Сейчас, видя, как веселится Пенхаллоу, он понял, что тому удалось сильно огорчить Финиса. Он открыто наслаждался своей властью, под которую попали новые жертвы, и был готов злоупотреблять ею самым безжалостным образом, поскольку объявил, что брат и сестра Оттери почтят своим присутствием завтрашнее торжество.
– Это ваш праздник, сэр, – сказал Юджин тоном, не оставлявшим сомнений относительно его мнения на сей счет.
– А кто придет? – поинтересовался Конрад. – Позови старушку Венгрин и устрой нам цирк!
– Будь я проклят, если она не явится! – весело пообещал Пенхаллоу. – Фейт, девочка моя, проследи за этим!
Фейт спокойно ужинала, защищенная броней уверенности, что избавилась от завтрашнего кошмара. Подняв голову, она тихо произнесла:
– Хорошо, Адам.
Их с мужем разделял только стол, но ей казалось, что он уже далеко.
Рубен, с явным неодобрением наблюдавший, как хозяин набросился на омара, не выдержал и строго заметил, что ракообразные способны причинить такой вред желудку, что завтрашнее торжество придется отложить.
В ответ Пенхаллоу лишь обозвал его старым чертом, сующимся не в свое дело, после чего потребовал вторую порцию омара. Далее он во всеуслышание объявил, что утром послал Обри с чеком в Бодмин, причем единственной целью этого сообщения было привести Рэймонда в ярость.
– Ударился в галоп, отец? – усмехнулся Барт. – Помнится, ты недавно уже брал кругленькую сумму.
– А тебе какое дело, сколько я беру? Если начнете вякать, отдам все три сотни Обри, чтобы заплатил долги!
– Господи! – ахнул Конрад. – Ты снял сразу триста фунтов?
– Надеюсь, что вы все-таки будете вякать, потому что тогда денежки достанутся мне, – елейным голосом произнес Обри.
– Не дождешься! – бросил Конрад.
– Хочется надеяться, ты действительно так богат, как тебе кажется, отец, – заметила Чармин. – Хотя лично я сомневаюсь.
Пенхаллоу подал знак Рубену, чтобы тот наполнил его стакан, и повернулся к Рэймонду:
– Эй, сынок! Ты же вечно лезешь ко мне с критикой. А сейчас язык проглотил?
– Ты прекрасно знаешь мое мнение, – ответил Рэймонд.
– А я вот не забыл, как ты меня критиковал! С ножом у горла! Да, ну и денек сегодня выдался! Клара, старушка моя, за твое здоровье!
Подняв голову, Рэймонд заметил, что Джимми, помогавший Рубену, украдкой наблюдает за ним. Он напрягся, вспомнив, что сегодня утром именно Джимми ворвался в комнату и оттащил его от отца, появившись с быстротой, свидетельствующей о том, что он подслушивал под дверью. Рэймонд ответил на этот взгляд с такой ненавистью, что Джимми изменился в лице. Кровь бросилась Рэймонду в голову: он знает!
За столом велись оживленные беседы, и никто не заметил этой молчаливой интермедии. Неразговорчивость Рэймонда тоже не вызвала удивления: присутствующие решили, что у него очередной приступ хандры. Когда Барт обратился к нему с каким-то вопросом, тот уже полностью владел собой и сумел ответить с невозмутимостью, изумившей его самого.
Выпив несколько стаканов бургундского, Пенхаллоу очень оживился и, когда дамы вышли из-за стола, приказал Рубену достать из погреба пару бутылок портвейна 1896 года.
– Можно подумать, что у вас сегодня день рождения, – недовольно заметил тот.
– Еще не хватало, чтобы я поил таким нектаром Венгринов и Оттери! Давай пошевеливайся! Стаканчик портвейна пойдет мне на пользу.
– Но только не вашей подагре, – проворчал Рубен и пошел за вином.
Нагрузившись портвейном, Пенхаллоу пришел в состояние буйной эйфории, которой так боялась его жена, и велел отвезти его в Длинную гостиную, где сидели дамы. Он уже плохо соображал и ослабил контроль за присутствующими. Воспользовавшись этим, Клэй и Барт незаметно улизнули. Клэй двинулся в бильярдную, чтобы в мрачном одиночестве погонять шары, а Барт отправился в классную комнату на тайное свидание с Лавди. Однако когда Пенхаллоу наконец угомонился и собрался идти спать, выяснилось, что Джимми исчез в неизвестном направлении. Старик потребовал, чтобы в спальню его сопроводили Рубен и Барт, и только тогда заметил отсутствие последнего. Конрад, который, несмотря на свою ревность к Лавди, скорее дал бы разорвать себя на куски, чем выдал брата, немедленно сообщил, что тот разбирается со счетами в конторе у Рэймонда, и вызвался привести его. А Рубен попытался отвлечь внимание хозяина, сообщив, что сыт по горло разгильдяйством Джимми. Парень все время норовит смотаться в деревню. Пенхаллоу сразу забыл про Барта, возразив, что бедняжка Джимми тоже имеет право немного развлечься, тем более что он единственный из всех его отпрысков, кто хоть немного заботится о старом отце.
– Опрометчивое утверждение, – тихо проговорил Юджин. – Если принять во внимание факт, что сей ублюдок исправно уклоняется от своих обязанностей всякий раз, когда в нем заговорит похоть.
– Да вы просто злитесь на Джимми! – крикнул Пенхаллоу. – Боитесь, что я все оставлю ему!
Юджин поморщился, но появление Конрада и Барта помешало ему ответить.
Барт выглядел возбужденным – Конрад застал его распростертым в кресле с Лавди на коленях и бесцеремонно прервал эту идиллию, едко заявив, что ему придется проводить отца в спальню. Барт в ярости вскочил, и от драки его удержала только Лавди, указавшая ему на опрометчивость подобного поведения – если он заставит отца ждать, это лишь натолкнет его на лишние подозрения.
– Где тебя черти носили? – набросился на него Пенхаллоу. – Можешь не врать, я и так знаю, чем ты там занимался!
– Тогда зачем спрашиваешь? – огрызнулся Барт. – Чего ты хочешь? А где Джимми?
– Мог бы и догадаться! – отозвался Юджин. – Развлекается в деревне. В отличие от других, которые делают это, не выходя из дома.
– Заткнись! – процедил Конрад.
Юджин сладко улыбнулся.
– Какая трогательная преданность любимому братику.
Барт с угрожающим видом шагнул к креслу Юджина, но его перехватил Рэймонд. Он выразительно посмотрел на него, указав на дверь. Чуть поколебавшись, Барт пожал плечами и выкатил отца из комнаты. Рубен последовал за ними.
– Подумать только, что сегодняшний вечер – это только прогон завтрашнего спектакля, – сказал Обри, растягиваясь на диване. – Наш папаша становится совершенно невыносим.
Глава 16
Ночью Рэймонд долго не мог заснуть. Проворочавшись в кровати, он встал и, надев поверх пижамы брюки и твидовый пиджак, спустился вниз и вышел в залитый лунным светом сад. Там Рэймонд долго бродил под деревьями, не выпуская из зубов трубку и предаваясь тягостным мыслям, пока ночной холод не загнал его в дом. Поднявшись по скрипучим ступенькам на второй этаж, он увидел, как из своей спальни вышла Чармин с фонариком в руке.
– Кто это? – резко спросила она.
Лунный свет, лившийся через большое окно над лестницей, делал свет фонарика излишним. Увидев Рэймонда, уже взявшегося за ручку двери своей комнаты, Чармин выключила фонарик.
– Извини, что разбудил, – произнес брат.
Чармин сунула руки в рукава накинутого на плечи мужского халата и завязала пояс.
– Что-нибудь случилось? – спросила она, заметив его наряд.
– Нет, ничего. Просто мне не спалось.
– Ты неважно выглядел за ужином. Выходил в сад?
– Да. Никак не мог уснуть.
Чармин понимающе взглянула на него.
– Действует тебе на нервы?
– Ты о чем?
– Об этом месте.
– Нет.
– Ну да, конечно. Ты же у нас патриот Тревеллина. Значит, отец?
– С нервами у меня все в порядке.
– Не обольщайся! Как давно отец в таком состоянии?
Рэймонд исподлобья взглянул на нее.
– В каком?
– Не прикидывайся! Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Когда я приезжала в прошлый раз, отец выглядел значительно лучше. Он долго не протянет?
– Так считает Лифтон, – пожал плечами Рэймонд.
– Он просто старый дурень. Сам-то как думаешь?
– Я же не врач. Он может прожить много лет.
– Мне кажется, отец сходит с ума, – заявила Чармин.
– Он не сумасшедший.
– Может, и не безумный в прямом смысле слова, но отчета своим действиям явно не отдает. Ты знаешь, что он велел Обри занять лесоводством? Обри! А чего ради он вдруг забрал Клэя из Кембриджа?
– Отец решил, что парень попусту теряет там время. Так оно и есть. Клэй по натуре бездельник.
– Вряд ли он излечится от этого недуга, если дергать его туда-сюда. Какой смысл посылать его в Кембридж, если он не получит диплома?
– Единственный смысл был в том, чтобы услать его с глаз долой. Иди-ка лучше спать. Ты простудишься, если будешь стоять здесь на сквозняке.
Рэймонд открыл свою дверь, но Чармин задержала его.
– Вообще-то я не из-за Клэя беспокоюсь. А правда, что отец растрачивает состояние, пуская деньги на ветер?
– А тебе какое дело? Тебя это никак не коснется.
– Почему ты его не остановишь? – продолжила Чармин, проигнорировав замечание брата.
– Я не могу диктовать отцу, что ему делать. Спокойной ночи!
Рэймонд шагнул в комнату и захлопнул дверь. Но сон по-прежнему не шел к нему, и он метался по кровати, прокручивая в голове события этого рокового дня.
Ему показалось, что он лишь на несколько минут сомкнул глаза, когда его растолкали, бесцеремонно тряся за плечо. Голос Рубена настойчиво повторял его имя. Открыв глаза, Рэймонд увидел, что в комнате светло, а часы показывают восемь. Приподнявшись на локте, он зевнул и потер рукой заспанные глаза. В голосе Рубена звучало отчаяние, по морщинистым щекам текли слезы. Рэймонд резко поднялся с кровати.
– Что случилось?
– Хозяин! Он ушел от нас! – воскликнул Рубен, и нижняя губа у него задрожала.
– Ушел? Куда ушел?
– Умер! Совсем холодный лежит!
– Что? – Отбросив одеяло, Рэймонд схватился за халат. – Когда? Как?
– Не знаю, наверное, ночью. А как – это вам виднее.
Завязав пояс халата, Рэймонд потянулся за шлепанцами.
– Ты на что намекаешь, черт тебя подери?
Рубен вытер рукавом глаза.
– Так это же вы пытались задушить его, совсем слабого и беспомощного! Я еще тогда сказал вам, что если он вдруг умрет, мы будем знать, чьих это рук дело! Помните?