Ее скуластое, кошачье лицо было наполовину закутано в шарф ручной вязки. Курносый носик трогательно торчал над верхней складкой шарфа. Яркие васильковые глаза были широко посажены. Легкая пучеглазость придавала лицу какую-то детскость. Наверное, при покупке алкоголя ей приходилось предъявлять удостоверение личности. Облако черных кудрявых волос обрамляло лицо. Кончики волос укутаны шарфом, а сверху прическу приминали ярко-красные меховые наушники. Снежинки запутались в волосах, и теперь их капли блестели, как елочные украшения.
Не сбавляя шаг, она натянула шарф на нос. Круз отошел в сторону, чтобы пропустить женщину. Спереди ее пальто украшали два ряда позолоченных пуговиц с орлом. Словно бросая вызов снегу, она надела кожаные сапоги на пятисантиметровых каблуках. Но даже на них казалась миниатюрной, ростом около ста пятидесяти пяти сантиметров. Лишь округлая пятая точка под пальто выдавала в ней женщину, не девочку. Она уверенно прокладывала путь сквозь снег. Круз представил себе ее мускулистые ноги и улыбнулся.
Теперь у него под шарфом было так же жарко, как в лобби почтового отделения. Он приоткрыл дверь, чтобы посмотреть ей вслед. Она направилась на юг по той же стороне улицы Кентмор, по которой он сам только что пришел. Круз понял это по следам. Значит, она жила в этом районе, неподалеку от почтового отделения. Вероятно, поздно возвращалась домой откуда-то. Вероятно, он мог видеть ее дом из собственного окна.
Внезапное приятное чувство ударило в голову, словно двойная порция бурбона «Джек Дениелс». Иногда желание может застать врасплох. Наблюдая, как она исчезает за стеной снегопада, Круз понимал, что, если ничего не предпринять, оставшийся вечер проведет, мучимый эрекцией. Он был одиноким и беззащитным, и мимолетного взгляда на нее хватило, чтобы выбить его из колеи.
Его ягодицы жалостно сжались, тоскуя по утехам ниже пояса.
Он был один-одинешенек. Не считая Кенилвортского призрака. И белоснежного носка для дрочки в ящике комода.
О-о-о, боже!
В абонентском ящике под номером 100 Круз обнаружил, что Баухаус сделал его тяжелее на целый килограмм. Серьезные проблемы с законом гарантированы, если кому-то захочется поиграть в копа и замести его. И неважно, что в квартире 307 уже припрятана такая же партия. Вчерашняя доставка. Это глупо.
Головная боль вернулась и выдавливала глаза изнутри. Сукин сын!
Он бросил мелочь в один из телефонов-автоматов, которые находились в маленьких нишах рядом с двухстворчатой бронзовой дверью.
Прослушав идиотское сообщение на автоответчике (с музыкой из «Так говорил Заратустра», которая была знакома Крузу по «Космической Одиссее 2001 года»), он набрал код, запускавший проверку телефонной линии. Если разговор никто не подслушивал, его соединят с живым человеком. Кто-то точно дома, в противном случае Круз не получил бы сообщение на пейджер.
Еще гудки. Затем голос Чари, запыхавшийся и уставший:
– Да, алло?
– Дай трубку Баухаусу. Я притащился сюда в такой холод не для того, чтобы слушать твою обдолбанную задницу.
Чари икнула и выругалась. Телефонная трубка с треском ударилась о барную стойку, и она позвала Папика. Максимальный уровень дерьма, на которое хватало терпения Круза, был превышен в несколько раз…
…и в голове, и ниже пояса горел образ женщины, которую он только что встретил. Он видел маленькую лужицу от растаявшего снега там, где она стояла, рядом с маленькими почтовыми ящиками.
– Как дела, малыш? Всё путем?
– Какого хуя ты меня так нагрузил? Хочешь колокольчики ко мне привязать? Может, мне просто на лбу написать: «НАРКОТА»?
– Успокойся чуток, малыш. В это время года поток всегда увеличивается. Поставки. Спрос. Понимаешь? Прибыль. – Баухаус шумно вздохнул. – У тебя на это разве не встает?
Ему было тяжело следить за бреднями этого любителя. Что бы Рози сказал на его месте? Он попытался дышать ровно. Рози бы сказал… Рози бы… Рози…
– Будущие политики из Оквуда нуждаются в подпитке перед зимними праздничными вечеринками, – сказал Баухаус. – Веселье в кругу семьи, обмен женами, грязные тайны, бокал коньяка в дедушкиной компании и подобное дерьмо. Чтобы расслабиться, они устраивают другие вечеринки, на которых вместе со сверстниками употребляют запрещенные вещества. Тут в игру вступаем мы. Сразу после сутенеров, которые поставляют шлюх, обслуживающих все общежитие по цене одного студента. Эта партия уйдет за считаные часы. Поверь мне. Мертвым грузом денег не заработаешь.
Рози бы сказал… воспользуйся вечеринкой, которая идет круглые сутки в голове у этого скряги. Сделай, что он хочет, но возьми себе то, что хочешь ТЫ. Ну и что, если придется немного запачкаться. Он станет историей, а ты продолжишь существовать.
– Хорошо. Но чтобы к послезавтра этих двух кило не было у меня на руках. – О боже, до смешивания и фасовки у Круза под крылышком лежало порошка на сто штук. Он старался держаться и не нервничать. Надо оправдать доверие Рози. – Но два кило, чувак…
– Поверь, к концу этой недели через тебя пройдет гораздо больше. Эй, расслабься. Я знаю, что делаю. – Круз услышал на заднем фоне смех одной из малолеток.
– Кстати. Баухаус, ты же раньше был сутенером. Не мог бы ты прислать мне одну девушку. Сегодня. Только не безмозглую малолетку вроде Чари или Кристал. Совершеннолетнюю.
– Предлагаю выпить за… как там его… Макбрайда! – Круз услышал звон льда в стакане. Боже, Баухаус – полный дебил.
Мысли о Баухаусе напомнили ему об Эмилио. Его разветвленная сеть в Майами, лихие кубинские пилоты, партизанская цепь поставок в Боливии. С Эмилио шутки плохи. Он не разыгрывает крутого.
– Запомни эту просьбу и выполни ее, por favor [28]. И еще одно. – Он намеренно воздержался от требований и грубости. Возможно, Баухаус тоже мог расправляться с людьми. Просто здесь это делали иначе.
– Что еще тебе нужно, Круз? – Не малыш. Круз шел по тонкому льду. Да, сэр. Не стоит судить о придурке по яркости его наряда.
– Если ты хочешь, чтобы я торговал в таких объемах, мне нужен ствол.
– Думаю, ты имеешь в виду пистолет, а не то, чем ты собираешься тыкать в девку, которую заказал. – К Баухаусу вернулась его жизнерадостность. – Пистолет. La pistola [29]. Да?
Круз решил надавить еще чуть-чуть:
– Любой, девятимиллиметровый, сделанный не в Америке. Предпочтительно с чем-нибудь посерьезнее, нежели обойма на восемь патронов.
Баухаус фыркнул:
– Я позвоню Марко. Йо, земеля!
Круз был готов разбить трубку о стену, представляя, что делает то же самое с черепной коробкой Баухауса.
– Ты понял меня? И не забудь про девушку. И постарайся, чтобы у нее не было венерических заболеваний с непроизносимыми названиями. Понял, что я сказал? Не обмани и не тяни меня за яйца. Иначе можешь засунуть в зад всю свою партию и протолкнуть дубинкой!
– Успокойся, малыш. Остынь.
– И не называй меня «малыш».
Последовало молчание. Затем Баухаус ответил:
– Только не обижайся, ладно? Ладно. Все записал на заднице Чари. Девушка. Пушка. Как можно скорее. Теперь, если вы готовы слушать, мистер Круз, я расскажу, когда и куда отнести товар.
– Да. Прости. Просто…
Что это было? Досада из-за быстрого побега и странного жилища. Злость из-за того, что променял Рози на Баухауса. Раздражение из-за придурков из школы Оквуда. И в целом черная полоса в жизни. Как он мог это объяснить такому человеку, как Баухаус?
– Забудь, Круз. Это место влияет на тебя, и нужен небольшой отдых, чтобы восполнить силы. Я знаю в этом толк. Слышишь меня? Помощь уже в пути. А теперь запиши, что я тебе скажу…
Круз послушно записал важные данные и повесил трубку не попрощавшись. Он засунул пакет с кокаином за пазуху и приготовился снова выйти в ночь. Чтобы уснуть, придется выпить все пиво в холодильнике. А он не любил пить в одиночестве. Следы загадочной женщины позволили ему выяснить, в какой дом она зашла – на восточной стороне улицы Кентмор, через полквартала от боковой улочки, которая называлась Кенилворт. Он подумал, а вдруг один из фасадов Кенилворт Армс относится к следующему кварталу? Здание простиралось во все стороны, так что, кто знает… Цепочка шагов вела к узкому двухэтажному дому с нарядным крыльцом и занесенной снегом подъездной дорожкой. Машины нет. Возможно, за домом располагался гараж. Тусклое овальное стекло указывало на входную дверь, защищенную от непогоды второй, более уродливой и функциональной дверью. Круз прикинул, что если прижмется лицом к своему окну, выходящему на улицу Кентмор, то сможет увидеть часть ее переднего двора. В окнах не было света. Пришла домой и сразу легла спать.
Круз слышал собственное дыхание. Тело боролось с обезвоживанием на холоде. Он чувствовал, как воздух выходил из него, превращаясь в облако. Представил, как руки согревают полусферы ее задницы. Интересно, лобковые волосы у нее такие же черные и кудрявые?
Остался последний рывок. Возвращаясь домой, Круз прокручивал в голове порнографический фильм под названием «Самое лучшее». В главной роли – Флагшток Круз, пенетрирующий любое отверстие, в которое влезает. Боже, хоть бы Баухаус связался с кем надо, прежде чем вырубиться…
Он счистил снег с ботинок у входной двери на Гаррисон-стрит и направился к лестнице. На полпути чуть не столкнулся с кем-то, спускавшимся вниз в два раза быстрее. Ценный груз обострил реакцию Круза, и он успел вовремя увернуться. Отступил на один шаг назад и встал в боевую стойку. Последняя доза кокаина оказалась кстати.
Парень на лестнице отскочил назад и моргнул. Он не уронил картонную коробку с надписью Del Monte [30], которую держал в руках. На нем были толстые кожаные перчатки желтого цвета. Как у водителей грузовиков, подумал Круз; с красными застежками на запястьях. Незнакомец натянул вязаную шапку до самых бровей. На нем была зеленая парка с капюшоном и множеством карманов и застежек, как у астронавта. Большой бесформенный капюшон оторочен натуральным мехом, казавшимся очень теплым.