Вождь юный ростемова голоса звук услышал, и сердце в нем дрогнуло вдруг. Сказал он: „… Поведай мне имя, свой род мне открой. Я думаю, ты — именитый Ростем“…
Ответ был: „Зовусь не Ростемом, о нет!.. Ростем — богатырь, я же — скромный боец“…
Утратил надежду Сохраб молодой, и свет перед славным подернулся мглой. С копьем он сражаться выходит, А САМ ДИВИТСЯ В ДУШЕ МАТЕРИНСКИМ СЛОВАМ» [876:2 г], с. 60, 62–63.
Далее на трех страницах Фирдоуси описывает поединок Сохраба с Ростемом. Он заканчивается вничью, и отец с сыном разъезжаются по своим лагерям, условившись утром сойтись вновь. И опять, после этого поединка, на виду у всех солдат, никто якобы не может раскрыть им имени соперника.
И снова — уже в который раз! — звучит тема коварного обмана, столкнувшего отца с сыном. Ночью Сохраб, распивая вино, обратился к Хуману (то есть к воину, которому Афрасьяб поручил стравить Ростема с Сохрабом, см. выше), делясь своими чувствами во время поединка: «„По мерке одной создавал нас творец. Мне душу тревожит воителя вид: взгляну — и лицо от смущенья горит, РЕЧЬ МАТЕРИ ВСПОМНЮ, И ВЕСЬ Я В ОГНЕ, приметы родителя чудятся мне. Все думаю: это не сам ли Ростем…? Страшусь, как бы здесь, В ОСЛЕПЛЕНЬИ СВОЕМ, копья не скрестил я с отцовским копьем“.
На это Сохрабу Хуман отвечал: „Ростема не раз я в сраженьях встречал… Хоть с Рехшем Ростема и схож этот конь, но сила не та и не тот в нем огонь“» [876:2 г], с. 72.
Таким образом, посланец Афрасьяба (Есфири?) продолжает обманывать Сохраба.
Утром поединок Ростема с Сохрабом возобновляется. Он подробнейшим образом описан на десяти страницах [876:2 г], с. 72–82. В основном, это поэтические и воинские «красоты». Мы их опускаем. Суть же дела проста: в конце концов, ОТЕЦ УБИВАЕТ СЫНА. Далее Фирдоуси детально сообщает о раскаянии Ростема и вновь всплывает тема женщины, связанной с этим убийством. Мы цитируем.
«Ростем свой клинок извлекает рывком и юноше грудь рассекает клинком… Промолвил Сохраб: „Сам себе я злодей! … МАТЬ ЗНАК, ЧТОБ ОТЦА ОТЫСКАТЬ, МНЕ ДАЛА; ЛЮБОВЬ НА ПОГИБЕЛЬ МЕНЯ ОБЛЕКЛА. Так пламенно жаждал я встретить отца, но смерть стерегла на пороге юнца… Сохраб в поединке повергнут во прах, он умер со словом — Ростем — на устах“.
Ростем это выслушал, оцепенел, пред взором его белый свет потемнел. Качнулся, смертельною болью пронзен, и рухнул на землю без памяти он…
Опомнившись после, чуть слышно Сохраб промолвил: „Так значит, Ростем это ты! Я стало быть, жертва твоей слепоты… Кольчугу мою расстегни на груди и свой амулет под кольчугой найди. Лишь стали кимвалы в поход призывать, в слезах подошла удрученная мать… Родительский дар мне в дорогу дала“…
Кольчугу Сохраба Ростем расстегнул, увидел свой знак и к страдальцу прильнул, стеная: „Ужели погублен ты мной… о сын мой родной!“ Рыдает и сыплет на голову прах…
Дыханье стеснилось в груди у отца… На Рехша вскочив, темный вздыбил он прах; раскаяньем горьким томим все сильней, рыдая, предстал перед ратью своей. Иранцы увидели войска главу, и каждый склонил пред Могучим главу… Расспрашивать стали: „Рыдаешь о ком?“…
Сказал он, какое злодейство свершил, как милого сына в бою сокрушил… От горя тогда обезумел Ростем… Воскликнул он: „Каюсь я в тяжкой вине, и тяжкая кара ниспослана мне. Мной, старым, погублен мой сын молодой“…
К Хуману-вождю поскакал на заре. Ответил ему предводитель Хуман: „СОХРАБА ОБРЕК НА ПОГИБЕЛЬ ОБМАН Хеджира. Он, злобный, от сына-юнца умышленно скрыл исполина-отца. Ростема стремился Сохраб отыскать, а низкий решился Сохрабу солгать. ПРИЧИНА НЕСЧАСТЬЯ — КОВАРНАЯ РЕЧЬ, снести вероломному голову с плеч!“ …
Собрался к властителю мчаться Ростем. Но… услышал печальную весть: „Сохраб из просторного мира ушел. Гроб нужен ему, не дворец, не престол! Позвал он отца, тяжко-тяжко вздохнул, со стоном ресницы навеки сомкнул“…
Тягчайшая это из тягостных бед — СТАТЬ СЫНОУБИЙЦЕЙ НА СТАРОСТИ ЛЕТ… По воле Могучего, юноша-сын покрыт багряницею, как властелин… А ставку погибшего в битве вождя сожгли, вековые обряды блюдя» [876:2 г], с. 78–87. На рис. 5.6 приведена миниатюра «Ростем над поверженным Сохрабом» из Шахнаме.
Рис. 5.6. Ростем (то есть Иван Грозный) над поверженным Сохрабом (то есть Иваном Молодым). С рукописи Института востоковедения АН СССР. Взято из [876:2 г], вклейка между стр. 88–89.
После похорон Сохраба, Ростем мечется в страданиях. Вскоре о гибели сына узнает Техмине. Она кричит: «Мой витязь! Отца помышлял ты найти, но только могилу нашел на пути… Зачем не решился ты правду сказать, хранимый тобой амулет показать? Приметы отца от родимой своей ты слышал — зачем не доверился ей?» [876:2 г], с. 94.
Техмине ненадолго пережила сына: уже на следующий год она умерла, тоскуя по Сохрабу [876:2 г], с. 96.
Итак, перед нами следующее яркое соответствие.
Царственный отец Ростем и его царственный сын Сохраб окутаны ложью и коварным обманом. Их намеренно стремятся столкнуть в поединке. При этом то и дело упоминается «мать» Сохраба — Техмине, давшая ему некий амулет. Однако почему-то амулет не был показан сыном отцу, что и привело к трагедии.
Скорее всего, все это — преломленная версия истории Есфири. Отец и сын, то есть Иван Грозный и царевич Иван, столкнулись друг с другом, сами того не желая, «из-за женщины» Есфири (Елены Волошанки). Женщина была коварной и хитрой. Вся история оказалась темной и первоначально скрывалась от окружающих.
Обе версии четко утверждают, что отец убивает сына. Причем, сам того не желая. По русско-ордынским летописям, Грозный поражает сына в порыве гнева. По иранской версии, Ростем убивает Сохраба в воинском поединке, не узнав в нем своего сына. Согласно же Ветхому Завету, Аман (дубликат Ивана Молодого) был казнен царем Артаксерксом по наущению Есфири.
Обе версии подчеркивают, что в момент убийства сына отцом рядом нет других людей.
Русская и иранская версии единогласно сообщают, что несчастный отец был на грани безумия, когда осознал, что невольно совершил сыноубийство.
Русские источники сообщают, что Елена Волошанка вскоре погибла, см. книгу «Библейская Русь», гл. 7. Была казнена и Мария Стюарт — один из дубликатов Есфири, см. книгу «Реконструкция», гл. 4. Фирдоуси тоже говорит, что царица Техмине вскоре умерла.
Вывод. Мы обнаружили достаточно эффектный параллелизм между иранским рассказом и русско-ордынской (то есть библейской, ветхозаветной) историей Есфири.
Мы проанализировали первые сто страниц второго тома Шахнаме. Пойдем дальше.
5. Второе, третье и четвертое яркие отражения истории Есфири в Шахнаме объединены в известном «Сказе о Сиавуше»
Оказывается, редакторы Шахнаме прямо вслед за историей Сохраба и Ростема поставили еще три отражения истории Есфири, но уже «в другом облачении». Этот огромный раздел поэмы называется «Сказ о Сиавуше». Историки опять-таки считают этот сюжет очень-очень древним, из легендарной истории «Древнего» Ирана. Однако, как мы увидим, в действительности он относится ко второй половине XVI века. Новой эры, конечно.
Итак, получается, что в Шахнаме рядом помещены четыре дубликата-отражения одного и того же важного сюжета из истории Руси-Орды середины XVI века. Вряд ли это случайно. Наверное, редакторы поэмы Шахнаме еще помнили (хотя, быть может, уже смутно), что Сказ о Сохрабе и Сказ о Сиавуше — это, в общем, один и тот же рассказ. Потому и поставили их рядом. Но потом забыли про дубликаты и стали считать, что это — совсем разные сказания. В итоге одна и та же история «учетверилась».
Вкратце, суть «Сказа о Сиавуше» такова. Сначала повествуется о рождении Сиавуша. Как мы покажем, этот рассказ практически совпадает с известной библейской историей Сусанны, которая, в свою очередь, является одним из отражений истории Есфири, см. книгу «Библейская Русь», гл. 21:6.
А затем в «Сказе о Сиавуше» идет еще один дубликат. У отца Сиавуша есть жена Судабе, которая влюбляется в молодого царевича. Но он отказывается от ее любви, за что она платит ему ненавистью и уверяет отца-царя, будто Сиавуш напал на нее и хотел изнасиловать. Отец колеблется, не знает, чью сторону принять, устраивает Сиавушу смертельно опасное испытание, которое тот преодолевает с честью, оправдавшись, тем самым, перед отцом. Царь гневается на царицу. Однако затем Сиавуш все-таки будет убит.
Кроме того, в историю Сиавуша вплетен русско-ордынский сюжет о князе Курбском, предавшем Ивана Грозного. Наконец, кроме всего прочего, рассказано о неудачной Ливонской войне Грозного царя. А также о строительстве города Москвы, как столицы Империи.
Все эти обнаруженные нами факты категорически противоречат скалигеровской версии иранской истории, но прекрасно согласуются с нашей реконструкцией.
Перейдем к подробному анализу. «Сказ о Сиавуше» велик по объему, но очень интересен. Так что его исследование не будет скучным. В результате, мы познакомимся еще с одним свежим взглядом иранских летописцев на события русско-ордынской истории XVI века.
6. Сюжет о матери Сиавуша — это ветхозаветная история СусанныТо есть ЕсфириЭто — вторая по счету «история Есфири» в Шахнаме
Библейский рассказ о Сусанне содержится в известной книге Даниила. Вот вкратце суть сюжета. Красивая и молодая Сусанна, жена Иоакима, приглянулась двум старейшинам-судьям, возжелавшим ее. Они тайком проникают в ее дом и требуют «удовлетворения». В противном случае (если она откажется) угрожают обвинить Сусанну в прелюбодеянии с неким юношей (чего на самом деле не было). Сусанна отказывается, рис. 5.7. Тогда ее облыжно обвиняют. Происходит суд, где пророк Даниил устанавливает истину, обвиняет обоих старейшин в похоти и лжи и спасает Сусанну.
Рис. 5.7. Сусанна (то есть Есфирь) и «старцы» (то есть Иван Грозный и его сын Иван). Доменикино (Domenichino). 1603 год. Взято из [981:1], с. 270.
Одно из ярких отражений этого сюжета есть в «древне»-индийской Махабхарате, см. нашу книгу «Казаки-арии: из Руси в Индию», часть 1, раздел 5. Мы уже отмечали, что история Сусанны была популярна среди художников XVI–XIX веков, рис. 5.8, рис. 5.9. Между прочим, это было бы странно, если бы речь шла всего лишь о неудавшемся соблазнении двумя мужчинами некоей красавицы. Но сейчас мы понимаем, в чем дело. На самом деле речь шла о знаменитой истории Есфири, которая очень нравилась многим западным европейцам эпохи Реформации.