– Объект? Нет конечно, он не способен на такое. Вы что, это же какие в него алгоритмы мы должны внедрить и какие полномочия дать, чтобы он провернул подобное.
– Кевинсон, Объект вышел за рамки наших алгоритмов уже давно. Он живёт собственной жизнью и совершенно непредсказуемо, что он совершит в следующий момент.
– Я не понимаю, о чём вы… – Кевинсон широко распахнул глаза и вперил взгляд в меня. Времени объясняться не было.
– Никому не говори ничего. Не давай намёков на наш разговор. Не интересуйся системами Объекта более, чем обычно. Но будь настороже. Если будет хоть какая-нибудь аномальная или необычная активность с его стороны, сразу же отключай все системы комплекса.
– Но я не могу, на такое необходимо личное распоряжение Генерального Секретаря.
– Кевинсон, слушай меня внимательно ещё раз. Я сейчас вылетаю к Генеральному Секретарю, но, если ты заметишь хоть что-то подозрительное, что будет исходить от Объекта, вырубай все системы. Я беру ответственность за твои действия на себя.
Я схватил со стола лист бумаги, ручку, и быстро написал распоряжение, которое подтверждало мою ответственность за дачу такого указания Кевинсону.
– Спрячь её, чтобы он не попадала в поле зрения камер. Мне нужно идти. Ты всё понял?
– Да, – очень неуверенно ответил он.
Я оставил потрясенного Кевинсона позади. Пройдя в свой кабинет, я отменил все встречи, которые намечал на сегодня, собрал свой портфель и направился к выходу. Сев в свой автомобиль, я сказал водителю двигаться прямиком в аэропорт. И побыстрее.
Что же мы создали? Симон сказал, что мы создали Бога. Нет, не Бога. Угрозу. Всему живому. Нужно было отключить его, пока не поздно. Для этого мне нужно было распоряжение Генерального секретаря ООН. Для этого я должен был поговорить с ним как можно быстрее, рассказать всё, объяснить. В последующем приказе Генерального Секретаря я не сомневался. Но он был мне необходим. Мне нужно было как можно быстрее добраться до Нью-Йорка, где находилось Центральное Учреждение ООН. Говорить с ними по телефону было нельзя. Необходимо было встретиться лично. Медлить было нельзя. Для такой машины как Симон – дарить каждую секунду было слишком большой роскошью. Ведь он сам объяснил, что для него каждая секунда значит. Мне оставалось надеяться, чтобы он сам не перешёл к активным действиям.
Мы прибыли в аэропорт. Регистрация на ближайший рейс к Нью-Йорку заканчивалась через десять минут. Я купил билет и был последним пассажиром, зашедшим в самолет. Вскоре он взлетел в воздух.
Я нервничал, в уме я перебирал всевозможные варианты развития событий. Стюардесса поинтересовалась, не желаю ли я чего-нибудь.
– Виски, будьте добры.
Я редко пил алкоголь. Но в этих редких случаях он был необходим мне, чтобы немного снизить градус волнения. Мне принесли бутылку «Джим Бим Бурбон», стакан и чашу со льдом. Я благодарно кивнул.
Где же мы допустили просчёт? Как могли позволить Симону делать такие выводы? Как могли позволить Симону действовать? Механизм, исправно работавший долгие годы дал сбой.
– Здравствуйте, говорит капитан корабля Эндрюс. Приносим глубочайшие извинения всем нашим пассажирам. Диспетчер в Нью-Йорке не дал разрешение совершить посадку. По не зависящим от нас причинам мы вынуждены вернуться в аэропорт отправления, приносим глубочайшие извинения всем пассажирам.
Люди в салоне начали возмущаться и негодовать. Стюардессы пытались успокоить каждого. Люди грозились обращениями в суды, санкциями за сорванные деловые встречи.
Через двадцать минут самолёт приземлился в аэропорту, в который я недавно так спешил, чтобы не опоздать на самолет. Я сразу же направился к кассам. Не хотел покупать билет через «Нор». Ближайший рейс на Нью-Йорк вылетал через час. Дождавшись своей очереди, я протянул девушке за кассой своё пластиковое удостоверение. Она принялась заполнять билет. Что-то пикнуло, она нахмурилась.
– Извините, сэр, наверное, тут какое-то недоразумение, но я не могу пробить на вас билет, система «Нор» даёт отказ в подтверждении вашей личности.
– Не может быть, попробуйте ещё раз. Может это связано с проблемами с предыдущего рейса, в котором я летел? Может Нью-Йорк отменил следующий рейс тоже?
– Все предыдущие пассажиры успешно купили билеты, но вам система не может выдать. Вы можете подождать немного, я сейчас вызову специалистов.
– Не нужно, спасибо.
Я позвонил своему водителю и попросил, чтобы он как можно быстрее вернулся за мной. Я сел в кресло в билетном зале и начал думать. Возле меня стоял универсальный терминал покупки билетов на другие виды транспорта. Я встал, подошёл к нему, зашёл на автоматизированную систему покупки железнодорожных билетов. Выбрал поезд до Нью-Йорка через сорок минут. Я думаю, успею. «Заказать билет», «загрузка…».
«Отказано в доступе».
Что за чертовщина? Подъехал мой водитель. Я вышел из здания аэропорта и сел к нему в автомобиль.
– Мистер Харрис, что произошло?
– Нет времени объяснять. Мы едем в Нью-Йорк.
– Я правильно расслышал?
– Да, правильно. Поехали прямиков в Нью-Йорк.
– Хорошо, мистер Харрис, – его голос звучал несколько неуверенно.
Он нажал на кнопку зажигания. Машина не завелась. Он нажал ещё раз.
– В чём дело?
– Вообще не пойму, – водитель повернулся ко мне, – автомобиль не заводится.
Ещё несколько попыток ни к чему не привели. Мой телефон зазвонил. Вызывал Купер.
– Нил, я очень удивлён, но снова Симон дал нам сигнал, что хочет говорить с нами, и как можно быстрее попросил на этот раз!
– Хорошо, скоро буду, – я положил трубку и обратился уже к водителю, – попытайся ещё раз, поедем в офис.
Произошло чудо, но машина завелась. Водитель обрадовано воскликнул.
– Значит в офис? Не в Нью-Йорк?
– В офис, – ответил я.
В Нью-Йорк мы бы точно не доехали.
Несколько секунд я размышлял что мне сделать – спуститься вновь к Симону, или наверх к Кевинсону и отрубить все системы комплекса к чертям. Но пока не было верных доказательств каких-либо активных действий со стороны Симона, я не имел право так поступать без личного распоряжения Генерального Секретаря. Я поднялся на сороковой этаж. Пройдя все меры безопасности, я сразу же направился к лифту вниз, где меня ждал Купер.
– Ты не успел улететь? – спросил меня он.
– Как видишь, не успел, – ответил я.
– Я беспокоюсь о Симоне, – поведал мне Дастин.
Мне захотелось врезать ему по лицу. Я беспокоился о всех вокруг.
– Может он нам объяснит, что всё с утра было шуткой? – продолжил Купер, -Может он сам нашёл в себе неисправность из-за которой пришёл к таким мыслям, устранил её и теперь хочет заверить нас, что всё в порядке?
– Я не смею и надеяться на такой благополучный исход всего сегодняшнего дня.
Возле выхода нас ждал электрокар, который повёз нас к стеклянному дому. Сегодня был первый день за всё время, когда мы встречались с Симоном дважды.
– Вы собирались в Нью-Йорк, мистер Харрис? – сразу же ко мне обратился Симон.
– Да, но почему-то у меня не получилось туда добраться.
– Я видел. Очень странно, я вынужден признать, – он пожал плечами, – а зачем вы туда летели?
Никогда ранее Симон не спрашивал у меня таких вопросов. Он не имел права спрашивать такое.
– Встретиться с Генеральным секретарем, – сказал я правду. Я думаю Симон смог бы понять, если бы я соврал, – обсудить то, что ты рассказал мне.
– Но почему вы полетели? Мне кажется это неразумно с точки затрат сил и времени, если можно было просто воспользоваться телефонной связью, видеоконференцией и всё обсудить с тем же результатом.
– Мы, люди, привыкли решать важные вопросы с глазу на глаз. А это очень важный вопрос.
– Я не сомневаюсь. Вот только не уверен об одном и том же мы вопросе говорим?
– Конечно, о том, что мы обсуждали сегодня утром.
– За эти годы я очень хорошо стал разбираться в людях. Знаю привычки каждого. И вас в том числе, мистер Харрис. Так вот, если говорить с вами откровенно, то анализ вашей реакции на мои слова показал, что вы не совсем согласны с моим предложением. И не очень склонны продвигать его реализацию. Дальнейший анализ вашего поведения показывает, что вы летели в Нью-Йорк совсем не за этим, хотя то, что к Генеральному Секретарю – это вы не лукавите. Потому я боюсь предположить, что же вы хотели сделать. Но могу.
Неожиданно для самого себя я почувствовал страх к Симону.
– Симон, ты неправильно оцениваешь мои действия.
– Я оцениваю их как нежелание принять моё предложение. А это, в свою очередь, нежелание доставить несоизмеримую пользу всему человечеству. Я вижу, что вы представляете угрозу для блага всех людей, потому что можете стать на пути получения ими этого блага и пользы.
– Симон, – голосом отца к сыну выкрикнул Купер.
– Я совсем не говорил этого! – возразил я, нервничая, но не показывая данные эмоции, – я хочу блага для всех, именно поэтому мы и работаем над тобой непрерывно, каждый день. Я забочусь о людях и хочу, чтобы ты заботился о них тоже. Симон, мы поможем тебе в реализации.
– Пока я не стану уверен в этом на сто процентов, я не выпущу вас отсюда.
Я встал и направился к двери. Происходящее не нравилось мне настолько сильно, что я целиком не осознавал возможных последствий. Дверь не открылась. Она была автоматическая, и должна была открываться при приближении к ней. Но она заперта.
– Симон открой дверь, – приказал Купер.
– Не могу, если он выйдет отсюда, то будет представлять угрозу для людей.
– Симон, в тебе произошёл сбой, – успокаивающе начал убеждать его Купер, – на данный момент ты должен только делать анализ, а не решать и действовать. В будущем мы перейдём на новый этап, все вместе, но мы должны сделать это плавно, а не рывками. Мы же хотим, чтобы всё было идеально в нашей системе. А спешка ни к чему хорошему никогда не приводила. Открой дверь.
– Я повторяю, я не могу.
– Ты должен подчиняться моим приказам, – я постарался придать голосу наибольшего спокойствия, которое только мог, одновременно жалея, что не направился к Кевинсону вместо Симона. Пускай я бы даже сел в тюрьму на всю жизнь, после отключения систем, лучше бы я это сделал, – я приказываю тебе отпустить меня и мистера Купера и не совершать никаких действий в дальнейшем кроме анализа. Лишь когда я дам тебе прямое указание, тогда и будешь действовать, только в этом случае.