Водою верности омыл царя.
Мудрец не станет отдыхать вовеки
В тех руслах, где когда-то были реки.
Две трети мира захватив, Хосров
За Сиявуша стал карать врагов.
Воссел однажды весело властитель,
Воителей призвал в свою обитель.
Престол велел украсить он светло,
Надел венец жемчужный на чело.
Он пил вино из чаши — из рубина,
И пело сердце с чангом воедино.
Богатыри сидели по бокам:
Здесь были Фарибурз и Густахам,
Гударз, Фархад и Гив, отважный воин,
Гургин, Шапур, что ловок был и строен,
Могучий Тус, гроза царей и стран,
Смельчак Хуррад, воинственный Бижан.
Вино, достойное царя такого,
Пьют витязи — сторонники Хосрова.
Пред ними розы белые блестят,
Вино играет в чаше, как агат.
Красавицы стоят пред властелином,
Благоухая мускусом, жасмином,
Они, подобны пери на пиру,
Явились, как рабыни, ко двору.
Вдруг вышел из-за полога привратник,
Начальнику поведал этот латник:
«Посланцы из Армении пришли,
Хотят узреть властителя земли.
За помощью к царю пришли армяне.
Что ищут правосудия в Иране».
Обдумав эти важные слова,
Пришел к царю служителей глава.
Велел владыка, чтоб начальник стражи
Тех страждущих привел к нему тотчас же.
Армяне, поднимая вопль и крик,
Вошли, предстали пред царем владык
С руками на груди с земным поклоном,
С рыданием, и жалобой, и стоном.
Сказали: «Вечно, властелин, живи,
Достоин ты бессмертья и любви.
Ты помоги страдальцам чужестранным,
Чье царство — меж Ираном и Тураном.
Арменией зовутся те места,
А наша просьба, о Хосров, чиста.
Ты царствуй вечно в радости, в покое,
Всей мощью подавляя все дурное.
Ты — царь семи частей земли; везде,
Всем странам помогаешь ты в беде.
С Тураном через нас идет граница,
Не можем там спокойно мы трудиться.
На рубежах иранских лес растет —
Источник беспокойства и забот.
Мы там работали, трудолюбивы,
Цвели сады, и колосились нивы.
Опора наша, там стада паслись…
О шах, на эту просьбу отзовись!
Явились кабаны невесть отколе
И захватили лес, луга и поле.
Клыки слоновьи, телом — крепче гор,
От них армянам горе и разор.
Кабанье стадо топчет наши пашни,
Оно уничтожает скот домашний.
Деревья, что для счастья взращены,
Зубами разорвали кабаны.
Перегрызут и камни эти зубы…
Ужель судьбе отныне мы не любы?»
Услышав скорбь и слезы в тех речах,
Расстроился всем сердцем шаханшах.
В нем состраданье вызвали армяне,
Он кликнул смелых, созданных для брани».
Сказал им: «Тот из витязей моих,
Кто ищет славы в схватках боевых,
Пусть двинется на битву с кабанами,—
Да будет возвеличен всеми нами.
Пусть обезглавит кабанов мечом,—
Героя наградим и вознесем».
Велел Хосров, не тратя слов впустую,
Чтоб разостлали скатерть золотую,
Чтоб на нее насыпал-казначей
И золота, и дорогих камней.
Вот привели, в уздечках и попонах,
Коней, Кавуса именем клейменных,
Украшенных румийскою парчой.
Не где же всадник с гордою душой?
Затем сказал властитель величавый:
«Герои, удостоенные славы!
Кто хочет боль мою делить со мной,
С тем поделюсь я царскою казной»
Богатыри стояли молчаливо.
Один Бижан, сын доблестного Гива,
Вдруг вышел из толпы богатырей
И начал восхвалять царя царей:
«Да в мире без тебя дворца не будет,
Да в мире дням твоим конца не будет!
Пойду — и в бой вступлю в стране чужой,
Тебе я предан телом и душой».
Смутился Гив, услышав речь Бижана:
Увы, беда обрушилась нежданно!
Восславил Гив и шаха и престол,
Затем, вздыхая, к сыну подошел.
Сказал: «К чему намеренье пустое,
Бахвальство, безрассудство молодое.
Пусть юноша разумен, именит,—
Без опыта в бою не победит.
Сперва спознайся с добротой и злобой,
Соленое и горькое испробуй.
Оставь неверный путь и не срами
Себя пред шаханшахом и людьми».
Бижан, добру и разуму привержен,
Словами Гива крепко был рассержен.
Сказал: «Отец, непобедимый Гив!
С чего ты взял, что слаб я и труслив?
На речь твою отвечу я отказом:
Я молод по трудам, но стар мой разум.
Бижан, сын Гива, победит в лесу:
Всем кабанам я головы снесу!»
Речь витязя, не знающего страха»
Обрадовала молодого шаха.
Сказал он: «Доблести твоей хвала,
Ты — щит, который нас хранит от зла.
Мужами, равными тебе, владея
Безумен шах, боящийся-злодея».
Затем Гургину приказал: «Бижан
Не знает, как идти в страну армян.
С ним поезжай на скакуне крылатом,
Бижану будешь другом и вожатым».
Бижан отправляется на бой с кабанами
Бижан, готовясь в путь, для бранных дел
Преопоясался и шлем надел.
Он двинулся на бой вдвоем с Гургином,
Помчался по нагорьям и равнинам.
С воителем — гепарды, сокола:
Охота тяжела, но весела!
Как лев, он рыскал но дорогам края,
Онагров и газелей, истребляя.
Напав на ланей — самку иль самца,—
Гепарды вырывали их сердца.
Как бесов — Тахмурас на поле бранном,
Бижан онагров уловлял арканом.
Фазанов настигали сокола,
Кровь на кусты жасминные текла.
Так проскакал Бижан с Гургином рядом,—
Им показался путь прелестным садом.
Но вот и край, где лес издревле рос,
Что ныне людям столько зла принес!
Когда Бижан взглянул на ту чащобу,
Он вспыхнул, и почуял в сердце злобу.
Не знали кабаны в краю лесном,
Что прискакал Бижан на вороном.
Он въехал в лес, горя одним желаньем:
Сразиться с диким полчищем кабаньим!
Сказал Гургину: «Хочешь — ринься в бой,
А нет — за темной притаись листвой:
У озера — удачная засада.
Лишь стрелы я пущу в кабанье стадо,—
Забота будет у тебя одна:
Взять булаву, услышав кабана.
Я промахнусь, — взмахнешь ты булавою,
Зверь со своей простится головою!»
Сказал Гургин: «С властителем земли
Мы по-иному разговор вели.
Тебе дана богатая награда,
Чтоб уничтожил ты кабанье стадо.
Я за других сражаться не привык,
Я не соратник твой, а проводник!»
Остолбенел Бижан широкоплечий.
Когда услышал он такие речи.
Вступил он в лес, уподобляясь льву,
Натягивая лука тетиву.
Как вешний гром, пугал лесные сени,
Листву с дерев сметал, как вихрь осенний,
Пошел на кабанов, как пьяный слон,
В руке — булат, что в битвах закален.
Но кабаны, друг друга призывая,
Вдруг ринулись, клыками прах взрывая.
На витязя напал один кабан,
Кольчугу разорвал, как Ахриман.
О щит свои клыки, широкомордый,
Он тер, как сталь острят о камень твердый.
И вепрь и витязь бешенства полны,
И вся поляна — в пламени войны.
Бижан ударил вепря в грудь булатом,
Покончил с этим чудищем проклятым!
Все кабаны в испуге затряслись,
И сделались они смирнее лис.
Их головы Бижан рубил как мститель,
Вязал их к торокам коня воитель.
Разбрасывая туши на пути,
Клыки решил он шаху привезти,
Чтоб витязя отвагу и дерзанье
Явили знатным головы кабаньи.
Горою взгромоздились торока: