Она играла великолепно, с искринкой. В театре так не сыграешь. Вся жизнь театр, а мы в нем стулья: толпы бездельников обязательно сидят на наших шеях и неаслаждаются…
– Можно долларами? – спросила Людмила.
И протянула бумажку.
– Нет, лучше не надо, – мальчик повертел бумажку и протянул обратно.
– Я давала десять, – сказала Людмила.
Мальчик криво ухмыльнулся, уже предчувствуя беду и взглянул на Валерия – на всякий случай.
– Я ничего не видел, – сказал Валерий и отвернулся.
– Нет, это что за хамство? – Людмила набирала обороты, – я вам кто здесь?
– Но у меня просто нету другой бумажки. Вот эта, и все. Ну посмотрите же, касса пустая!
Он выдвинул ящичек для денег и Валерий тоже посмотрел, как незаинтересованный свидетель.
– Пустая, – подтвердил он.
– А вы молчите, не ваше дело.
Людмила начала смягчаться.
– Я просто так сказал.
– Хорошо, давай пять, но покупать у тебя я ничего не стану, – сказала Людмила и вышла в сияющий квадрат. Валерий вышел за ней.
Магазинчик «Класс!!!» был обречен. Он просто сам напрашивался на ограбление.
– Ну как?
– Просто сопляк. Господи, как жарко сегодня. Подожди, я размотаю эти чертовы шарфы.
Она стала между кустами, задрала платье и начала вытаскивать первый шарф.
– Ты неплохо играла, – сказал Валерий, – поздравляю с премьерой.
– А ты уверен, что все получится?
– Уверен. (Вдруг что-то зашелестело в кустах и они оба вздрогнули и замерли как манекены) Уверен. Не думай больше.
Мы мы просто спасаем свои жизни. Нам повезет.
41
Вы знаете, что такое зубная боль? – Это уникальное явление природы. Те, кому удалось пережить настоящую зубную боль (я подчеркиваю – настоящую), те не в состоянии вспомнить своих ощущений во всей полноте и всех красках – сознание сопротивляется запредельным нагрузкам.
Те же, которые переживают зубную боль сейчас, неспособны по-настоящему оценить ее красоту и разнообразие окраски; а что бы записать свои ощущения – такого камикадзе не найдется.
Итак, Петя Янский, реализатор магазинчика «Класс!!!», был близок к обмороку. Он ощущал зубную боль сразу четырех цветов (каждый цвет был похож на неоновый огонь рекламы «Добро пожаловать в ад. Только в нашем аду вы найдете первоклассные мучения, о которых мечтает каждый грешник») Первый цвет был фиолетовым и очень медленно пульсировал: нарастал, затихал, нарастал снова. Эту фиолетовую боль Петя Янский ощущал еще с ночи, она ему снилась в виде фиолетового кошмара; но позавтракав на одну сторону, он запил боль компотом и решил, что выдержит до конца смены. Вторая боль была оранжевой, она разбегалась, кусала и отпрыгивала и снова разбегалась, совершенно не в такт с нарастаниями фиолетовой боли. Ее укусы можно было предчувствовать и закрывать на пару секунд глаза. Когда оранжевая боль отходила, Пете Янскому казалось, что он понял, что такое счастье. Оранжевая боль возникла сразу после выпитого компота. Нельзя было так неаккуратно пить, нельзя. Следующая боль была ярко-голубой. Эта прицепилась после того, как Петя Янский неосторожно прикусил больной зуб. Ярко– голубая боль ныла в одном накале, как газовая горелка, включенная во рту. Она расплывалась на половину лица: болели и верхняя, и нижняя челюсти, хотя больным было только один зубик. Самая яркая боль была зеленой. Зеленую боль было невозможно вынести, если бы не маленькая хитрость: слегка нажать на больной зуб и быстро отпустить – тогда зеленая боль отступит, уступая место другим разновидностям и, когда другие разновидности разгуляются во всю, она присоединится к ним. В эти моменты Петя Янский открывал рот и не мог его закрыть, пережидал и чуть прикусывал больной зуб. И цикл повторялся со всеми подробностями. Знаете ли вы что такое зубная боль? – нет, вы не знаете зубной боли.
В половине десятого Петя Янский не выдержал, вытолкал единственного покупателя, повесил на дверь замок (ключ все никак не попадал в пальцы, а потом в собственную скважину) и, мыча, бросился в аптеку. Магазин «Класс!!!» на самом деле был частью аптеки, отданной в аренду, чтобы было чем платить зарплату. Он промычал в телефон, что закрывает магазин, чтобы его срочно заменили и, не дослушав ответа, бросил трубку. По пути он столкнулся с женщиной в халате; та чуть не рассыпала пробирки и сказала: «ууууУУУУУУ!!!ой» – одна пробирка все же выпала. Петя Янский купил пачку таблеток (ощущая вращение земли) и проглотил сразу три. Больше мы его не встретим.
В двенадцать двадцать к магазину подъехала машина и высадила сразу двоих.
Первый был лобастый парень с хамским выражением глаз – директор предприятия «Класс!!!». Вторая была его девушкой и помощницей – в зависимости от того, что требовалось больше.
Они сняли замок и стали торговать. Торговля шла довольно бойко; магазинчик был совсем маленьким, всего на два-три посетителя, каждого вошедшего директор лично спрашивал, чего тот хочет и не отпускал без покупки. Около четырех вошел странный субьект в темных очках, удивленно огляделся и, несмотря на вопрос директора, ничего не купил. Просто вышел, разочарованный.
Валерий вышел, разочарованный. Вместо одного хлюпика за прилавком было двое. Один из них выглядит довольно крепким.
Такого можно свалить хорошим ударом, но повозиться придется.
А что делать с девушкой? Нужно подождать, пока кто-то из них выйдет.
Валерий вошел снова.
Директор кивнул ему красной мордой снизу вверх, мол, что нужно?
– Я хотел бы узнать ваш номер телефона, – сказал Валерий, – я живу в доме над вами и ко мне все время попадают люди, хоторые хотят дозвониться к вам. Это невыносимо!
– У нас нет телефона.
– Но они звонят вам!
– Значит, они звонят в аптеку, – вмешалась девушка и назвала номер аптеки, – а кого они спрашивают?
– Они спрашивают Сашу, – Валерий назвал первое попавшееся имя и угадал.
– Да, Саша это я, – сказал директор и заметно нахохлился.
Он назвал номер аптеки.
Валерий вышел и решил погулять по улице еще ровно сорок три минуты. Не час, и не сорок пять – неровные числа мельше привлекают внимание. Гуляя, он думал о Люде.
42
Люда всегда спала долго и сладко, никакие волнения не могли помешать ее снам. В этот день она проснулась от странной мысли – ей показалось, что она видит себя с расстояния многих лет, мождет быть, четверти века. Она смотрела на свою жизнь издалека, сбоку и сверху, видела себя Валерия и еще многих черно-ползающих человечков. Все, что волнует ее сегодня показалось (нет, – оказалось) таким незначительным, что не заслуживало ни подробных вспоминаний, ни сожалений. Странная вещь – сон. Странные вещи могут присниться. Будет ли что-то значить для нее ее сегодняшняя жизнь через двадцать лет? Будет ли что-то значить Валерий? – и тут Люда поняла, почему во сне так хотелось плакать: во сне она была не нужна Валерию, совсем не нужна.
Она обвела взглядом комнату – как я здесь оказалась? – побелка в пупырышках, криво забеленная щель в потолке, на потолке растет лампа с пятью плафонами, один из которых треснут; телевизор на тумбочке, стол с грязной посудой, три пары комнатных тапочек разбросаны в беспорядке и каждая вещь имеет голос, но говорит только одну фразу: «Ты здесь никому не нужна, ты здесь никому не нужна, ты здесь…» В последний раз он даже не поцеловал при встрече, а в предпоследний? В предпоследний тоже. Он устал говорить хорошие слова; скажет, только если попросишь. Ничего не говорит о себе, а когда говорю я – слушает одним выражением лица; ничего не слышит.
Как хочется увидеть его! – его, а не того, кем он стал сейчас. Людмила встала, порылась в вещах и достала фотографию Валерия. На фотографии он настоящий. Она поцеловала фотографию и снова забралась в кровать, чтобы спокойно поплакать.
Телефон.
– Да?
– Да, как дела?
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Валерий.
– Я сказала, что грабить не умею.
– Тебе нужно будет только позвонить.
– Сейчас?
– Нет, минут через сорок.
– Хорошо. Что еще ты мне хочешь сказать?
– Ничего.
– Совсем ничего?
Валерий подумал.
– Ну, нужно заштопать носки, они все в дырках, даже те, белые.
– Ты не хочешь сказать, что меня любишь?
– Не хочу. Мне сейчас не до этого. Приду домой тогда и поговорим. Попробовала бы ты на моем месте.
– Я тебе надоела?
– Да, надоела.
Валерий повесил трубку и пропустил женщину с озабоченным ребенком. Ребенок озабоченно сдирал краску с телефонной будки. Женщина была с синей лентой через плечо, как выпускница в день последнего звонка.
Пропустив женщину, он снова набрал номер.
– Через двадцать пять минут позвонишь (он назвал номер) и позовешь Сашу. Это номер магазина. Будешь держать его как можно дольше. Запомни, как можно дольше! Саша – это директор магазина. Говори все что угодно. Играй, ты же актириса.
Хорошо?
– Пошел ты к черту! – ответила Люда.
– Что с твоим голосом?
– Ничего с моим голосом. Ты закончил?
– Ты записала номер?
– Да, записала, не дура.
43
Людмила подождала двадцать пять минут (в первый раз сказал сорок, а во второй двадцать пять?) и набрала номер.
– Аптека.
– Позовите, пожалуйста Сашу.
– Какого Сашу?
– Того Сашу, который из магазина.
– Девушка, у нас своих дел хватает. Сами занимайтесь своими Сашами.
Людмила заплакала.
– Ладно, сейчас. А кто звонит?
– Это Люда; я беременна от него. Это очень, очень важно.
– Сейчас позову, – обрадовался голос.
Люда подождала, вслушиваясь в мышиные топоточки каблучков по ту сторону телефона. Кто-то кому-то сообщил, что она беременна. Кто-то стал давать советы. Чужой голос прилип к трубке.
– На каком месяце?
– Не третьем.
– Тогда слушайте девушка. Я вам помогу…
И доброжелательница начала перечислять своих знакомых, к которым стоит обратиться. Наконец, подошел Саша.