Именно поэтому я никак не решалась обременить себя богатством. Хотя в нем полно приятных сторон! Например, сейчас я смогла бы позволить себе не комнатку два на два метра, а сверкающий люкс с джакузи, побаловала бы себя какой-нибудь диковиной вкуснятиной… Хотя, черт возьми, что может быть лучше примитивных и вредных чипсов?!
Их я и прихватила в гостиничном ларьке, чтобы уединиться в постели с новым романом Таны Френч, который оказался довольно нудным на фоне ее же детективной серии, которую я обожала. Но чипсы и уважение к автору заставили меня примириться с неизбежностью провести время в глухой ирландской деревушке среди не особо интересных персонажей.
В какой момент я уснула, даже не почистив зубы, теперь уже и не вспомнить: последнюю главу пришлось потом перечитывать заново. Разбудил меня стук. Но не в дверь, а в стену, за которой проснулся Артур и рвался на свободу. Пришлось подняться и выпустить его из номера, выслушав ворчливую тираду:
– Уже десять часов, сколько можно дрыхнуть? Нет, ты действительно спала? Чудище! Умывайся и марш пить кофе. Я вчера попробовал, здесь неплохой варят.
Лестница в этом отеле была как в пятиэтажной хрущевке, но когда я стремилась к кофе, то подобных мелочей не замечала. Ресторанчик на семь столов оказался пуст, и я вздохнула с облегчением – можно будет продолжить разговор, оборвавшийся храпом.
Опередив меня, Артур уже нес две чашки кофе:
– Прошу вас, мадемуазель! Ваш капучино.
– Почему не мисс?
– Действительно, – задумался он, глотнув эспрессо. – Ты больше похожа на англичанку: светлые волосы, голубые глаза, нежная кожа, тонкая кость.
– Ты как будто описываешь подозреваемого… Или труп.
– Привычка.
– Ты уверен, что англичанки выглядят именно так?
– А как, по-твоему, они выглядят?
Я пожала плечами: никогда не бывала на острове Шекспира, но, помнится, он описывал в сонетах темноволосую даму.
– Может, она была иностранкой, – возразил Артур. – Итальянкой или испанкой.
– Скорее итальянкой. Испанки страшненькие… Судя по фильмам.
– Ну не все, наверное? Была же Кармен!
– Одна на всю Испанию?
Он вдруг замер, не донеся чашку до губ:
– Вы так и не побывали там с мамой?
– Она хотела бы побывать там с тобой, – в этом я даже не сомневалась.
– Мы говорили о Париже…
– И в Париже.
Сделав последний глоток, Артур поставил чашку и заглянул мне в глаза:
– А ты хочешь в Париж?
– Нет. Я всегда мечтала о Лондоне. С тех пор как прочитала роман «Гринвичский меридиан».
– О чем он?
– О любви одного очень взрослого англичанина, бывшего режиссера, к русской девушке.
– И что в нем было необычного? В романе, я имею в виду. Довольно банальная история, нет?
– Нет. Там много мистики и даже фантасмагории. Много искушений и борьбы с собственными демонами. И любви, конечно… Пол Бартон, так его звали, встречается в Красном замке, который построили в самом центре сибирского городка, с самим собой в молодости. Тогда он был бунтарем и циником. Довольно безжалостным, из-за него погибли люди… И всю жизнь Пол боролся с собой, понимаешь?
– Вполне.
Он произнес это таким тоном, что я впервые задумалась: а много ли я знаю об Артуре Логове?
– А девушка? – спросил он. – Какая она?
– Робкая. Талантливая. Она художница. И ей предстоит сделать выбор между свободой творчества и любовью, семьей…
– Обязательно выбирать?
– Не знаю. Довольно тяжело совмещать все это.
– Если хочешь иметь многогранную жизнь, придется потрудиться. Ты вот хочешь этого?
Я понятия не имела, чего хочу. Если, конечно, не рассматривать всерьез вариант с диваном и книгой…
Уже на выходе из отеля, Артур предложил:
– Попробуй спровоцировать эту Милу так, как ты умеешь… Вдруг не так ровно она дышала к своему дяде, как нам кажется.
Меня передернуло:
– Фу!
– Ничего не «фу». Девочки часто влюбляются во взрослых мужчин. Ты же сама пересказывала мне любимую книжку!
– Но Павел же был ее дядей, – я просто отказывалась в такое поверить. – Это же… противоестественно. Как если б я, например, влюбилась в тебя.
Он расхохотался, блеснув зубами, а металлическая арка входа, отразив его смех, заискрилась золотом:
– В этом вся ты! Не бойся, для меня это тоже противоестественно. Но на свете полно людей, которых притягивают подобные отношения.
Сложив руки на крыше своей «Ауди», Логов посмотрел на меня уже серьезно:
– Почему я допускаю, что Мила могла в сердцах столкнуть Пашу? Это очень… импульсивный поступок. Разумеется, у нее и в мыслях не было его убивать! Она просто узнала, что он улетает, и помчалась в аэропорт.
– На чем?
– На такси. Но эту машину нам не отследить, – вздохнул Артур. – Мила могла поймать ее где угодно… Уж точно она не стала бы вызывать машину домой, учитывая, что ее отец работает таксистом.
Я припомнила:
– Камеры аэропорта ее не засекли…
– Нет. Но мы вообще не увидели того, кому махал Пашка. Этот человек угодил в слепую зону… Скорее всего, случайно. Вряд ли кто-то из этой семьи в курсе, где в аэропорту Симферополя такие участки.
С этим трудно было не согласиться. Но мне претила сама мысль, что Милка могла быть настолько двуличной… Хотя после того, как Ромка, целуя меня, прошептал имя Роксаны, чему еще можно удивляться? Он тоже казался мне милым и простым, как полевой цветок.
Стоило мне представить поле, как тут же захотелось домой, и даже не в саму Москву, а за город, куда-нибудь на Клязьму, где мы любили гулять с мамой вдвоем или с собаками из приюта. В подмосковных полях все прозрачно и нежно: пастельные краски растений, светящиеся пушистые травы, скромные голоса кузнечиков и неяркое небо над ними. Осенью берега обрастают длинными соломенными лохмами, я уже хочу увидеть их, покормить уток, стоя на старом ржавом мостике.
Артур поедет со мной? Или к тому времени городская суета разведет нас и мы станем видеться только по праздникам? А потом и созваниваться прекратим… Хотя сейчас он настроен на обратное: будем работать вместе, станешь моей официальной помощницей! Кто знает, чем обернется возвращение к привычному укладу?
И все равно меня сейчас пронзительно потянуло домой, где никто не ждал и нечем было заняться. Но всю дорогу, пока мы добирались до дома Юрия, я боролась с желанием попросить Артура: «Поехали отсюда! Я уже насмотрелась на море… Глаза режет».
– Что притихла? – Артур посмотрел на меня с сочувствием. – Не хочешь, чтобы твоя подружка оказалась виновной? Я тоже не хочу. И это касается любого из них. Из оставшихся…
– Она мне не подружка.
Это действительно было так, но еще мне не хотелось, чтобы Артур подозревал, будто я способна покрывать убийцу, как это делала Светлана, проходя все новые круги ада. Хотя разве я могу ручаться, что не сделаю подобного для сына, если он когда-нибудь у меня будет? Неужели моя мама не пошла бы на все, чтобы спасти меня от тюрьмы? Думать об этом страшно, и на самом деле я могу только предполагать, как поступила бы она… Как поведу себя я сама, если, не дай бог, попаду на место Светланы или горьковской героини «Матери изменника»? Поднимется ли рука на своего ребенка, рожденного в муках и радости? Или я остервенело буду убирать с его пути всех, кто посмеет мешать моему любимому мальчику?
У меня даже живот скрутило от этих мыслей, и когда мы остановились у дома Юрия, то мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Артур молча сидел рядом, не приставая с расспросами, но потом все же не выдержал:
– Давай все отменим. Я сам разберусь, не лезь в это дело. Ты не обязана, Сашка.
– Да я не из-за Милы, – простонала я, согнувшись вдвое и уткнувшись головой в дверцу бардачка. – Светлана… Ромка…
Наверное, он тут же угадал все мои сомнения, потому что больше ни о чем не спросил. Включил радио на случай, если я всхлипну, и отвернулся к окну. Не понимаю, почему меня прихватило именно в этот момент, ведь арестовали ее не только что, и долгие часы мысль о Светлане не мешала мне дышать. Наверное, требовалось время для проникновения ее в самую сердцевину, и вот теперь она достигла цели.
Повезло, что по радио пел кто-то мне незнакомый, с чьим голосом не было связано никаких воспоминаний и трагедий, иначе я могла бы разрыдаться… Так что мне удалось взять себя в руки, к тому же Артур, не поворачиваясь, сказал:
– За Ромку не волнуйся, с ним все будет хорошо.
Он произнес это так уверенно, как будто заглянул в будущее и говорил наверняка, а не надеялся на это. Наверное, это был всего лишь хитрый ход с его стороны, но поняла я это позднее, а в ту минуту приняла как должное: Ромка не убийца, он не будет расплачиваться годами жизни за то, что совершил ошибку. Ну да, страшную… И мне не хотелось бы оказаться на месте Роксаны. То, как он поступил с ней, отвратительно… И хотя сейчас мне было жаль его, я не была уверена, что сумела бы простить, если б так обошлись со мной. Никакой любовью это не оправдаешь. И все же я не желала ему сгнить в тюрьме…
– Все, я готова.
Обернувшись, Артур оценивающе оглядел меня перед тем, как выпустить из машины. Глаза мои не были заплаканными, а нос распухшим, так что никто не догадается, как меня корчило несколько минут назад.
– Отлично, – отозвался он и выключил радио. – Пойдем.
В знакомом дворике поселилась грусть…
Я даже не сразу поняла, что облако прикрыло солнце, потому виноградные листья потемнели, а плитки под ногами показались залитыми смолой. Ступишь и увязнешь в тоске. Я смотрела на все это и думала: весь мир оделся в траур… Столько смертей потянул за собой грех одного человека… А ведь все любили его и считали отличным парнем, даже Артур! Прелюбодейство – то же предательство. Самого близкого человека, себя самого вчерашнего, оберегавшего свою любовь.
Павел бросил ее Роксане под ноги как соболью шубу, и она прошлась по их супружеской любви, ни на секунду не усомнившись в своем праве на это. Мне уже не удастся понять, в чем был секрет этой сибирячки с ледяным оттенком кожи… Что в ней сводило мужчин с ума? Или все дело было в них, в отце и сыне, взирающих на мир похожими глазами, по-детски доверчивыми?