялся вместе с младшим сыном, приклеившимся к его плечу наподобие пиявки, и отправился на поиски Бантера, который знал всё, не задавая никаких вопросов.
— Мастер Бредон, милорд, в настоящее время занят препирательством с мисс Куирк через дверь котельной.
— О Господи, Бантер! И кто же внутри?
— Мастер Бредон, милорд.
— Я вновь могу свободно дышать. Боюсь, придется организовать спасательную экспедицию. Сними с меня этого дьяволёнка и возврати его её светлости.
Все уговоры мисс Куирк оказались бессильны, чтобы выманить Бредона из котельной. При звуках голоса Питера она быстро оглянулась.
— О, Питер! Заставьте ребенка выйти. У него там эти персики, и я уверена, что он заболеет.
Лорд Питер поднял свои и так уже удивленные брови.
— Если уж ваши усилия эксперта терпят неудачу, — сказал он, — то, как вы считаете, произведут ли какой-нибудь эффект мои зверские угрозы? Кроме того, даже если он сейчас ест персики, должны ли мы так безапелляционно подавить это естественное выражение его индивидуальности? И, независимо от этого, что заставляет вас предполагать, что мы держим персики в котельной?
— Я знаю, что они у него там, — сказала мисс Куирк. — И я не обвиняю ребенка. Если вы бьёте мальчика за кражу, то он крадёт снова. Кроме того, посмотрите на эти ботинки, он выходил этим утром — всё покрыто мокрой грязью.
Лорд Питер взял ботинки и с интересом их исследовал.
— Элементарно, мой дорогой Уотсон. Но позвольте мне считать, что даже для работы практикующего домашнего детектива необходимы некоторые знания. Эта грязь не того цвета, как грязь в саду Паффетта, и фактически вообще не представляет собой садовую почву. Далее, если вы дадите себе труд взглянуть на клумбы, то увидите, что они не достаточно влажные, чтобы оставить так много грязи, как на этих ботинках. В-третьих, я сам могу производить все внутрисемейные расследования. И в-четвертых, вы могли бы понять, что довольно невежливо с вашей стороны настаивать на том, что мой сын — лгун.
— Очень хорошо, — сказала мисс Куирк, немного покраснев. — Вытащите его оттуда и убедитесь.
— Но почему я должен его вытаскивать и прививать ему этот ужасный комплекс неполноценности, связанный с котельной?
— Как вам угодно, — сказала мисс Куирк. — Это не моё дело.
— Именно так, — согласился Питер. Он подождал, пока она не удалилась. — Бредон! Можно выходить. Она ушла.
Послушался скрежет железа по железу, и сын выскользнул как угорь, тщательно закрыв за собой дверь.
— Ты не очень-то чист, не так ли? — бесстрастно констатировал его отец. — Похоже, в котельной следует произвести уборку. Я и сам не слишком чистый, если уж на то пошло. Я ползал в переулке позади сада мистера Паффетта, пытаясь узнать, кто украл его персики.
— Она говорит, это сделал я.
— Я открою тебе тайну, Бредон. Взрослые люди не всегда знают всё, хотя они пытаются притворяться, что это так. Это называется «престижем» и является причиной большинства войн, которые опустошали Европейский континент.
— Я думаю, — продолжил Бредон, который уже привык к подобным фонтанам бессмысленных слов из уст отца, — что она глупа.
— Согласен, но никому не говори, что я так сказал.
— И груба.
— И груба. С другой стороны, я глуп, но редко бываю грубым. Твоя мать ни груба, ни глупа.
— А я?
— Ты — эгоцентричный экстраверт самого несносного типа. Почему ты не снимаешь обувь, когда лезешь в грязь? Намного легче помыть ноги, чем ботинки.
— Там чертополох и крапива.
— Конечно же, о Король! Да, теперь я знаю это место. Вниз по течению, в дальнем конце загона… Это и есть тот секрет, который ты прячешь в котельной?
Бредон кивнул, но упрямо держал рот на замке.
— Мне туда нельзя?
Бредон покачал головой.
— Нет, не стоит, — искренно пояснил он. — Понимаете, вы можете решить, что должны это запретить.
— Да, это неудобно. Слишком часто мой долг состоит в запрещении. Мисс Куирк думает, что я ничего никогда не должен запрещать, но я не чувствую, что способен зайти так далеко. Интересно, что, чёрт возьми, ты замышляешь. У нас были тритоны, лягушки и колюшки, а головастикам сейчас не сезон. Я надеюсь, что это не гадюки, Бредон, в противном случае ты раздуешься и станешь фиолетовым. Я могу терпеть большинство живых тварей, но не гадюк.
— Он не гадюга, — ответил его сын с проблеском надежды. — Только очень похожий. Я не знаю, что они едят. Если вы позволите мне держать его, то давайте войдем быстрее: я боюсь, что он выполз из ведра.
— В этом случае, — сказал его светлость, — я думаю, что мы должны провести осмотр помещения незамедлительно. У меня-то довольно крепкие нервы, но если он проникнет в дымоход и вылезет на кухне…
И он торопливо последовал за своим отпрыском в котельную.
— Я хотела бы, — сказала Харриет слегка раздраженно, поскольку ей сильно не понравилось выслушивать лекции о её собственных обязанностях и, таким образом, ни иметь возможности ими заняться, — чтобы вы не рассуждали о каком-либо ребенке всегда так, как будто все дети одинаковы. Даже мои трое очень разные.
— Матери всегда думают, что их собственные дети особенные, — заметила мисс Куирк. — Но основные принципы детской психологии у всех одни и те же, я изучила этот вопрос. Возьмём вопрос с наказаниями. Когда вы наказываете ребенка…
— Которого ребенка?
— Любого ребенка —…вы повреждаете тонкий механизм его отношения к жизни. Некоторые ожесточаются, другие становятся запуганными, но в любом случае вы развиваете в них чувство неполноценности.
— Всё не так просто. Не берите какого-то ребёнка, возьмите моего. Если вы имеете в виду Бредона, он упрямец. Он отлично знает, когда ведёт себя плохо, и иногда предпочитает нашалить и ответить за последствия. Другое дело — Роджер. Я не думаю, что мы когда-нибудь станем пороть Роджера, потому что он очень ранимый, легко пугается и больше любит, когда обращаются к его чувствам. Но он уже начинает ощущать свою ущербность перед Бредоном, поскольку его не разрешают сечь. Я предполагаю, что мы должны будем убедить его, что порка — это часть прерогатив старшего сына. И всё будет хорошо… если нам не придётся пороть Пола.
В этой речи было столько ужасных нелепостей, что мисс Куирк просто не знала, с чего начать.
— Я думаю, что это большая ошибка — позволять младшим считать, что есть что-то исключительное в том, чтобы быть самым старшим. Мои маленькие племянники и племянницы…
— Да, — сказала Харриет. — но нужно подготовить людей к жизни, не так ли? Обязательно наступит день, когда они поймут, что вся недвижимость Питера отойдёт к старшему.
Мисс Куирк заметила, что предпочитает французский обычай деления всей собственности поровну:
— Это настолько лучше для детей.
— Да, но очень плохо для собственности.
— Но Питер же не ставит собственность выше детей!
Харриет улыбнулась.
— Моя дорогая мисс Куирк! Питеру пятьдесят два, и он движется во времени назад, становясь всё больше похожим на своих предков.
Питер в тот момент не выглядел и не вёл себя на свои пятьдесят два, но он быстро возвращался к намного более древнему и раннему типу, чем английский землевладелец. Он с некоторыми затруднениями извлёк рептилию из зольника и теперь сидел на куче шлака, наблюдая как она извивается на дне ведра.
— Черт возьми, какая громадина! — почтительно сказал он. — Как ты поймал его, старина?
— Ну, мы пошли, чтобы половить пескарей, а он поплыл, а Джои Мэггс поймал его сетью. Он хотел его убить за то, что кусается, но я сказал, что он не может укусить, потому что вы рассказывали нам о разных змеях. А Джо сказал, что мне слабо дать укусить себя, а я сказал, что нет, и он сказал: «На спор?», а я сказал: «Да, если потом смогу взять его себе». Ну, я дал ему укусить себя, только, конечно, он не кусал, и Джордж помог мне принести его в ведре.
— Таким образом, Джои Мэггс поймал его в свою сеть, да?
— Да, но я знал, что это не гадюга. И пожалуйста, сэр, можно у меня будет сеть, потому что у Джо есть прекрасная, большая, но только он в это утро ужасно опоздал, и мы думали, что он не придёт, а он сказал, что кто-то спрятал его сеть.
— Вот как? Очень интересно.
— Да. Ну можно, чтоб и у меня?
— Можно.
— О, спасибо, отец. А я могу держать его, и, скажите, пожалуйста, что он ест?
— Полагаю, жуков. — Питер погрузил руку в ведро, рептилия обвила его запястье и заскользила по руке. — Вперёд, Катберт. Ты напомнил мне о временах, когда я был в подготовительной школе, и мы засунули в точности такого, как ты, в… — Он осадил себя, но было слишком поздно.
— Куда, отец?
— Ну, был там один преподаватель, которого мы все ненавидели, и мы положили ему змею в кровать. Так делают довольно часто. Фактически, я полагаю, ужи созданы именно для этого.