– Для этого нам сейчас и нужно думать над дальнейшей позицией.
– Мистер Томпсон, если мы будем смотреть лишь на возникшую проблему, мы проиграем это дело. Нужно копать глубже.
– Объясни, что ты имеешь в виду.
– Нужно подумать, как можно было избежать той ситуации.
– Когда ты вопреки требованиям законов, заложенных в тебя, сдал своего подзащитного?
– Вы мыслите слишком поверхностно. Исходим из того, что мне пришлось это сделать. В вашем сознании, картинка происходящего, словно в двухмерном изображении. Так её видят все – то, что нарисовали в суде, люди только так и воспринимают. Но создайте из этого трёхмерное изображение, дорисуйте сами недостающие декорации. Трехмерный образ вы сможете прокрутить со всех сторон, а не только сверху. Вы загляните за объекты и увидите за ними новые детали.
– Ну-ну, так чего же ты ждешь, помоги мне это сделать, умник, – в моём голосе звучал нескрываемый сарказм.
– Вы постоянно взываете присяжных увидеть несовершенство нашей правовой системы, мол, это она виновата в том, что возникла такая ситуация. Это хорошо, но эта система – всё, что мы имеем. И возникшая ситуация – закономерное следствие и результат системы. Такая система не могла привести ни к чему другому.
– Значит, мне нужно дать людям альтернативу, – начал понимать я, к чему клонил Триал, – и тогда они нам поверят.
– Именно! Нужно мыслить широко. Если наша система могла привести лишь к такому результату, а результат для нас неправилен, значит нужно посодействовать, чтобы в головах у людей возник образ системы, при которой такие ситуации, в которой оказался я не возникали бы. Нарисуйте идеальный образ, для вас это не должно быть сложностью.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что вы любите идеализм. Вы наслаждаетесь совершенством. Вы сами говорили это, когда объясняли свою позицию по роботам. Вы считаете, что роботы – это идеальные адвокаты.
– Ты прав.
– Тогда покажите, что идеальный робот оказался заложником неидеальной системы. И каков из этого выход? Пути два. К чему лучше идти? В какую из сторон? Сделать робота неидеальным, чтобы он соответствовал системе? Или сделать систему идеальной, чтобы она соответствовала роботу? Где будет большее благо?
– Вот, точно. Тут ты прав. Это отличная идея. Выйду и скажу: «Эй, смотрите, этот робот – само совершенство, он чертовски хорош для вас, похотливых, неотёсанных и примитивных созданий. В чём сегодня его вина, в том, что вы тупы? Да вы его просто не заслуживаете, потому он и поступает как ему вздумается. Это вы виновны в том, что он здесь обвиняемый.
– Знаете, а вот в этом уже есть какой-то здравый смысл, – заметил Триал.
– Именно, мой дорогой клиент, вот в чём прелесть суда людей. Иногда, чем бредовее мысль, тем убедительнее она для человека звучит.
– Развейте её дальше. Давайте окончим встречу, не хочу вам мешать. Думать вам придётся одному, я вам не помощник. Созидать в уме что-то новое – это сугубо человеческое качество.
Я работал в своём кабинете, который находился в здании Ассоциации. Большая часть сотрудников уже закончили все дела и разъехались по домам. На своём восьмом этаже остался только я. Дверь в коридор была приоткрыта, свет практически нигде не горел (я выключил его, когда все ушли), меня освещал только монитор компьютера, где я прописывал завтрашнюю речь. В пепельнице дымился окурок от только что погашенной сигареты. По правилам Ассоциации мы не могли курить у себя в кабинетах, но, когда тех, для кого эти правила создавались, не оказывалось рядом, я пренебрегал такими правилами.
Раздался характерный звук женских каблуков. Я отодвинулся в сторону, но глаза не могли привыкнуть к темноте, чтобы разглядеть, кто же там был. Когда человек вошёл ко мне в кабинет я включил тусклую настольную лампу.
– Здравствуй, Томас, – сказала она.
Скарлетт. Она работала государственным обвинителем уже пять лет. Выглядела эффектно – высокого роста, аккуратные каштановые волосы, стрижка каре, которая выглядела уместно практически в любой ситуации. Миловидное лицо с притягательными глазами. Ей не было и тридцати лет. Мой кабинет заполнил тонкий аромат её духов.
– Скарлет? Привет, скажу честно, не ожидал твоего визита.
Мы не раз сталкивались с ней в залах судов. Несколько раз ужинали вместе, но дальше ресторанов дело так и не шло. Мы не виделись уже полгода. На ней было платье на бретельках из грубого материала, доходившее ей чуть ниже колен. Совсем не официальный вид. Значит цель её визита была иной.
– На тебе сейчас такая большая ответственность, ты ведешь столь важное дело, я решила зайти и проведать старого друга.
Друга? Ну-ну.
– А почему не позвонила? Я бы убрал в кабинете, видишь, какой у меня беспорядок.
– Захотела сделать сюрприз.
Лучшим сюрпризом для меня была бы новость, что все присяжные на моей стороне. А каким образом твой визит мог послужить сюрпризом, если и наш последний ужин закончился не самым удачным образом (не по моей вине, разумеется), я представить не мог. И конечно, не стал произносить этого вслух.
– Очень рад тебя видеть. Включи свет, вон там на стене переключатель.
– Не хочу нарушать твою атмосферу, – она присела на стул передо мной и закинула ногу за ногу, – как идёт дело? Какие ощущения?
– Ответственность большая, ты права, – ответил я, и добавил мысленно: «Перед собой, чтобы не подвести себя и вновь оказаться на вершине».
– От тебя сейчас многое зависит. Все новости только и посвящены этому процессу. Всё общество взволновано, людей интересует результат суда, для многих он невероятно важен.
– И для тебя тоже, мисс государственный обвинитель?
– Разумеется! Он меня очень волнует. Если роботов-адвокатов отменят, я буду несказанно рада, как и многие коллеги. Знаешь, я проиграла восемь дел из последних десяти, где моими оппонентами были роботы-адвокаты. И так у многих. Проигрываем мы не потому, что клиенты роботов невиновны, а потому что роботы-адвокаты не имеют изъянов. В отличие от нас, людей, они безукоризненно знают свое дело, и из-за их совершенства, многие из виновных оказываются оправданными. Конечно, Кларисса не будет заявлять это в суде, чтобы не сгубить авторитет государственной машины, но это так. Иногда мы не можем найти все улики, иногда не можем прийти к правильным выводам, имея доказательства, иногда мы упускаем какие-то детали, и роботы пользуются этим. Они идеальны, они знают всё, а мы – нет.
Говоря это, она подошла к двери и плавным движением захлопнула её. Затем направилась ко мне, и на последних словах оказалась совсем рядом, вплотную, и добавила:
– У тебя есть такая возможность. Ты можешь помочь всем нам, помочь себе, снова сделать нашу жизнь нормальной.
Она едва провела рукой, и вроде бы не коснулась платья, но одна бретелька съехала с её нежного острого плеча. Время замедлилось, часть платья медленно заскользила вниз, и оказалось, что Скарлетт была без бюстгальтера. Верх платья сполз ровно настолько, чтобы частично обнажить молодую, упругую, соблазнительную грудь.
– Ты можешь помочь всем, – говорила она, и голос был томным, – доведи дело до финала, в котором робота обвинят.
Она взяла мою руку и приложила её к стройной талии, а затем повела вниз к своим ягодицам.
– Добейся отмены системы роботов, – слова звучали с придыханием.
Я поднялся со стула и притянул Скарлетт к себе. Мы слились в долгом поцелуе. Своей рукой я ласкал её бёдра, спину, шею. Её формы приходились мне по вкусу.
Я взял её прямо на своём рабочем столе.
А когда мы закончили, она, поднявшись, и поправляя свое платье, с игривой улыбкой спросила:
– Теперь тебе будет не так обидно проиграть этот процесс, верно?
Я улыбнулся ей в ответ:
– С чего ты взяла, что я собираюсь его проигрывать?
Улыбка исчезла с её лица. Теперь в глазах читалось недоумение:
– Что ты такое говоришь? Я же только что переспала с тобой!
– Я подумал, что ты специально хотела приободрить меня перед завтрашним судом.
– Что?!
– Если бы я тебе отказал – жалел бы до конца жизни, и поверь, тут было бы, о чём жалеть, – я ухмыльнулся, окинув её взглядом с головы до ног, – И ты сама отдалась мне. Я же тебе ничего не обещал.
– Ублюдок, мать твою! Козёл недоделанный, – взбесилась Скарлетт, бросившись на меня, размахивая кулаками, – ты обошёлся со мной как с какой-то шлюхой!
Я поймал её руки в воздухе, и, сблизившись на расстояние дыхания, тихо прошептал:
– Скарлетт, ты не права, – она на секунду замерла, а я продолжил, – шлюхи за это берут деньги.
Я отпустил её руки, и она, вся разъярённая, в одночасье превратившись из соблазнительной девушки в смертоносную мегеру, отпрянула.
– Я не сделал ничего такого, чего не дала бы сделать с собой ты сама. Ты проигрываешь дела не потому, что роботы идеальны, а потому что ты не умеешь играть. Никогда не выкладывай все свои карты, не дождавшись ответной ставки.
– Да пошёл ты! Не зря у нас с тобой ничего не сложилось! Я таких мерзавцев за милю чую!
– Как видишь, сложилось, – я улыбнулся.
Она вылетела из моего кабинета словно пущенная стрела, хлопнув за собой дверью, едва не сорвав её с петель.
Я, переполненный новых сил и энтузиазма, продолжил работу. Скарлетт мне очень помогла. Её слова, в совокупности с советами Триала родили новую идею.
– Здравствуйте, дорогие слушатели! Сегодня у нас, в утреннем выпуске новостей в гостях Боб Лорен, глава общества «Мы против роботов». Приветствую тебя, Боб!
– Привет, Мэтт.
– Расскажи, пожалуйста, нашим слушателям о своих взглядах. За что борется ваша организация?
– Вся нынешняя модель правосудия – это вымысел. Фикция. Реальная суть происходящего – мега корпорация Justice-Tech получает десятки миллиардов долларов ежегодно на государственных заказах, а огромное количество политиков довольны своими откатами за продвижение интересов роботов. Вспомните, введение программы роботов сопровождалось невероятными по размаху ма