Женя вышла и сказала, что тут занято. Шлепанцы сказали, что им очень нужно (в кавычках) и удалились. В пустом павильончике каждое слово звучало громко – со своим маленким, частнособственным, эхом.
– Вот видишь, – сказала Женя, – я же говорила, что все будет в порядке.
Отмучившись, Валерий вылез на мужскую половину и был награжден несколькими удивленными и несколькии завистливыми взглядами. Двое или трое были настроены агрессивно – самцы всегда агрессивны в таких случаях. Почему-то мужская половина была почти полна. Валерий почувствовал, что краснеет.
– Good bye, my darling! – крикнула Женя на прощание. Самцы успокоились и Валерий вышел.
88
Второе приключение Женя устроила в лесу, на следующий день.
Тамара валялась в постели, полуубитая головной болью. Женя вызвалась сходить за лекарственными цветами, в лес.
– Я точно знаю, – сказала она. – Я на себе сто раз пробовала!
Валерия она взяла с собой.
Лес был на горе, а гора была высокой.
– Метров шестьсот, – прикинула Женя, – это класс!
– Откуда ты знаешь? – спросил Валерий.
– Я ведь грамотная. Я объездила четыре страны, защищала, так сказать, национальную честь. Правда, я нигде не занимала первых мест, но по горам я налазилась. Я вообще молодец, я нигде не пропаду, – она сорвала красивейшую ветку с цветами.
– Зачем ты сорвала? – спросил Валерий.
– Так просто, – мне нравится все дергать и рвать. И тебя дергать мне тоже нравится. Но главное, что ты молодой, красивый и страшно богатый. Когда я вырасту, ты на мне женишься. Тут каких-то два года осталось.
– Спасибо, – сказал Валерий.
На вершину горы он дополз полумертвый. Тренированная Женя все время забегала вперед и возвращалась.
– Как у тебя получается не уставать? – спросил Валерий, останавливаясь в очередной раз.
– Попробуй мою ногу! – она подставила бедро, – как?
– Как железная.
– Это означает шесть часов тренировок ежедневно и семь часов по воскресеньям.
По дороге они встретили поваленный электрический столб и Женя чуть было не схватилась за оборванный провод. Валерий едва успел ее удержать.
– Да ничего бы не было! – возмутилась Женя, – не строй из себя моего папочку!
– Нужно сначала думать, а потом дергать.
– Я никогда не буду сначала думать а потом дергать – это занудство! Я всегда хочу дергать сразу.
Но к проводу она не подошла. Валерий попробовал рассказать ей об опасности электрического тока, о шаговом напряжении, о несчастных случаях, но запутался и запыхался. Женя смотрела на него насмешливо.
– Все? Ты закончил?
– Закончил.
На вершине была небольшая полянка, густо заросшая высокими тонкими стеблями. Женя разбросла одежду на целую сотку вокруг и стала бегать, припевая:
Вот забрали меня в Гималаи и разделася тут до гола я.
Валерий лежал в траве, беспомощно следя за нею глазами.
Его не хватило на большее. Он мучительно ждал, что на тропинке появятся люди. Тропинка была хорошо вытоптана.
Кроме того, он боялся пауков, а пауков тут было просто пропасть. После каждого круга Женя останавливалась и припадала к его губам с такой жадностью, что хотелось их втянуть, на всякий случай.
Поразвлекавшись и проголодавшись, Женя нарвала букет из самых экзотических цветочков, которые росли здесь. Цветочки были похожи на желтые колокольчики, но росли гроздьями на длинных стеблях. Потом что-то укусило ее за пятку и она высосала ранку, удивительным образом дотянувшсь до нее.
– Это, чтобы не было заражения, – обьяснила она. – Как тебе нравится моя растяжка?
На обратном пути они выпили всю воду и чуть не свалились от жажды. Первый киоск был оазисом в пустыне.
Но самое интересное – чай из цветочков действительно снял головную боль. Тамара пропросила название цветов, но Женя сказала, что это ее личная тайна.
89
На следующий день был небольшой шторм и ветер срывал пенные барашки. Валерий с Женей взяли лодку «Устрица», надувную, с мотором, трехместную, миллион в час и отправились в открытое море. Тамара осталась на берегу, она не любила качку.
Они заплыли так далеко, что берег стал тонкой туманной линией («Пятнадцать километров», – профессионально оценила Женя), и любили друг друга на волнах. Валерий сжег спину на солнце. Потом попробовали продолжить упражнения в воде, в подвешенном состоянии, но не получилось – мешали волны.
Валерий плыл, глядя на свои изумительно красивые руки, облагороженные чистой водой глубокого моря. Солнце освещало руки и на фоне чистой темной зелени они казались драгоценными. Ему казалось, что он вспоминает; казалось, что он когда-то видел эту картину: свободно раскинутые руки, эту зелень, зелень, этот изумительный цвет – видел в детстве, во сне, в другой жизни. Иногда бывают моменты, когда тебе кажется, что все происходящее уже происходило раньше. А что, если это не воспоминание, а предчувствие?
– Как красиво! – сказал он вынырнувшей Жене.
– На глубине лучше, – ответила она, – там летишь как самолет и видишь собственную тень глубоко внизу. И там рыбы, рыбы!
Они развлекались часа четыре и Тамара, очевидно, заподозревала. Ее подозрения укрепились после того как Женя снишком небрежно переодела купальник, обвернувшись полотенцем, – так, что полотенце сползло. Несколько местных мальчиков оценили зрелище как незабываемое.
– Что ты о ней думаешь? – спросила Тамара.
Женя уже нашла новых знакомых и плескалась в волнах.
– Думаю… Нет, ничего не думаю. Я думаю только о тебе.
– Слишком сильно ты задумался там в море. Я уже устала ждать. Поклянись, что ничего.
– Клянусь, – сказал Валерий и его второе «Я» чуть не расплакалось. – Я клянусь, что мне нужна только ты.
– Ну-ну, – сказала Тамара, – мы еще посмотрим. Что-то ты скривился.
Но посмотреть не удалось.
После пляжа они пошли на базар, все втроем. Женя веселилась и рвала листики. Тамара шла хмуро; Валерий – растерянно.
– Да, она все-таки ребенок, – сказала Тамара, отвечая своим мыслям. Почему ей так нравится рвать листья? Дети любят разрушать?
– Она за все хватается, всегда была такой, – ответил Валерий. – Вчера она чуть не схватилась за голый электрический провод.
– Но ведь это ужасно. Ты хоть понимаешь, кого мы навязали на свою голову? Или она уже совсем замазала тебе глаза?
Валерий подумал.
– Да, понимаю. Было бы лучше, если бы она куда-нибудь убралась.
– Ты действительно так думаешь?
– Да.
– Но ты сказал неосторожно. Я не забуду твоих слов.
– Ты о чем?
– Неосторожные слова всегда прорастают и пускают веточки.
Вот первая веточка: избавься от этого ребенка. Видишь, я поймала тебя на слове.
– Интересно, как?
– Ты же мне рассказывал о своем везении – сосредоточся, захоти, пусть она уйдет, уедет, улетит, уплывет. Пойми, я так больше не могу!
– Что такое?
– Только не притворяйся, пожалуйста. Я все почувствовала еще на вокзале. Убери эту мразь от меня!
На дороге стоял грузовик с откинутым задним бортом. Из грузовика выгружали стекло и заносили его в арку – там был магазинчик. Стекло было сложено наклонно, во много слоев и цветом напоминало утреннюю глубокую воду, в которой кажутся драгоценными даже такие знакомые собственные руки. Арка входила в длинный многоэтажный дом (этажей семь, примерно).
Из каждого окна торчало по антенне, и все антенны на длинных штырях. Все антенны разные: от простых двух палочек, до направленных контуров сложных, причудливых, порой невероятных конструкций. Лес антенн, похожий на компьютерный кошмар, от которого даже робот проснется в холодном поту. А вот эта антенночка миленькая: две банки из-под Пэпси надеты на две деревянных палки – вершина инженерного гения.
Женя подбежала к грузовику со стеклом и обернулась:
– Смотрите, как красиво! Точно под цвет воды!
– Совсем непохоже, – сказала Тамара тихо.
– Нет, – ответил Валерий, – похоже. На глубине как раз такая вода, особенно под ярким солнцем.
Женя дернула веревочку и стопка стекла поплыла. Валерий с Тамарой остановились, не сообразив, что будет дальше. Женя упала под стекла. Она пыталась выбраться, приподнимала листы, но скользили все новые и новые. Она затихла под стеклами – как будто утонувшая под солнечными слоями чистой воды. Ее раскинутые руки казались драгоценными и ненастоящими.
– Почему она не вылазит оттуда? – спросил Валерий.
Рядом уже стоял работник магазина. Он снял одну перчатку и вытирал пот со лба.
– Триста килограмм, – сказал он, – эта пачка весила триста килограмм. А я унес только два стекла из тридцати. Ее уже раздавило – стекла только кажутся легкими. Они тяжелее камней…
Валерий схватил камень (слава Богу, подвернулся) и бросился к стеклам. Глаза Жени еще казались живыми. Он ударил в край стекла и лист мгновенно треснул. Еще минута – и Женя лежала освобожденная, среди осколков. Тамара успела вызвать скорую.
– Очень крепкий организм, – сказал врач. – Это первые в моей практике. Она должна была умереть. Это почти то же самое, что попасть под Запорожец, который медленно тебя переедет всеми колесами. У нее сломанны все ребра и еще много чего. Вы говорите, что она спортсменка?
– По-моему, почти мастер спорта.
– Это объясняет. Она продержалась с помощью мышц – обломки костей не вошли в сердце и легкие. Но еще минута – и она бы задохнулось. Вам очень повезло, что вы ее спасли.
Вы можете собой гордиться.
– Я горжусь, – ответил Валерий, – она будет в порядке?
– Будет, но не скоро. А большой спорт ей, я думаю, закрыт.
Пусть скажет спасибо, что жива.
Они спустились и вышли в вестибюль.
– Кто-то идет за нами? – спросил Валерий.
– Только вдалеке. Сколько шагов ты слышишь?
– Не могу сказать. Пять или шесть человек. Понемногу их становится больше.
– Тебе нужно подлечиться.