Что таково круговращенье дней.
Меня снедают стыд и подозренье.
Когда безгрешен я — найду спасенье,
А если грешен я — тогда конец:
Не пощадит преступника творец».
Затем, входя в огонь многоязыкий,
Взмолился к вездесущему владыке:
«Дай мне пройти сквозь языки огня,
От злобы шаха защити меня!»
О милости прося творца благого,
Погнал, быстрее вихря, вороного.
В толпе людской тогда поднялся крик,
Сказал бы ты: весь мир в тоске поник.
Мир на царя смотрел, но с думой злою:
Уста полны речей, сердца — враждою.
Взметались к небу языки огня,
Не видно в них ни шлема, ни коня.
Вся степь ждала, что витязя увидит,
Рыдала: «Скоро ль из огня он выйдет?»
И вышел витязь, чья душа чиста.
Лицо румяно, радостны уста.
Он вышел из огня еще безгрешней,—
Был для него огонь, что ветер вешний.
Огня прошел он гору невредим,—
Все люди радовались вместе с ним.
Везде гремели радостные клики,
Возликовали малый и великий.
Передавалась весть из уст в уста
О том, что победила правота.
Невинный сын предстал пред очи шаха,
На нем — ни пепла, ни огня, ни праха.
Сошел с коня могучий царь земли,
Все воины его с коней сошли.
Приблизился царевич светлоликий,
Облобызал он землю пред владыкой.
«Ты благороден, юный мой храбрец,
Ты чист душой», — сказал ему отец.
Он обнял сына и не скрыл смущенья,
За свой проступок попросил прощенья,
Прошествовал властитель во дворец
И возложил на голову венец.
Певцов и кравчих он позвал для пира,
Царевича ласкал властитель мира.
Три дня сидели, пили без забот,
И был открыт в сокровищницы вход.
Сиявуш просит отца простить Судабу
На трон воссел властитель с булавою,
Украшенною бычьей головою.
Позвал царицу, гневом обуян,
Припомнил ей коварство и обман:
«Бесстыжая, ты в сердце зло таила,
Меня отравой щедро напоила.
Нельзя, чтоб ты ходила по земле,
А надо, чтоб висела ты в петле!»
Велел он палачу: «Ей так пристало,—
На улице повесь без покрывала!»
Но сын к Кавусу обратил мольбу:
«Раскаешься, повесив Судабу.
Прости ей ради сына грех безмерный,
Быть может, вновь на путь наставишь верный».
Кавус любовь к жене забыть не мог,
Простил он грех, когда нашел предлог:
«Раз просишь ты, прощенье ей дарую,
Твою познал я правоту святую».
Встал Сиявуш, поцеловал престол,
Сошел с престола, к Судабе пошел,
Привел царицу в царские чертоги,
И грешницу простил властитель строгий…
Так, день за днем, прошло немало дней.
Стал относиться шах к жене теплей.
Вновь полюбил с такою силой страсти,
Что в ней одной свое он видел счастье.
Она же, вновь ему внушив любовь,
Его толкала на дурное вновь.
Дурное происходит от дурного,
О сыне дурно стал он думать снова.
Кавус узнает о набеге Афрасиаба
Охвачен страстью, вдруг услышал шах
От приближенных, сведущих в делах:
Пришел Афрасиаб, готовый к бою,
Сто тысяч тюрков он привел с собою.
Стеснилось сердце у царя страны:
Пиры любви покинул для войны.
Иранцев он собрал, высоких саном,
Людей, что были преданы Кейанам.
Сказал: «Нагрянул туран-шах сейчас.
Но чем он отличается от нас?
Иль бог его не сотворил единый
Из ветра и огня, воды и глины?
С горящей местью выйду я к нему,
И день врага повергну я во тьму».
«Зачем тебе идти на поле брани,—
Сказал мобед, — иль нет других в Иране?
К сокровищницам движутся враги,—
Сокровища свои побереги.
Неосторожно ты сражался дважды —
И с троном и венцом прощался дважды.
Теперь отправь ты витязя на рать,
Достойного сражаться и карать».
А царь: «Не вижу в этом я собранье
Способного пойти на поле бранн,
Разбить врага, что угрожает нам,
А я пойду — как судно по волнам!»
Стал думу думать Сиявуш молчащий,
В душе метались мысли, словно в чаще:
«Я ласково с отцом поговорю,
«Хочу пойти на бой», — скажу царю.
А вдруг меня избавит бог великий
От мачехи, от ревности владыки?
К тому же я прославиться могу,
Когда я учиню разгром врагу».
Пришел к отцу, решителен, спокоен.
«Мне кажется, — сказал, — что я достоин
На тюркского царя пойти в поход,
Во прах повергнуть вражьих воевод».
Господь, как видно, предрешил заране,
Что душу он свою отдаст в Туране!
Согласье дал царевичу отец.
К отмщенью опоясался храбрец.
Рустама царь позвал; с могучим в сече
Повел властитель ласковые речи,
Сказал: «Слона ты силою затмил,
Рука твоя щедрей, чем щедрый Нил.
Мой Сиявуш пришел, готовый к бою,
Как лев бесстрашный, говорил со мною.
Он хочет на врага пойти войной,
Ты будь ему защитой и броней.
Засну, когда ты будешь недреманным,
Заснешь — я буду в страхе постоянном».
«Я — раб царю, — ответствовал Рустам,—
Я подчиняюсь всем твоим словам.
Твой Сиявуш — моя душа и око,
Венец его — мой светоч без порока».
Сиявуш ведет войско
Открыл Кавус для воинов страны
Врата сокровищ и врата казны.
Из всадников, воителей умелых,
Избрал двенадцать тысяч самых смелых.
Сказал властитель: «Ваша цель светла,
Славнейшим вашим именам — хвала!
Пусть вам сопутствует повсюду счастье,
Пусть на врага обрушится ненастье.
Идите, будьте радостны в пути,
Желаю вам с победою прийти!»
Заплакал царь, исполненный тревоги,
С царевичем провел он день в дороге.
Вот обнялись они в последний раз,
И кровь, ты скажешь, хлынула из глаз,—
Так дождь из облаков весенних льется.
Расстались, плача, оба полководца,
Предчувствовало сердце, что черед
Свиданья за разлукой не придет…
Кавус вернулся во дворец обратно,
А Сиявуш с могучей силой ратной
Направился в Забул: к родным местам,
К Дастану витязя привел Рустам.
У Заля Сиявуш познал отраду,
Он песен и вина вкушал усладу.
Порой на троне восседал, как шах,
Охотился порою в камышах.
А через месяц в путь войска пустились,
С Дастаном сын и Сиявуш простились.
Царевич прибыл вскоре в Мерверуд.
Был небесам угоден ратный труд!
Дошел до Балха, жителей увидел
И никого речами не обидел.
Меж тем навстречу в этот грозный час
Вели войска Барман и Гарсиваз,
А замыкал их Сипахрам суровый.
Пришла к ним весть, что полководец новый
Собрал в Иране мощные полки,
Бойцы — прославленные смельчаки.
Нет выбора: вступить в сраженье сразу
Пришлось воинственному Гарсивазу.
Произошли две битвы за три дня.
Воитель Сиявуш погнал коня.
Закрыть велел он пешим все проходы.
Столкнулись перед Балхом воеводы.
Увидел Сипахрам: беда близка,—
И за реку погнал свои войска…
Затем к Афрасиабу, туран-шаху,
Примчался Гарсиваз, подобный праху.
Предстал он с речью горькой и дурной:
«Воитель Сиявуш пришел с войной,
С ним витязи, готовые сразиться,
Большая рать, Рустам-войскоубийда!»
Пришел Афрасиаб в ужасный гнев,
Как пламя взвился, ликом потемнев.
На Гарсиваза так взглянул он, будто