— Нужно потерпеть до Юдаира, — вполголоса бросил лекарь, когда они отошли от усатого и его дружков достаточно далеко, — там возьмем хотомар.
— Зря вы так его опасаетесь, — буркнул себе под нос Хадзони, — он почти нищий.
— Я знаю только, что Тьершиг просто так не станет бегать по вратам, он привык до полудня в пуховых подушках валяться, — возразил осторожный Авронос, — никто ведь до сих пор не знает, откуда он взял средства на покупку поместья и титула.
— Посмотрим в Юдаире, — постановил Хадзони, — на чем он отправится дальше. Если возьмет хотомар — вы правы и гильдии стоит поторопиться с покупкой его долгов.
— А если он достал средства, но из хитрости отправится на барке?
— Не думаю, что у него хватит терпения еще целую декаду жить без игорных домов, если есть возможность оказаться в столице за ночь, — как позже оказалось, в делах, касающихся денег, торговец был очень прозорливым.
Усатый печеночник Тьершиг взял хотомар.
Как и спутники Конса. Одно радовало парня, в корзинке, увешанной уже знакомыми по хутаму серовато-зелеными тыквами, места было значительно меньше, чем в кибитке хутамщика. Примерно столько, как в салоне джипа. И компания Тьершига, опротивевшая за три дня совместного пути, вместе с ними никак не поместилась бы даже при желании. А вот именно его никто из попечителей Конса и не испытывал.
Они вообще никого не взяли в хотомар, заявив, что желают добраться до Мановрана как можно скорее и без проблем.
— Много за ужином не пейте, — предупредил Костика лекарь, пока Хадзони ходил договариваться с хозяином хотомара, — остановок не будет.
Спрашивать, почему, Конс не стал, решив, что лучше один раз все увидеть самому. Да и мысли его были заняты совершенно другим.
А если точнее — другой. Майка по приезде в Юдаир вдруг стала образцово послушной и предупредительной рабыней, по своей инициативе бросалась убирать, подносить, разливать еду и больше не стреляла ненавидящими взглядами, если Костик нечаянно задевал ее ногой или рукой.
И это с одной стороны грело самолюбие парня, а с другой не могло не насторожить. Слишком уж резко девчонка сменила гнев на милость.
Да и спутники Конса тоже это заметили.
— А она не такая уж дурочка, — буркнул Хадзони, кромсая огромного лобстера, и провожая взглядом метнувшуюся за чистыми мисками Майку, — быстро сообразила, куда ветер дует.
— Она и с самого начала была пронырливее других, — смешливо фыркнул в ответ Авронос, — еще когда придумала, как жрецов обвести.
Тут они дружно заухмылялись и Конс почувствовал, как у него начинают гореть уши. Он-то уже давно сложил два и два, и хотя злился на Майку, осуждать ее не мог. Как понял за время пути, прислушиваясь к разговорам пассажиров, служба Астандису котировалась у местного населения еще ниже, чем чистка хутамников. Потому-то жрецы и вербовали послушниц на Таджере и Зании.
А вот зачем покровители вздумали обсуждать Майку при нем, Конс понял незадолго перед посадкой. Когда к нему обратился с вопросом, сколько он хочет за рабыню, абориген с пронырливыми глазками. Очень удивившийся, услышав, что девчонка не продается.
— Но ведь за те деньги, что вы отдадите за хотомар, можно купить смеску-морянку или имрайку, — попытался убедить работорговец Костика, и вот именно тогда парень раскусил, отчего так шелестит таджерка.
Боится, что он ее тут продаст. Конс взглянул на застывшую неподалеку Майку, намертво, как в спасательный круг вцепившуюся худыми смуглыми пальцами в ручку любимой корзинки и неожиданно разозлился. Вот значит как, вся ее показная расторопность только ради выгоды?! А ведь он почти поверил, что девчонка оценила хорошее к ней отношение!
Коварная мысль, немного проучить интриганку, пришла мгновенно, и Конс не стал ей противиться. В конце концов, должен же он получить хоть моральное удовлетворение от того, что им воспользовались как лохом?
— И сколько ты можешь за нее предложить? — небрежно поинтересовался парень, стараясь не замечать умоляющего взгляда черных глаз.
— Три серебряка, — с готовностью заулыбался абориген, — очень хорошая цена!
Ну да, ну да! Вот если бы еще в их городок не приезжали толпы китайцев, турок и киргизов с кучами паленого ширпотреба и не рассказывали, заглядывая в глаза почти искренними глазками, что отдают товар себе в убыток, из горячей любви к этому конкретному покупателю, он, возможно и поверил. А так — извини любезный. Да и цель у него другая.
— Тридцать.
— Что?! — вытаращил глаза тот, — да за такие деньги обученную танцовщицу купить можно!
— А почему ты решил, что моя рабыня не умеет танцевать? — всерьез заинтересовался Костик, — ведь даже не видел ее! Тридцать пять.
— Ты сумасшедший?! — возмутился работорговец, — так никто не торгуется! Нужно идти навстречу покупателю! Ладно, дам восемь, раз говоришь, что танцевать умеет.
— Сорок. Она еще и не то умеет, — наблюдая, как начинает нервничать девчонка, вошел во вкус Конс.
— Десять! — абориген пока не догонял, куда могут привести такие торги.
— Пятьдесят.
— Но так нечестно! Сбавляй цену, я и так тебе уступаю! — взвыл торговец.
— Щаз. Шестьдесят, — Костик веселился от души.
— Двенадцать, последняя цена.
— Я беру за шестьдесят! — откуда взялся Тьершиг, Конс не понял, увидел только отчаяние в глазах Майки и почувствовал себя скотиной.
— Что берешь? — холодно осведомился он у усатого.
— Твою рабыню, — нагло уставился на него печеночник.
— А с чего ты взял, что я ее продаю?
— Но вы же торговались! — В голосе игрока сквозь высокомерие и раздражение скользнула непонятная паника.
— Ничего подобного. Я ему сразу сказал, что она не продается! — Сухо отрезал Конс, — а вы, прежде чем лезть в чужие разговоры, хотя бы интересовались, о чем речь.
— Как не продаешь? — внезапно поразился работорговец, — а зачем торговался?
— Когда я торговался? — Поднял бровь парень, — напомни! Я сказал тебе, что не продаю ее? Сказал.
— А потом спросил, сколько я предложу! — оскорбился проныра.
— Ну да, мне интересно было узнать, сколько стоят в Юдаире рабы, а ты что себе вообразил? Еще и людей в заблуждение ввел! — укоризненно попенял проныре Конс, и, заметив махавшего Авроноса, важно кивнул Майке, — идем.
Полезная все-таки вещь, пикировка в чатах, поневоле учишься быстро выкручиваться из скользких ситуаций, довольно ухмылялся парень, подходя к лекарю.
Однако озабоченный взгляд Авроноса сразу вернул его в реальность.
— Зря ты связался с этим подлецом, — хмуро отчитал парня лекарь, — у него большие связи… вернее, прикормленные подхалимы, и невероятная злопамятность. Ладно… это я виноват, не предупредил. Идем, пора отправляться.
Майка топала следом, и пару раз удрученный Конс явственно услышал осторожное шмыганье носом.
Путешествие на хотомаре оказалось в разы быстрее, немного комфортнее, и неизмеримо скучнее, чем размеренная езда на хутаме. Мечтам Конса рассмотреть местность с высоты не суждено было сбыться, выяснилось, что из хотомара ровным счетом ничего не видно. Путникам оставалось только спать, маленький светильник Хадзони погасил, едва все удобно устроились в куче мягких подушек и одеял.
Майке лекарь велел тоже взять побольше одеял и устроиться рядом с хозяином, чему Конс абсолютно не обрадовался. Организм реагировал на близость ее тела вполне предсказуемо, и это не могло ему нравиться, в такой тесноте парень не собирался даже дотрагиваться до рабыни. Только хуже будет. Но спорить не стал, знал уже, что лететь предстоит напрямик, через перевал, а над горами ночью бывает довольно холодно.
Зато на рассвете они будут в столице.
Однако боги и судьба никогда не считаются с планами ничтожных существ, гордо называющих себя венцом природы. Перед рассветом Костика разбудил голос пилота, советующегося с Авроносом, где лучше приземлиться. Над столицей висел непробиваемо густой слой дождевых туч.
Над головой тихо тлел еле видный огонек лампадки и звучали незнакомые названия, доводы в пользу одних мест и сомнения по поводу других. Но Конса эти вопросы минули стороной, пока спутники обстоятельно решали, куда все-таки приземлиться, парень был занят личной проблемой.
Трясущейся от холода таджеркой. Несмотря на два одеяла, девчонка замерзла как цуцик, пальцы на руках были просто ледяными. Видимо, она изо всех сил сжимала зубы, чтобы ими не стучать, Костик по себе знал, что в такие моменты почти невозможно удержаться от лязганья челюстями.
Рыкнув Майке в лицо какое-то ругательство, парень приоткрыл собственный кокон из одеял и решительно подгреб рабыню поближе, не хватало ему только простуженного имущества! Протянув поверх девчонки руку, сначала подоткнул свои одеяла, затем сверху набросил ее. И снова сунул руку в кокон, покрепче держать вздрагивающее крупной дрожью худенькое тело.
— Что с ней? — договорившись с пилотом, заметил странный клубок лекарь, и Костик поморщился, похоже, тут не только с состраданием напряженка, но и с тактичностью.
Но вслух ответил кратко, — Трясет.
— Я же говорил, чтоб укрылась получше! — досадливо бурчал Авронос, роясь в своем мешке, — на Таджере всегда жара, а в нашем климате они все мерзнут. Поэтому и ходят в балахонах из рыжего льна, он очень хорошо тепло держит. Погоди, я сейчас ей настой одной травки дам, хорошо кровь согревает.
Конс только крепче прижал к себе глупую южанку, и нервно хихикнул, рядом с такой ледышкой все фривольные мысли сдохли сами собой, словно вымерзли.
Пока Авронос поил Майку своим лекарством, пока растирал пахнущей смолой настойкой ее скрюченные пальцы и сердито ругал, хотомар качнуло и повело вбок, а потом толкнуло снизу, как в лифте.
Прибыли.
Конс выбирался из кибитки последним, таща свой мешок и корзинку Майки, а ее саму унес вперед на руках Авронос. Эта вроде безобидная помощь почему-то разом настроила Конса против лекаря, ну вот чего он во все вмешивается? Такую худышку Костик и сам вполне мог утащить.