– Не мели языком, дурак старый! – крикнул Рэймонд. – Я здесь вообще ни при чем! Вчера вечером отец прекрасно себя чувствовал! Видимо, за ужином объелся и нагрузился сверх всякой меры! Кто его обнаружил мертвым?
Рубен поплелся за ним до двери.
– Марта, бедняжка, зашла к нему! А он уже окоченел. Похоже, умер во сне. А ведь сегодня день его рождения! Я же просил его не есть этого омара! Предупреждал!
– Заткнись! Нечего поднимать на ноги весь дом!
Свернув в коридор в задней части дома, Рэймонд быстро спустился по узкой лестнице, повторив путь, по которому накануне прошла Фейт. Внизу в холле он услышал громкий плач. Марта рыдала над телом Пенхаллоу, перебудив всех, чьи комнаты находились по соседству. Дверь в спальню Юджина была открыта, а из своей выглянул Обри в экзотической черной пижаме с серебряным кантом, и жалобно поинтересовался, что еще стряслось в этом доме.
– Рубен говорит, что отец умер! – бросил Рэймонд через плечо.
Не дожидаясь реакции брата, он направился к спальне Пенхаллоу.
– О нет! Этого не может быть! Ты, наверное, шутишь? – запричитал ему вслед Обри.
В спальне Пенхаллоу Рэймонд увидел Марту, горестно раскачивавшуюся на стуле рядом с необъятной кроватью, и Вивьен в наспех накинутом кимоно, которая стояла посередине комнаты, с недоумением взирая на Марту и бездыханное тело своего свекра. Услышав шаги, она повернулась и сдавленно произнесла:
– Он умер!
– Уже знаю, – кивнул Рэймонд, быстро проходя мимо нее и наклоняясь над кроватью.
Через мгновение он молча выпрямился, и его лицо побледнело. Рэймонд был так потрясен неожиданным поворотом событий, что на время потерял способность соображать. В голове крутился вихрь мыслей, одна из которых настойчиво возвращалась: теперь отец уже не сможет раскрыть тайну его рождения. Он вспомнил, что тот говорил о каких-то бумагах, подтверждающих его слова, и даже ткнул пальцем в сторону многочисленных ящичков в спинке своей кровати. Взглянув на собравшихся вокруг покойника, Рэймонд прикинул, как побыстрее спровадить их отсюда.
– Тебе лучше пойти одеться! – обратился он к Вивьен.
– Да, – произнесла она, откидывая волосы со лба. – Не могу в это поверить. Он действительно умер! И мне не придется больше здесь прозябать! Мы свободны!
Марта подняла голову.
– Бесстыдница! Хозяин тут мертвый лежит, а ты стоишь и радуешься, сердца у тебя нет! Ах, господи, какой был человек! Уходи отсюда, дрянь! Нечего тут на него пялиться! Убирайся!
Слегка покраснев, Вивьен открыла рот, чтобы достойно ответить, но Рэймонд опередил ее:
– Иди и скажи Юджину, что произошло. Рубен, забери отсюда Марту! И немедленно пошли Джимми за доктором Лифтоном.
– Этот проходимец наверняка еще дрыхнет, – удрученно заметил Рубен.
– Растолкай его! Марта! Прекрати рыдать! Иди к себе, успокойся и полежи там. Рубен, а где Сибилла?
По щекам Рубена снова потекли слезы.
– Она готовила ему завтрак. Его любимые блинчики. А теперь он их уже не покушает!
– Ладно, отведи к ней Марту! Если Джимми еще не одет, пусть одна из служанок съездит к Лифтону на велосипеде и попросит его немедленно приехать. Давай пошевеливайся!
– Я его не оставлю, – простонала Марта. – Ни одна живая душа к нему не притронется, так и знайте! Мы с Сибиллой приберем его как положено!
– Хорошо, – согласился Рэймонд, не желая вызывать подозрений излишней настойчивостью. – Но только после того, как его осмотрит Лифтон.
В покрасневших глазах Рубена мелькнула враждебность.
– Жалости в вас нет, – пробормотал он, но все-таки не рискнул спорить и после минутного колебания стал увещевать Марту и в конце концов вывел ее из комнаты.
Когда они ушли, Рэймонд быстро закрыл дверь и вернулся к кровати. Даже не взглянув на неподвижное тело, он стал лихорадочно открывать шкафчики и ящички. Перед ним открылась причудливая коллекция бумаг и предметов – от старых счетов до посеребренных пробок от шампанского; еще там был истрепанный номер «Хэндли-Кросс», старый охотничий хлыст, бесчисленные корешки от чековых книжек, коробочки со скрепками и резинками, часы с разбитым циферблатом, ржавые ключи, которыми не пользовались много лет, множество пузырьков с йодом и мазями, коробочки с пилюлями от собачьих глистов и порошками от чесотки и куча золотых цепочек, брелоков и печаток в пакете из папиросной бумаги. Один ящичек был так плотно набит старыми письмами и бумагами, что Рэймонд с трудом выдвинул его. Без малейшего колебания он вывалил его содержимое на кровать. В любую минуту в комнату мог войти Рубен или кто-нибудь из членов семьи. Поэтому Рэймонд лишь бегло просмотрел бумаги, отправляя назад в ящик те, которые явно не представляли интереса: старые объявления, вырезанные из газет, выцветшие фотографии и открытки, их с Ингрэмом школьные аттестаты и разные письма. Они, судя по адресам, вряд ли могли хранить тайну его рождения. Все остальное он рассовал по карманам халата, тревожно прислушиваясь к шорохам за дверью. Рэймонд выдвигал ящик за ящиком, но так и не обнаружил ни свидетельства о своем рождении, ни каких-либо документов, имеющих к нему отношение. Зато нашел множество родословных собак и лошадей, копию свидетельства о браке с Рейчел, старые конторские книги, банковские расчетные книжки, уже недействительный паспорт и несколько ежедневников с записями. Их он тоже на всякий случай припрятал в карман.
На лбу у Рэймонда выступила испарина, и он вытер ее дрожащей рукой. Документов о своем рождении он так и не нашел, если только они не лежали в одном из конвертов, которые он намеревался просмотреть на досуге. Рэймонд был так сосредоточен на предмете своих поисков и настолько торопился, что не заметил исчезновения жестяной коробочки, где Пенхаллоу держал деньги. Обыскав самый большой шкаф, он в нерешительности взглянул на другие, стараясь припомнить, что в них хранил отец. Наконец подошел к инкрустированному комоду и стал методично выдвигать его ящики. Но там была только одежда. Рэймонд открыл лакированный шкафчик и, распахнув дверцы, увидел щетки для волос с ручками из слоновой кости, одежные щетки, расчески, коробочки с запонками, бритвы и маникюрные ножницы. Закрыв дверцы, он решил, что всю эту историю отец выдумал, желая поиздеваться над ним. Ведь если бы подобный документ существовал, он наверняка хранил бы его под рукой. Рэймонд вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. В коридоре он увидел сморкающегося Рубена.
– Я послал младшего садовника за Лифтоном, но теперь он хозяину не поможет, – хрипло произнес дворецкий.
– И без тебя знаю. Надо сообщить миссис Пенхаллоу. Я пойду оденусь. Пусть кто-нибудь принесет мне горячей воды для бритья. И до прихода Лифтона в спальню к отцу никого не пускай.
– Я останусь с ним, – заявил Рубен. – Вам с миссис Пенхаллоу, конечно, все равно, но я его одного не оставлю! Я помню хозяина еще мальчишкой, не выше этого комода, такой сорванец был, другого такого не сыщешь! Всю жизнь я находился рядом с ним, а уж теперь и подавно его не оставлю.
– Поступай как знаешь. Ты вытряхнул из койки этого придурка? Где он?
– Джимми? – презрительно усмехнулся Рубен. – Он так и не явился, распутник. Гуляет почем зря чуть ли не каждую ночь!
– Ничего, скоро этот ублюдок прижмет свой грязный хвост! – мрачно пообещал Рэймонд.
Неожиданно он вспомнил, с каким выражением смотрел на него Джимми накануне вечером, и, быстро отвернувшись, побежал вверх по лестнице, чувствуя, как внутри у него все похолодело. Его сознание, едва освободившись от страха, снова погрузилось в пучину пугающей неизвестности. Если Джимми все знает, то о спокойной жизни придется забыть. Что же делать? Подкупить его? Услать куда-нибудь подальше? Нет, лучше задушить этого подлеца. Рэймонд представил, как Джимми будет годами вымогать у него деньги, а сам он станет жить в вечном страхе, что негодяй по своей природной подлости или жадности, которую его жертва не сможет удовлетворить, в конце концов выложит все Ингрэму. Смерть отца, поначалу казавшаяся подарком судьбы, в мгновение превратилась в нечто таящее в себе скрытую опасность. А Марта? С ней тоже придется что-то делать. Но что? Она так предана Пенхаллоу, что не захочет перечить ему и после его смерти. Тут не поможет никакая взятка, и все будет зависеть от того, что отец успел рассказать ей.
Рэймонд шагнул к себе в спальню и захлопнул дверь. Вскоре раздался деликатный стук, и в комнату вошла Лавди с кувшином горячей воды. Он хмуро взглянул на нее, подумав, что смерть Пенхаллоу будет ей на руку. Однако лицо ее было невозмутимо, а во взгляде черных глаз читалось лишь застенчивое уважение к хозяину.
– Я принесла вам воду для бритья, сэр, – мягко произнесла Лавди. – Кажется, у нас большое несчастье.
– Доктор уже приехал?
– Нет, сэр.
Она поставила кувшин на мраморный умывальник и накрыла его сложенным полотенцем.
– Скажи Рубену, чтобы он сразу же позвал меня, когда появится доктор. Твоя хозяйка уже знает о произошедшем?
– Она пока спит. Я ей сообщу, когда понесу чай.
– Скажи ей прямо сейчас. И миссис Гастингс тоже.
– Миссис Гастингс нет дома. Она спозаранку отправилась на конюшню. И Барт тоже, – добавила Лавди, направляясь к двери.
Рэймонда покоробило, что она назвала его брата по имени, намеренно опустив слово «мистер», но он промолчал и принялся бриться. Его лицо было наполовину покрыто пеной, когда в комнату бесцеремонно вломился Юджин. Рэймонд увидел его в зеркале и чуть не рассмеялся при виде его раздосадованного лица. В отличие от тех, для кого смерть Пенхаллоу была небесным благословением, Юджин видел в ней только угрозу для своей праздной и беззаботной жизни. Он все еще был в пижаме и халате, а небритый синеватый подбородок придавал его внешности не самый респектабельный вид.
– Это правда? – с порога спросил Юджин.
– Господи, ты отлично знаешь, что это правда!
– Да, конечно. Вивьен сказала мне, но я не могу поверить! Когда это случилось, тебе известно?
– Нет. Он уже остыл, вот все, что могу сообщить тебе.