Действительно ли турки высадятся около шестого поста? Но если ждать здесь, а высадка состоится, тогда подойти сумеешь лишь по ее окончании. И уже придется не мешать ей, а вступать в бой с развертывающимся в боевые порядки противником. Кто знает, сколько турки высадят янычар? Огромная империя, народа у них… А тут – восемь сотен солдат да казаки.
Лучше делать и ошибаться, чем не делать вообще ничего.
– Отряд! Шагом… марш!
Задавая ритм, ударили ротные барабаны. Никаких церемониальных выкрутасов, печатания шага и прочего. Обычный поход, где главное – идти в ногу без нарушения строя.
Что такое война для солдата? Бесконечные походы да изредка – бои. Ладно хоть не рытье окопов.
Августовское солнце палило вовсю. Пот пропитывал форму, собирался под треуголками. Руки были влажными. Ранцы натирали плечи. Ружья становились тяжелее с каждым шагом. Изредка приложишься к фляге, смочишь пересохший рот прямо на ходу. Старики не советуют пить много. Выпитое немедленно выходит по́том, и что пил, что не пил, все едино.
Ширяеву невольно вспомнились разговоры Командора о внедрении новой летней формы, приближенной к будущему: гимнастерка да штаны. К чему по жаре носить все эти кафтаны и камзолы, словно вокруг натуральная зима? Откуда вообще повсюду в Европе тяга напялить на себя побольше, невзирая на погоду? Поневоле с тоской вспомнишь будущее, когда майка и джинсы – обычная одежда на летний период. Во времена Карибской эпопеи на палубах ходили кто в чем. Но тут армия, высочайше утвержденное единообразие.
И противовесом – воспоминания о другой армии и другой войне. В Советской армии тоже была форма, отступления от нее карались всякими гауптвахтами. Но на боевые негласно разрешалось одеваться кто во что горазд. Понятно, солдатам выбирать было трудно. Разве что купить кроссовки – климат сухой, горный, а в сапогах по горам шляться тяжело. Да кто-то надевал маскхалат, кто-то – п/ш или х/б, и общий вид был, словно не воинское подразделение перед тобой, а партизанский отряд. Если что действительно штатное – только оружие. Понятно, у многих в заначках имелись трофейные пистолеты самых разных марок, да толку от них! Если уж сошелся на пистолетный выстрел, уже ничего не поможет. Родной автомат Калашникова намного надежнее на любых дистанциях. Пистолет же – только лишний вес. Когда положенного набирается под четыре десятка килограммов, даже лишние сто граммов кажутся непосильной ношей. А даже «макаров» весит за восемьсот.
Здесь носили на себе вес поменьше. Низкая скорострельность – значит, в бою тратится намного меньше боеприпасов. Как раз того, что составляло основной вес на операции. Сухой паек, сало да сухари, немного патронов в бумажных гильзах, пули, всякие солдатские мелочи… Ни распределяемых между всеми мин к минометам, ни лент к крупнокалиберным пулеметам и автоматическим гранатометам… Благодать! Святые патриархальные времена!
И все равно было тяжело. Отряд прошагал половину пути, когда впереди возник несущийся наметом всадник, приблизился, резко остановил коня возле Ширяева.
– Седьмого поста Литвинов! Турки десант высаживают!
– И у вас? – едва не вырвалось у Ширяева, но он успел задержать слова. – Откуда?
– Корабли пришли вдоль берега со стороны шестого. Десятка три. С ходу стали спускать шлюпки. Мы попытались стрелять, да они как из пушек шарахнули! Пришлось отойти.
– А что на шестом?
– Так говорю: оттель пришли. Там тихо.
Не угадал. Хотя что уж теперь? Лишь прикинуть, как добраться до нового места. По карте – лишь линию начертить. Реально – надо более-менее нормальные дороги выбрать. Маловато их в здешних местах. А по скалам напрямик не пройдешь.
Армия сильна солдатскими ногами…
Задержка во времени пошла туркам на пользу. По прикидкам, с кораблей их высадилось около двух тысяч. В основном пехоты. Всадников, или иначе, спагов, было не больше сотни. Так ведь к чему перевозить собственную кавалерию, когда практически все мужское население Крыма – прирожденные конные воины? Лишь вопрос, каким образом переместить их по эту сторону Акманая? Хотя корабли есть…
Надо отдать противнику должное. Первым делом, оказавшись на берегу, янычары стали возводить укрепленный лагерь. Местность благоприятствовала. Скалы, мест для правильного наступления мало. Лишь усилить наиболее угрожаемые участки, поставить артиллерию, и можно спокойно ждать подкреплений. А что они прибудут в ближайшем времени, никаких сомнений у Ширяева не было.
Захват плацдарма, укрепление, расширение, наступление…
Наверняка в это же самое время в какой-нибудь Кафе высаживались другие янычары. А может, уже высадились и сейчас двигались к Акманаю для нанесения удара по основной позиции в лоб. В то время, как эти должны ударить с тыла. Стена на перешейке – лишь линия, для круговой обороны не предназначенная. Это же не полноценная крепость. А разбить находящиеся там части – значит завоевать весь Керченский полуостров. За исключением самой Керчи.
Но не ждать же!
– Командиров батальонов и охотничьих команд ко мне!
Ширяев расположился на вершине, с которой открывался неплохой вид на вражеский лагерь. Даже странно, что турки не заняли ее каким-нибудь постом. Сама береговая линия скрыта скалами, довольно обычный для Крыма пейзаж, зато видны спешно возводимые позиции турок и даже просматриваются стоящие неподалеку от берега корабли. Четыре линкора, столько же фрегатов, большие транспортники, какая-то мелочь…
Вспомнилось, почему турецкие линкоры выше европейских. Причина элементарна: фески. Высокие шапки, ради которых высота орудийных палуб сделана выше. Зато какой грозный вид!
Но если без шуток, воинами турки были неплохими. Недавно против них воевала целая коалиция, и что? Никаких впечатляющих результатов и ярких побед. Взять тех же австрийцев – много ли они били своих извечных противников? Все с переменным успехом. Да и в будущем бесконечные войны, и в каждой удастся лишь оттяпать от Порты какой-нибудь очередной кусок.
Как ни странно, Ширяева все еще не обнаружили. Он подполз на вершину скрытно, в сопровождении лишь одного из казаков из бывшего здесь перед тем поста, и беспрепятственно разглядывал турок в зрительную трубу. Где ты, родной бинокль?
Суета с укреплением лагеря продолжалась. Турки наваливали камни, целая толпа уже волокла довольно большую пушку.
– Господа офицеры! – Ширяев оторвался от созерцания и спустился чуть вниз, где его ждали старшие офицеры отряда. – Турки располагаются здесь лагерем. Наша задача – сбросить их обратно в море. До темноты времени немного, так что…
Все-таки отряду пришлось немного поблуждать, да и первый отрезок пути, когда двигались в другую сторону, тоже дал о себе знать.
– Солдаты устали…
– Так и турки притомились, – подражая Командору, отозвался генерал. – Сейчас они еще толком не устроились, потому и бить надлежит немедленно. Накатят пушки, будет во много раз хуже. Ничего. До кораблей далеко. В гору судовая артиллерия не бьет. Это я как бывший моряк говорю. Поддержать своих они смогут лишь у самого берега. А мы их повыше разобьем.
Офицеры молчали.
– Слушайте приказ. Охотничьи команды выдвинуть цепью от вон той скалы и влево. Ракетные установки по сигналу выдвинуть на площадку справа от нашей вершины и немедленно дать первый залп. Батальоны атакуют в колоннах. Пушки выдвигаются в промежутках между пехотой. Резерв – казаки. Действовать стремительно, атаковать без задержек, егерям вести непрерывный огонь, стараясь выбивать главным образом командиров и орудийную прислугу. Попадут в обычного янычара – тоже неплохо. Ракетчикам сосредоточить внимание на лагере. Артиллеристам – на укреплениях. Надеюсь, каждый честно исполнит свой долг. Не так страшен янычар, как его малюют…
Начало боя было разыграно строго по замыслу. Осторожно, ползком, вперед выдвинулись полковые егеря. Их было с Ширяевым две команды, восемь десятков человек. Согласно собственноручно написанному Кабановым наставлению, отбирались туда наиболее смышленые солдаты, которых усиленно учили метко стрелять, скрытно передвигаться и прочим премудростям своеобразного армейского спецназа. Теперь настала пора проверить полученные знания на практике.
Получалось довольно неплохо. Егеря ползли по-пластунски, прижимаясь к земле, довольно умело использовали каждую складку местности, и турки, хотя и вели наблюдение из лагеря, заметили солдат, когда расстояние сократилось метров до двухсот. Расстояние, намного превышающее прицельный выстрел из обычной фузеи, но отнюдь не для штуцера.
Турки забегали, и сразу из-за укрытий вырвались запряжки с ракетными станками. Расчеты действовали слаженно. Выезд на позиции, разворот, отцепление, ездовые погнали лошадей прочь, а прислуга уже наводила решетчатые конструкции на лагерь противника.
Противно завыло, и огненные струи прочертили по небу дымные следы, и почти сразу в турецком лагере началось некое подобие маленького ада. Маломощные в общем-то ракеты обладали способностью производить массу грохота. На неподготовленного человека огневой налет действовал впечатляюще. На подготовленного – тоже. Кого-то убило, кого-то ранило, и под грохот разрывов число первых и вторых казалось намного больше. А тут еще какая-то ракета, вместо того чтобы взорваться, стала прыгать по возводимому лагерю, и эффект налета от этого лишь усилился.
Практически одновременно с ракетчиками в дело вступили егеря. Эти действовали неторопливо и без каких-либо эффектов. Спокойно целились, спокойно стреляли, попадали или промахивались, сноровисто перезаряжали штуцера и вновь старательно выбирали жертву.
Под завывания и взрывы ракет и едва слышимую ружейную трескотню вперед двинулись пехотные батальоны. Колонны к атаке, компактные, ничего общего не имеющие с неудобной на пересеченной местности обычной трехшереножной линией, походили на единое тело, состоявшее, однако, из многих. Установки затихли, выпустили положенное, и прислуга немедленно принялась устраивать на направляющих следующую партию вытянутых сигар. Зато стали рявкать обычные орудия. Их катили в промежутках между колоннами, останавливали на удобных местах, стреляли бомбой, торопливо заряжали и вновь катили до следующего удобного места.