О богатырь, ты посмотри, я стар,
А принял от судьбы такой удар!
Я был отцом возлюбленного сына,
Из-за него гнетет меня кручина,—
Он с глаз моих исчез: у нас в роду
Кто испытал подобную беду?
Вот почему на долю мне досталось,
Как солнце, мчаться, позабыв усталость.
В безумии влачу печаль свою
И всем вопрос о сыне задаю.
Но чашу поднял щах благословенный,
В той чаше — отражение вселенной.
Молясь творцу, восславил властелин
Добро Ормузда, месяц фарвардин.
Покинув храм и думая о боге,
Венец надел он в царственном чертоге,
Взглянул на чашу, словно чаровник,—
Весь мир в ее сиянии возник!
Увидел шах, что мой Бижан в Туране
Скорбит в цепях под бременем страданий.
Тогда Хосров послал меня скорей
К тебе, вожатому богатырей.
Я пожелтел, в тоске смыкаю вежды,
А все же не утратил я надежды:
Поможешь мне, избавишь от беды,—
Ведут ко благу все твои труды!»
Сказав, замолк и вздох издал глубокий,
Кровавой влагой оросились щеки.
Письмо вручив, прибавил он к письму,
Что шах Гургина заключил в тюрьму.
Взял богатырь письмо, огнем пылая,
В нем ненависть к врагам зажглась былая,
К Афрасиабу ненависть зажглась,
Из-за Бижана кровь текла из глаз.
Рустам с семейством Гива породнился.
На дочери Рустама Гив женился,
Был на его сестре Рустам женат,
Был Фарамурз, их сын, умом богат.
Бижан — отваги, доблести вершина —
От дочери родился исполина…
Сказал он Гиву: «Не горюй теперь.
Я с Рахша не сниму седла, поверь,
Пока спастись не помогу Бижану!
Как божий гнев, я на врагов нагряну,
Разрушу я оковы и тюрьму,
Верну свободу сыну твоему».
Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVII века.
Рустам устраивает пир в честь Гива
Затем в чертог Рустама поспешили,
Во всем совместно действовать решили.
Рустам письмо Хосрова прочитал,—
Остолбенел от множества похвал,
Которые вознес глава державы
Богатырю, чей славен меч всеправый.
Сказал Рустам: «О Гив, спокоен будь.
Слова Хосрова указуют путь.
Узнал я боль твою, твою кручину,
Узнал я горя твоего причину.
Я высоко тебя ценю, и есть
Там, где злодейство, — мстители и месть.
За Сиявуша и в Мазандеране
Я с местью вел бойцов на поле брани.
Пустился в путь, приехал ты сюда,
Забыв про старые свои года.
О Гив, мне твой приезд принес веселье,
Но плачу я, что сын твой в подземелье.
Мне больно, что печаль тебя гнетет,
Что ты придавлен тяжестью невзгод.
Но, как велел Хосров, я месть взлелею,
Я головы своей не пожалею,
Пойду, Бижана вызволить спеша:
Из-за него скорбит моя душа.
Пусть только мне господь оставит душу,—
Пойду и подземелье я разрушу,
Я все богатства, и себя, и рать
Готов за сына твоего отдать!
Я силой опояшусь богоданной,
Мой шах светить мне будет в битве бранной.
Пойду, свободу пленнику верну,
Приеду с ним в иранскую страну.
А ты три дня побудь в моем жилище,
Познай отраду от вина и пищи.
Мой дом принадлежит тебе — со мной,
С моей душой, и телом, и казной.
Три дня мы проведем за чашей пира
В честь витязей и властелина мира,
А на четвертый день, в рассветный час,
Помчимся к шаху, как гласит приказ».
Тогда поднялся Гив, прогнал тревоги,
Поцеловал Рустама в руки, в ноги,
Вознес хвалу: «Ты, всепобедный вождь,
Явил величье, славу, доблесть, мощь.
В тебе одном смогли соединиться
Могущество слона и ум провидца.
С тобой да будут свет и торжество,
Смыл ржавчину ты с сердца моего!»
Когда он успокоил душу Гива,
То сам уверовал в конец счастливый.
Сказал слуге: «Всех мудрых позови,
Отважных, седокудрых позови».
Гив, Завара и Фарамурз с Дастаном
Воссели за столом благоуханным.
Красавица, сияя, как кумир,
Игрой и пеньем радовала пир.
Вином пылала чаша круговая,
А чанг звенел, сердца и слух лаская.
Так пировал Рустам три светлых дня
И сесть не торопился на коня.
Рустам приезжает к Хосрову
Четвертый день пришел, настало время,
Чтоб оба друга вдели ногу в стремя.
Велел Рустам в столицу двинуть рать,
Все нужное для воинов собрать.
Богатыри стояли у твердыни,
Загородив дорогу на равнине.
Рустам, в парче из Рума и в броне,
Мгновенно оказался на коне.
Он сел на Рахша с палицею деда,
А цель его — над силой зла победа.
Пронзило ржанье Рахша небосклон,
А сам Рустам — над солнцем вознесен!
Что нужно — взял, а лишнее отправил,
В Забуле Фарамурза он оставил.
Он вместе с Гивом отобрал бойцов —
Сто тысяч сеистанских храбрецов.
Отправились в иранскую столицу,
Для битвы приготовили десницу.
Лишь к городу приблизился Рустам —
Чертог царя предстал его глазам.
Казалось, благодатный ветер жизни
Воителя приветствовал в отчизне.
Сказал Рустаму Гив: «Помчусь вперед,
Пусть от меня к владыке весть придет,
Что в это утро счастье нам блеснуло,
Что прибыл ты на Рахше из Забула».
«Будь радостен, — сказал Рустам в ответ
Да никогда Хосров не знает бед!»
Покинул Гив и войско и Рустама,
К властителю страны помчался прямо.
Он шаху поклонился до земли,
Его уста привет произнесли.
Спросил Хосров: «Скажи, страдавший много,
Где Тахамтан? Трудна ль была дорога?»
А Гив: «Звезда Хосрова так светла,
Что все его свершаются дела.
Внимает наш Рустам твоим приказам,
Тебе он сердце посвятил и разум.
К письму, что написал глава владык,
Рустам глазами и лицом приник.
Свои поводья сблизил он с моими,
Твое, о шах, благословляет имя.
Я прибыл раньше, чтоб сказать: «Рустам
Покорен, как слуга, твоим словам!»
Воскликнул шах: «Но где же тот, который
Стал для меня и для страны опорой?
Он любит нас, он добрых дел творец,
Его с почетом примет наш дворец».
Ответил Гив: «О шах, глава народа!
Опередил я на два перехода
Рустама и его богатырей.
Чтоб эту весть доставить поскорей».
Шах приказал жрецам и ратоборцам,
Всем родичам своим и царедворцам
Сесть на коней, встречать богатыря:
Он прибыл, волю шахскую творя.
Гударз, насупивший седые брови,
Фархад и Тус — воитель царской крови,
Две трети войскоборцев-силачей,
Владетелей и палиц и мечей,
Пошли, как завещал Кавус когда-то,
Встречать Рустама, что сильней булата.
И все слилось: и пыль, и небосклон,
И ржание коней, и блеск знамен.
Приблизившись к Рустаму в день погожий,
Сошли с коней воители-вельможи.
Сошел с коня и тот, кто всех сильней.
Он радостно приветствовал друзей,
О государе он спросил великом,
О солнцеликом и месяцеликом.
Вновь сели в седла, двинулись вперед.
Азаргушасп, казалось, их ведет!
Приблизился к царю могучий воин
И, кланяясь, подумал, что достоин
Сей государь и славы и похвал,
Что по заслугам он любовь снискал.
«Вовеки, — он сказал, — по божьей воле
Ты восседай на золотом престоле.
Да будешь ты Ормуздом осиян,
К тебе да будет милостив Бахман,