— Он хотел сказать: «его время». Семашко Николай в обсуждении участие принимал. Виктор включался периодически, чтобы съязвить.
— Возможно, он так и хотел сказать. — Фельдмаршал протянул руку за папкой, — хвастайся!
Не прошло и пяти минут как он довольным голосом, провозгласил.
— Да вам дай только поработать! Отвязная вы парочка, как я посмотрю. Настоящие Шах и Мат!
Увязнув в удобном кресле, я на его подколку отреагировала с опозданием:
— Федор…! Ты…
— Я-я, — поддержал он, — а ты не перебивай старших.
— Уж лучше скажи стариков…
— И все же извините, но Шах и Мат это убойное сочетание.
— Что?
— А что? — улыбнулся этот умник сорока трехлетний. — Шах тебя не смутил?
— Мат там откуда?
— Так я твои инициалы местами поменял: М — Михайловна, А — Анна, т — Тур, но ведь звучит! — он закрепил идею моим любимым выражением. — И вы действительно замечательно поработали.
— Федор, если эта присказка… — моя угроза разбилась в пух и прах.
— Закрепится, — провозгласил он. — Я уже все сделал, чтобы закрепилась.
— Зачем?
— Вернее за что, моя Мат, — ухмыльнулся шеф, — за Фельдмаршала.
— Но тебе же идет! — воинственно воззрилась на него. — Тебе «Фельдмаршал» идет, а я какой-то «Мат»!
— Мата Хари! — подмигнул этот зараза. — Вот теперь и тебе будет идти. Все работать!
Когда у него такое лицо шутки в сторону, я смирилась с неизбежным. То есть неизбежно при окончании работы с Шахом прозвище Мат исчезнет. А пока продолжим в деловом порядке.
— Какой работать меня увозят… — поплакалась я.
— В гарем?
— Если бы, — Федор довольно хмыкнул, продолжая всматриваться в наши идеи, — пока обещают только трудовую повинность.
— «Пока» и «только» — это сожаление?
— Да, горечь утраты свободного полета. Тебя не смущает, что я к нему могу привыкнуть и перебежать. Все ж мужик с деньжищами, умный, креативный…
— Что ж! Чем раньше вы приступите, тем быстрее закончите. — Без стеснения продолжил гнуть свою линию Фельдмаршал.
— И ты не против?
— Нет, ведь сразу после этого Шаген закажет продолжение.
— То есть как это? — вот теперь мне точно не видать исчезновения глупого «Мат»?
— А вот так! Если дело выгорит, остальные блоки тоже креативим и снимаем мы. И вообще деточка! Папочка тобой может гордиться и папочка гордится. — Прижав руку к сердцу, доверительно сообщил он.
— Папаня, и не стыдно на ребенке зарабатывать?
— На таком талантливом как ты — нет! У меня пополнение в семье вскоре забыла.
В этот момент он выглядел таким уверенно самонадеянным в черном костюме, на королевском кресле, в хай-тековском кабинете, с фельдмаршальским прищуром синих глаз, что желание «умыть» его во мне возросло многократно.
— Пока у Иришки кольца на пальчике нет, о семье говорить трудно.
— Какие наши годы! И ты не знаешь что такое гражданский брак?
— Знаю. И кстати, благодаря браку гражданскому ты можешь стать рогатым Фельдмаршалом, одиноким Фельдмаршалом и Фельдмаршалом, которому никто не пишет.
И тут же переключилась на менее личную тему, чтобы не успел уколоть в ответ:
— А теперь ответь, почему Шах тебя избегает?
— Ты уже вошел в роль родителя озабоченного судьбой дитятки? То есть озвучил мои требования?
— Нет. Но предположительно он уже желает набить мне морду. — Вздохнул Федор, отложив наши наработки.
— Кто на такого старика руку поднимет? — возмутилась искренне я.
— Ты лучше спроси, и кто на такую позарится? — отмахнулся он, передавая папку и отправляя меня.
— Вот ведь вредина!
— Учусь им быть.
15
Он с досадой смотрел на удаляющуюся птичку. Выправленная осанка, грациозная походка, тонкий силуэт и движения, завораживающие мягкостью. Это целиком и полностью была его работа, его изящная фарфоровая статуэтка, которую он самолично вылепил и обжег.
Перегнув с прошлым наказанием, Алексей был уверен, что куколке жить осталось не долго. Но девчонка выжила и не сломалась, ни с одним из специально подосланных. Теоретически она стала опасной как ядерная боеголовка, а на практике не смеющей перечить подстилкой. Акчурин злобно поморщился, вспоминая ее признание о контрацепции с Шевченко. Когда бы еще неукоснительное исполнение его правил сыграло против него? Только тогда, когда он был готов вернуть ее под свое крыло.
И ведь точно зная, что при первой же попытке отбиться от рук он поступил бы с ней так же, как и с другими. Но его девочка не смела перечить и придурок Шевченко обломал возвращение птички в клетку. Гребаный ублюдок!
Прочистив горло Алексей ответил на входящий звонок от Олега:
— Да? Что слышно?
— Мы обнаружили третью часть. — Сообщил Ростапович.
— Что еще?
— Третий агрегат с кодом засветился в Одессе или Одесской области, для уточнения мак-адреса нужен… Варяг.
Услышав кликуху идиота, который наломал дров и свалил, Алексей скривился:
— Если вопрос не решится в течение ближайших двух дней, мы его используем. До тех пор действуйте самостоятельно.
— Ясно. — Олег отключился, оставив Акчурина в пустом, тихом кабинете наедине с парой тройкой неприятных мыслей.
Варяг падла правдивая, коды парни все же находят. Он не обратится к этому упырю еще некоторое время. Пусть будет в неведении их успехов в розыске кода, а заодно и маленького инфицирующего сюрприза от Агаты.
В половине девятого вечера я сидела на «чемоданах» в ожидании машины. «Сидела» громко сказано. На самом деле лежала пластом в комнате, рядом валялась дорожная сумка, в ней вещей всего ничего и кроссы. Без них никак, иначе нарушу слово данное себе, а этого делать нельзя, если не нарушаешь третий год.
Развалилась в горизонтальном положении, предварительно проверив погодные условия в Ницце. И авиарейсы. Зачем спрашивается проверяла, сама не знаю. Потому что к слову не знаю: ни куда мы летим, ни зачем мы летим ни почему «мы», а не «он» — неизвестно. Шах не пояснил, а я после трудового дня и не вспомнила о нормальном женском любопытстве.
Есть не хотелось, ждать не хотелось, действовать тоже не хотелось. Хотелось спать и очень. Так что, я не заметила, каким образом любование люстрой с приглушенным светом стало сном. И снилось мне многое, а потом вдруг одно и то же, что телефон разрывается от первого звонка, затем от второго… когда к пятому или седьмому звонку прибавился стук в дверь сознание вспомнило, что кто-то куда-то собирался и обещал взять меня с собой.
Я поспешила открыть:
— А вот и вы! — выдохнул встревоженный Шах, за его спиной улыбался высокий водитель с монтировкой в руках.
— Ага, — я оправила волосы. Стою и пытаюсь вспомнить, в каком виде заснула и не сильно ли у меня помятое лицо после сна. — Я спа…
— Спали?
— Нет, спасала вас от зверя. — Зевнула я.
— От кошки?
— Нет. Его зовут нервозная Тур, он очень грозен и опасен. — Подвинулась, пропуская их в квартиру. — Сколько времени на сборы?
— Времени нет. — Серьезно заметил Шаген. — Мы потратили его на ваше пробуждение.
— Федору звонили?
— Нет, решил обойтись своими силами.
— Монтировкой? — я отдала водителю сумку и пошла одеваться.
— И монтировкой тоже. Он поддержал пальто, помогая просунуть в рукава руки, затем снял с вешалки кожаную куртку.
— А зачем? — махнула на куртку, как на улику зародившейся клептомании у Шаха.
— Там теплее, чем здесь. — Клиент вышел в тамбур, ожидая меня.
— Кстати, там это где? Мы куда? — включаю сигнализацию и закрываю двери поясняя. — Я вещи собирала, не зная, куда и зачем.
— Как же вы их собирали?
— В надежде на Ниццу.
— Ваши надежды оправдаются.
Далее поддерживая меня, Шах помогает спуститься по лестнице, с которой я чуть не слетела оступившись. Держал за локоток уверенно и бережно. На предложение отпустить, ответил, что я нужна живая и здоровая и по возможности без переломов.
На мою кривую усмешку, пояснил.
— Ноги ломайте, а руки и голову оставьте в целости и сохранности.
— Спасибо, что разрешили.
Я остановилась не третьем по счету лестничном пролете. Пытаясь вспомнить, взяла ли свой ноут или не взяла, пропустила момент, когда Шах помахал рукой перед моим лицом:
— Аня? Забыли выключить утюг? Я посмотрел, у вас вся электротехника отключена от сети и окна закрыты.
— Кажется, я забыла буку.
— Кто это?
— Мой ноут. Ждите здесь или спускайтесь, — освободив руку поспешила наверх, — я быстро.
Открываю квартиру, удивляясь своей рассеянности. Раньше у меня такого не было. Как-то ключи от машины забыла в кабинете Федора, но это один единственный раз. И тот спланированный Фельдмаршалом, дабы доказать мне, что забывчивостью страдают все без исключения. Полчаса он потрясающе забалтывал, а потом тут же попытаться отвлечь и вывести меня на улицу без ключей. Не получилось, о них я вспомнила аккурат за дверью его кабинета.
В квартире вновь перепроверила розетки, газовую плиту, краны на трубах в ванной, окна. Окон всего два, но проверила. Прихватила буку и чтобы не задерживаться отдельно сумку от него.
Выхожу, закрываю на ключ мою однокомнатную квартиру, включаю сигнализацию. И попутно подмечаю, что Шах поднялся и ожидает у дверей тамбура. Увидев мой ноут, он расплылся в улыбке.
— Это и есть Бука?
— Да, мой добрый верный, старый друг.
— Сколько вашему другу? — взял в руки ноут, повертел его с прищуром черных глаз, затем взвесил на руке.
— Чуть более пяти лет.
— Поменять не хотите? Старичок хорошо весит.
— Старичок мой, и он мне дорог. — Мы положили буку в сумку и одновременно застегнули молнии. — И поверьте, за все годы безропотной работы не дал сбоя и в весе не набрал. В физическом весе.
— Я вас понял, не любите расставаться со старыми друзьями.
— Да.
Спустились без происшествий, я не стремилась поцеловать ступени, а Шах не желал меня отпускать. И как настоящий джентльмен вел под локоток.