Что от рожденья он бронзовотелый,—
Не ранят, мол, его ни меч, ни стрелы.
Как меч в руке увидишь у меня,
Услышишь топот моего коня —
Потом уже ни с кем не сможешь боле
Искать сраженья ты на ратном поле».
Смех по Исфандиаровым устам
Скользнул, когда закончил речь Рустам.
Сказал Исфандиар: «Эй, муж победы,
Как быстро ты вспылил из-за беседы!
Подумай: поутру в рассветный час
Не спор застольный ожидает нас.
Я не гора, мой конь не схож с горой,
Один, без войска, выйду я на бой!
Не будет грудь моя от стрел укрыта,
Один великий бог — моя защита,
Застонет твой отец, как булаву
Обрушу завтра на твою главу.
А если не убью тебя в сраженье,
Свяжу тебя — познаешь униженье.
Чтоб раб, что он есть раб, не забывал,
Чтоб с властелином распри не искал!»
Возвращение Рустама в свой дворец
Гость вышел, полон думой, из шатра
И постоял угрюмый, близ шатра,
Потом поехал… И, раздумья полный,
Глядел вослед Исфандиар безмолвный.
Сказал он брату: «Были ль у кого
Такая мощь и стать, как у него?
Где всадник был, где конь такой — не знаю!
Чем завтра кончится наш бой — не знаю!
Вот он стоит, как слон на Ганг-горе,
С оружьем в бой он выйдет на заре —
Прекрасный, светлой славой озаренный…
Боюсь, погибнет, стрелами пронзенный!
Я сердцем о судьбе его скорблю,
Но воли шаховой не преступлю!
Когда я завтра сотни стрел пущу,
День для него я в полночь превращу».
Пшутан сказал: «Услышь, о брат мой, слово,—
Твержу тебе: не делай дела злого!
Я отступить от правды не могу
И ныне пред тобою не солгу.
Не мучь его! Пока в нем сердце живо
Не покорится свободолюбивый!
Сегодня спи, а завтра поутру
Без войск пойдем к Рустамову двору —
С добром, как подобает справедливым;
И станет день печали днем счастливым.
Прекрасна в мире жизнь его была,
Он совершал лишь добрые дела!
Он верен в обещаньях, чист душой,
И он исполнит твой приказ любой,
Зачем же распря с ним тебе и ссора?
Гони вражду от сердца, гнев от взора!»
Царь молвил: «Колебаться поздно нам,—
Колючий терн простерся по садам.
Тому же, кто Зардушта прославляет,
Так говорить, о муж, не подобает!
Царей Ирана ты — глаза и слух,
Советник наш, познанья светлый дух,—
Ты знаешь, что для верных нет пути,
Чтоб повеленье шаха обойти.
Коль не исполню волю падишаха,
Закон Зардушта станет грудой праха,
Святой закон, который нам гласит:
«Изменнику погибель предстоит!»
Что ж ты, мудрец, ведешь меня в пучину?
Твердишь, чтоб изменил я властелину?
О друг, на малодушный твой совет
Я вместо «да» отвечу «нет»!
Когда боишься ты, что я умру,—
Боязнь твою развею поутру,
Предел нам всем положен волей рока,
Еще никто не умер прежде срока.
Увидишь завтра ты, как выйду в бой,
Что сделаю с акулой боевой!»
Печальный, отвечал Пшутан: «Эй, шах!
Ты лишь о битвах мыслишь и цепях.
Как див, ты гневом исступленным дышишь,
Ты слов добра и разума не слышишь.
Столь темной вижу я твою главу,
Что на себе одежды разорву!
Чем потушу огонь тревоги дикой?
Чем заглушу я в сердце страх великий?
Два мужа выйдут в битву, два слона!
Как знать, кому могила суждена?»
Но не ответил брату царь угрюмый,
Со скорбным сердцем, полный мрачной думой.
Наставления Заля Рустаму
В раздумьях тягостных Рустам домой
Вернулся, понял: неизбежен бой.
И по лицу Рустама Завара
Увидел, понял, что не ждать добра…
Сказал Рустам: «Достань мой меч булатный,
Шлем боевой и весь доспех мой ратный;
Аркан и лук; кольчугу для коня;
Кафтан из шкуры тигра для меня».
И Завара с хранителем в подвал
Сошел и все, что велено, достал.
Когда Рустам оружье увидал —
Вздохнул он, головою покачал
И молвил: «О доспехи боевые,
Минувших битв свидетели живые!
Теперь — увы! — мы снова на войне…
Одеждой счастья снова станьте мне!
Едва ль когда дышал такой бедою
Грядущий день над этой головою…
Но поглядим, какую поутру
Исфандиар покажет нам игру».
Когда Дастан услышал слово сына,
Смутился он, сказал, склонив седины:
«Досель непобедимым был единый
Рустам. Но молодого исполина
Бронзовотелого — остерегись!
Дарами, щедрой данью откупись!
Домой пойдет он — в путь с ним снарядись,
На Рахша черногривого садись.
Как древле, послужи Исфандиару,
Не подвергай себя его удару.
А шах Гуштасп, увидевши тебя,
Зла не содеет, истину любя».
Сказал Рустам: «Эй, мудрый, престарелый,
Напрасно счел ты легким наше дело!
Шесть сотен лет я прожил на земле,
И разбираюсь я в добре и зле.
Чудовищ я убил Мазандерана.
Я войско истребил Хамаварана.
Хакан с войсками от меня бежал,
От чьих копыт несметных мир дрожал.
Мне ль покориться злобному веленью,
Предать страну и дом наш истребленью?
Я хоть и стар теперь, но в день войны
Повергну с небосклона диск луны.
Как шкурой тигра облачу я плечи —
Хоть сто слонов я встречу в поле сечи!
Без счета просьб я к шаху обращал,
Во всем повиновенье обещал,—
Но не внимал моим словам надменный,
Почел он мудрость болтовней презренной.
О, если б так не возгордился он,
Я был бы им, как солнцем, озарен!
Ему б я отдал все, чем мы богаты,
Ни злата не жалел бы, ни булата!
В ответ на речь мою смеялся шах,
Остался ветер от речей в руках.
Коль в бой пойдем, ты за него не бойся,
Ты о душе его не беспокойся:
Его главы мечом я не сниму,—
Я в сеть главу прекрасную возьму.
Я отверну коня от столкновенья,
Я не ударю в грозное мгновенье!
Я путь загорожу ему в бою,
Рукой его вкруг стана обовью,
Его к себе в седло я перекину
И поклонюсь ему, как властелину.
Три дня он будет гостем у меня,
А на четвертый, на рассвете дня,
Когда покровы синего тумана
Откинет солнца лик златорумяный,
Тогда покину дом я Наримана,
Слугой пойду с царем в предел Ирана,
Его на трон Гуштаспа посажу,
Ему венец на темя возложу.
Как я служил Хосрову, так я стану
Служить Исфандиару-Руинтану.
Как раб, я препояшусь перед ним,
Не буду занят я ничем иным;
Как Кей-Кубаду я служил, ты помнишь?..
Все подвиги, что я свершил, ты помнишь?
А ты мне говорил, чтоб скрылся я
Иль чтоб на цепи согласился я!»
И засмеялся Заль, и покачал
Сединами, и сыну отвечал:
«В словах твоих незрелых толку мало,
В них ни конца не видно, ни начала!
Лишь сумасшедшие, словам твоим
Внемля, увы, возрадуются им!
Кубада — в скорби, на цепи глухой,
Без войск, без трона, без казны златой —
Не сравнивай с могучим Руинтаном,
Царем вселенной, мира пахлаваном,
Не сравнивай с Исфандиаром, сын,
Чье имя начертал на перстнях Чин.
Ты говоришь: «С седла его сниму,
В объятьях понесу, в свой дом возьму!»
Так бредит юноша в тумане страсти!
Ты не кружись у врат звезды несчастий,
И пусть не отомкнется эта дверь!..
Я все сказал. Ты сам решай теперь!..»
Так молвил Заль, челом к земле склонился
И скорбным сердцем к богу обратился:
«На нас, гонимых, господи, взгляни,
От горя и неправды охрани,
Даруй нам свет и мир, как прежде было!..»—
Молился он… И утро наступило.
Бой Рустама с Исфандиаром
И встал, надел кольчугу Тахамтан,
Повесил к торокам седла аркан.
Чело свое шеломом осеня,
Сел на слоноподобного коня
И, брата кликнув, отдал повеленье,
Чтоб избранных он поднял ополченье.
Сказал: «Вооружи мужей на брань.
За тем холмом песчаным с ними стань».
И Завара во мгле рассветной рани
Собрал мужей пред замком на майдане.
Гул пробежал по воинским рядам,
Когда предстал им Тахамтан-Рустам,
И раздалось: «Ты щит нам и ограда!
А без тебя и жизни нам не надо!»
И встал могучий над Хирманд-рекой,