Он прошёл к двери, постучал. Охрана открыла, посмотрела на босса. Лучано кивнул, и его люди пропустили Триала. Тот ушёл.
Дверь в мою палату открылась. Ко мне заглянул и огляделся по сторонам крепкий мужчина в чёрном костюме. В ухе у него было устройство связи. Затем он отступил и встал возле двери со стороны коридора. Ещё несколько человек такого же внешнего вида прошли мимо и остановились возле стены. В мою комнату зашёл мужчина и закрыл за собой дверь. Ему было едва за пятьдесят, выглядел он отлично. Элегантный тёмно-синий костюм, пошитый по его фигуре специально на заказ, сидел на нём словно на моделях с лучших рекламных плакатов самых дорогих магазинов. Лицо этого человека мог узнать любой гражданин. Это был Директор Стиннер, глава и основатель корпорации Justice-Tech, один из наиболее богатых и могущественных людей страны.
– Директор Стиннер, – удивился я. В таких случаях следовало вставать, но я думаю, он простит меня, если я не стану этого делать.
– Здравствуйте, мистер Томпсон, – он улыбнулся, и улыбка его сразу располагала к себе.
От него веяло харизмой и обаянием. В руках он держал небольшую шкатулку из тёмного дерева, на которой был выгравирован символ Justice-Tech – роботизированная рука, держащая в равновесии весы правосудия.
– Я решил лично поздравить вас с вашей победой. Без сомнений, она не только ваша, это победа всего общества, торжество благоразумия и справедливости.
– Я очень польщен.
– Это вам, – он поставил шкатулку на тумбочку возле моей кровати и раскрыл её.
На бархатной подушке лежали невероятно красивые наручные часы.
– Эти часы, – продолжил Директор, – наивысшая награда от Justice-Tech, которую мы вручаем немногим людям, лишь за наиболее значимые заслуги в нашем общем деле правосудия. Часы никогда не остановятся. Это определённый символизм.
Директор Стиннер извлёк из внутреннего кармана пиджака конверт, в котором оказался сложенный вдвое лист бумаги.
– TRIAL-KU интересовался как ваше здоровье, и передал вам это послание.
Я взял письмо в руки и развернул. Весь лист был заполнен хаотической последовательностью нулей и единиц.
– Смею заметить, у Триала весьма специфическое чувство юмора.
– Может это и не юмор вовсе? – Директор Стиннер поднял бровь, говоря эти слова, – может он намеревался разбавить ваш досуг, пока вы лежите в больнице. Я думаю, что вам удастся перевести бинарный код в нечто более для вас читаемое.
– С таким роботом не соскучишься, – ответил я, положив письмо сверху на шкатулку.
– Значит, вы остались довольны вашим общением? – спросил Директор Стиннер, присаживаясь на стул, сбоку от моей кровати.
– Вы знаете, общение было действительно интересным, но Триал очень необычный робот.
– Отчего же? Так ли много вы о роботах знаете, мистер Томпсон?
– Встречи на судебных заседаниях за все эти годы позволили сформировать определённую картину.
– А опыт с TRIAL-KU выбился из неё?
– Если вы завели об этом речь, тогда да. Триал не создавал впечатления беспристрастного, апатичного робота. Он перебивал меня, сбивал с толку, дерзил, шутил. Я не ожидал такого.
– Он повёл себя таким образом, чтобы вы восприняли его всерьез, мистер Томпсон.
– Я вас не пойму.
– Из отчёта, который он составил, он охарактеризовал вас как человека, крайне эгоцентричного, циничного, гордого и заботящегося только о себе. Цитирую дословно: «Для Томаса Томпсона не существует авторитетов более весомых, чем он сам. Его уважения будет добиться очень трудно, если у вас есть только деньги или власть. Единственная сила, которую он уважает – это психологическая, сила духа. Сам Томас Томпсон человек весьма волевой». Узнаёте себя?
Я промолчал. В общих чертах было довольно похоже. Хотя, чего я кривлю душой. Чёрт, да этот робот описал меня как нельзя лучше. Директор Стиннер продолжил:
– Для этого Триал и выбрал такую модель поведения – чтобы вы отнеслись к нему как к равному. Он завёл в вас механизм, который спал уже много лет – как он пишет в отчёте, – вы были не в форме, а он привёл вас в тонус.
«Я установлю с вами психологический контакт в ходе нашего разговора» – вспомнил я слова Триала произнесённые в начале знакомства.
– Он мне практически не помогал.
– Разве? Он натолкнул вас на верные мысли.
– Триал говорил так, словно что-то знает, но не хочет этого раскрывать.
– Он хотел, чтобы вы ко всему пришли сами. Ведь вы никогда бы не стали с таким эмоциональным запалом отстаивать чужие идеи. Совсем по-другому с вашими собственными идеями – вы же пришли к ним сами, и смогли максимально доходчиво донести их другим. Это отношение нас, людей, к труду. Чужой труд мы не ценим – за свой готовы перегрызать глотки.
В голове пронеслись разговоры с Триалом. Тогда я сказал:
– Это он натолкнул меня на мысль о роботах-полицейских.
– Вы так считаете? Я уверен, что это была ваша собственная идея.
– Нет, сейчас я понимаю, что он сузил круг поиска моих идей только к ней одной.
– Возможно, он смог бы сделать это, зная ваш уровень IQ. Он бы просчитал, каким путём вас нужно привести к той или иной мысли. Это элементарная математика, когда каждый возможный вариант ваших действий или размышлений характеризует множество параметров, каждый из которых представляет собой ось в многомерной системе координат. Каждая ваша реплика и ответ для него как раз и проясняла значение каждого параметра. Потому, думаю, он смог бы высчитать положение тех или иных точек в площади ваших размышлений. Возможно.
– По итогам дела Justice-Tech осталась в абсолютном выигрыше.
– Я считаю, что выиграло в первую очередь общество.
– Роботы-судьи и роботы-адвокаты остались в системе правосудия, а в будущем планируется внедрение программы роботов-полицейских. Justice-Tech оказалась в ситуации более выигрышной, чем была до этого, – повторил я.
– Спорить не буду.
– Не только не потеряла свое влияние, но и теперь значительно расширит его с помощью программы роботов-полицейских. Сколько на это понадобится лет?
– С учётом наработок, которые у нас уже есть? Три года на разработку и год на тестирование. Но я надеюсь, что нам удастся сделать это быстрее.
– На идею о роботах-полицейских меня натолкнул Триал. Он хотел, чтобы эта идея появилась у меня. С её помощью можно было сделать перевес в процессе на свою сторону, а после его окончания, Justice-Tech начал бы производить их. Значит, эта идея была у него заранее.
– Возможно, вы правы.
– Но если эта идея была у него… Он мне когда-то сказал, что созидать в уме что-то новое – это сугубо человеческое качество. Значит, Триал не мог придумать концепцию роботов-полицейских сам. Она была заложена в него изначально и не им самим.
– Я вижу, Триал не ошибся, высоко оценив ваши мыслительные способности.
Меня вдруг осенило. Мысль прошибла меня, повергнув в лёгкий озноб. Я начинал понимать.
– Триал должен был делать лишь то, что в него заложено, – сказал я.
– Так устроены все роботы, мистер Томпсон.
– Как же он тогда смог нарушить закон и отказаться от защиты Тима Кенвуда? Диагностика не нашла в нём никакой ошибки.
– Значит, ошибки не было.
– Тогда Триал выполнял запрограммированные в него задачи. Он и не должен был защищать Кенвуда. Его задачей было обвинить того.
– Интересный вариант, – задумчиво проговорил Директор Стиннер.
– Но почему отказ от защиты был запрограммирован именно в то время, когда клиентом стал Кенвуд? Серийный убийца, самый кровавый за последние годы. Отказ защищать его не выглядел однозначно, что должно было привлечь внимание всего общества к этой проблеме и в дальнейшем оправдать Триала. Сдай он кого-то другого, не столь опасного преступника, и процесс против Триала привёл бы к закрытию программы. Значит, Триала заранее запрограммировали изобличить именно Кенвуда. Но Тим впервые признался, что он и есть серийный убийца лишь перед роботом. Перед этим он заметал все свои следы, и никто не мог его поймать, даже заподозрить.
– Вот видите, это пробел, который ставит под сомнение вашу теорию.
– Нет, – ответил я. От осознания мои глаза расширились, – то, что Кенвуд – убийца было известно заранее. У него был сообщник.
– Это версия полиции? – спросил Директор Стиннер.
– Сообщник Кенвуда был настоящим профессионалом, лучшим. Он помогал Кенвуду совершать убийства на протяжении четырёх лет, а потом заметал следы, уничтожал все доказательства, чтобы никто не вышел на Кенвуда преждевременно. На последнее дело Кенвуд отправился в одиночку. Впервые. Но он был слишком глуп, чтобы проворачивать всё самостоятельно. Тогда, в ночном клубе, ему не удалось не то, что убить жертву, даже напасть удалось с горем-пополам. Его сообщник подставил его. И тогда Кенвуда взяла полиция. По его делу шёл суд, и суд этот не касался всех его предыдущих преступлений, о которых попросту никто не знал. И тогда в дело вступил Триал. Ему было известно обо всех преступлениях Кенвуда. Известно от его сообщника, которого словно и не существовало. Это был ваш человек, который на протяжении четырёх лет убийствами закладывал фундамент для этого громкого дела. И когда Кенвуд оказался в комнате перед судом с Триалом, это было частью задумки. Триалу оставалось только заставить Тима признаться в преступлениях, чтобы сделать аудио-доказательство, а учитывая его познания в психологии – это сделать было нетрудно. Когда же возникла угроза, что Тим Кенвуд расскажет о своём сообщнике – вы убили его.
– Мистер Томпсон, вы сумели закрыть пробел, это похвально.
– Вы четыре года вели подготовку. Вам нужно было самое резонансное дело в новейшей истории, чтобы привлечь к нему внимание всего общества. А могла ли быть лучшей ситуация, чем та что сложилась? Которая наглядно показала бы робота, как живое существо, которое думает и заботится обо всех людях намного больше, чем это делают они же сами. Результат – абсолютное доверие к роботам. Теперь люди сами требуют, чтобы роботы-полицейские были внедрены, хотя раньше такая идея вызвала бы всеобщее негодование и страх.