Бум-ча-ча. Потом кто-то слил воду в туалете наверху, и призрачный звук опять прекратился.
Прохладный воздух пах сероводородом. Он осторожно согнул картон и надавил. Тот плотно вошел в оконную раму.
Джонатан решил заехать в «Рапид О’Графикс», когда закончит дела в полицейском участке. У Капры было все, что угодно. А он хотел одолжить один из больших шестивольтовых фонарей, которые лежали на полке в гараже. Вентиляционная шахта воняла, словно какое-то чешуйчатое создание было наполовину съедено, а потом брошено догнивать в смеси ледяных нечистот и утонувшей фауны. Может, ему удастся найти физическое подтверждение своей теории и подать жалобу управляющему. Пока он был доволен тем, что провисший потолок не прорвался и не залил его жидким дерьмом.
Завтра, напомнил он себе. Завтра уже наступило.
На улице было светло. По-прежнему шел снег с дождем. Над сугробами завивался пар. Густой туман поднимался клубами, словно пудра. Паровой воздухонагреватель в квартире 207 трудился на полную, но из него выходила лишь тонкая струйка теплого воздуха. Хвала богам за электронагреватель Баша!
Завтра надо попросить у него пикап еще раз. Вернее, сегодня.
Джонатан открыл кран в раковине, подождал, пока вода нагреется, и сполоснул лицо, вымыл глазную слизь из уголков глаз. Полная ванна таинственной диареи, потом – копы, потом вернулся кот, весь в крови. Пропал ребенок, произошла облава. И он стоит тут, проспав всего сорок пять минут. А менее чем в пяти метрах от него спит шлюха, на одолженной раскладушке и одолженных простынях, впитавшая в себя целую банку спермы других мужчин за одну ночь. Он попытался представить себе лицо Аманды, которое возвышалось над его отражением в зеркале и говорило…
Только посмотри на себя. Наконец чего-то добился. Начал обустраивать свою жизнь. Только посмотри на себя. Малыш, ты настолько в дерьме, что даже не знаешь, что ты в дерьме.
– Пошла к черту, – сказал он зеркалу. Его края были покрыты пятнами в тех местах, где серебряный слой намок, а затем покрылся плесенью и отвалился, словно толстые шрамы на роговице.
– Боже, ты совсем замерз, – сказала Ямайка, когда он вернулся в постель. Она прижалась к нему, взяла его руку и прислонила окоченевшие пальцы к своей груди, рядом с сердцем. Он почувствовал ее ритм, сначала бешеный, затем расслабленный – когда она снова уснула. Чувствовал ее сердцебиение и не слышал другого. Представил себе, что он снова с Амандой, она ласково касается его и волшебным образом все вернулось на круги своя. Он лгал себе и вскоре погрузился в глубокий сон.
За Круза надо было расписаться.
Пусть обстоятельства и занятные, но Джонатан нервничал, а поддержать его было некому. Ямайка не хотела еще раз переступать порог оквудского полицейского участка, Джонатан же осознал, что не был в подобных местах. Он даже ни разу не звонил в полицию, а теперь посетит ее ярко освещенное логово. Все его общение с копами сводилось к двум (он их подсчитал) штрафам за превышение скорости. И к сериалам. Большинство сведений оказались ошибочными.
Блузка Ямайки была несвежей, поэтому Джонатан одолжил ей футболку с надписью «Overkill» [47] и шарф, чтобы она надела их под пальто. Она объяснила, куда ехать, и они направились в центр города по шоссе Эйзенхауэра. Ему приказали объехать квартал, после чего Ямайка вошла в здание из коричневого камня, на углу улиц Ван Бюрен и Уэллс. Десять минут спустя она вышла с залогом для Круза в сумке.
Возле ярко освещенного оквудского полицейского участка находилась большая парковка. Парковочные места и дорожки очищены от снега. Тротуары щедро посыпаны солью и химикатами, словно пармезаном. Гранулы хрустели под ногами.
Джонатан обратил внимание на тяжелые стеклянные двери, камеры слежения и информационные стенды. Флаеры чествовали офицеров, а также сообщали о специально организованных публичных мероприятиях. Скамейки в комнате ожидания были неудобные. В углу стояла крутящаяся стойка с буклетами. СКАЖИ НЕТ НАРКОТИКАМ. ДЕСЯТЬ СПОСОБОВ ПРЕДОТВРАТИТЬ КРАЖУ СО ВЗЛОМОМ. ИЗНАСИЛОВАНИЕ – ВСЕГО ЛИШЬ СЛОВО, НЕ МОЛЧИ. В центре помещения стоял полукруглый стол, похожий на тронный помост марсианского монарха. Его столешница была покрыта пластиком тошнотворного оранжевого цвета, как прилавок в Макдональдсе. Внутри – всевозможные странные полицейские кнопки, телефоны и консоли. За столом находилось окно размером 2,5 на 1,5 метра. Болезненный оттенок вставленного в него стекла выдавал одностороннее зеркало. В отражении Джонатан видел себя, стоящего у стола и не понимающего, что делать.
Он огляделся. Ни души, не считая его самого и телефонов-автоматов. Джонатан не сомневался, что в помещении есть скрытый переключатель, который заковывает людей в наручники.
Прозвучал гудок, и большая дверь за помостом открылась. Напротив, в кирпичной стене, была точно такая же дверь. Обе с алюминиевыми ручками, напомнившими Джонатану двери аудиторий в колледже. На уровне глаз в двери были вмонтированы окошки из ударопрочного стекла, усиленного металлической сеткой.
– Вы что-то хотели? – спросил офицер в форме, сантиметров на семнадцать ниже Джонатана. У него была лысина, уравновешенная длинными усами, закрученными кверху. Вокруг карих, как у лабрадора, глаз виднелись красные круги. И эти глаза говорили, что их обладатель – не сторонник пустой болтовни. Фамилия на бейдже – МЭЛЛОРИ. Но Джонатан прочитал ее слишком поздно и нарек полицейского копом-собакой.
Джонатану казалось, что его передатчики посылают мысли с задержкой. Вояджер вызывает Джонатана. Он сознательно удалил команду «эм» из своего речевого центра.
– Я пришел за Крузом, – вылетело у него изо рта. – Его вчера арестовали.
– Обвинение?
«Я не захватил с собой уголовный кодекс, – он пожал плечами, – не входит в мои обязанности».
Коп-собака тоже пожал плечами, затем порылся в картотеке, с подчеркнутым равнодушием, одновременно слизывая с резцов остатки еды. Потом повернулся к стопке желтых папок на столе. Пальцы, жирные от сандвичей, оставляли отпечатки на страницах. На большинстве документов Джонатан заметил такие же отпечатки.
– А, наркотики в Кенилворт Армс, – сказал коп, одним предложением проведя суд, признав подсудимого виновным и вынеся приговор. Его глаза, как у служебной собаки, в свете открывшейся информации посмотрели на Джонатана иначе. Он прочитал в них подозрение и антипатию. И чуть не обернулся – вдруг в помещение вошел какой-то преступник, и предвзятый взгляд полицейского направлен на него, а не на Джонатана.
– Понятия не имею, мужик. Я просто пришел внести за него залог. – Внутри он поморщился. Видимо, для этого служителя закона слово «мужик» – наркоманский сленг.
Коп-собака обвел взглядом помещение.
– Без поручителя? Без судьи?
– Эм… нет. – Джонатан облизал губы.
Коп осмотрелся еще раз и грустно покачал головой.
– Надеюсь, ты прихватил свинью-копилку, потому что залог за Круза обойдется тебе в пару штук.
Джонатан был к этому готов. Во внутреннем кармане его парки лежало три тысячи долларов. Он изобразил удивление. Ямайка проинструктировала его, как себя вести.
– Точная сумма?
– Кокаин стоит две штуки за унцию. Думаю, твои… дружки не обеднеют. Две пятьсот.
Джонатан почувствовал, как невидимая сеть сжимает его гортань. Ямайка предупреждала, что лучше не попадаться на удочку и не реагировать на издевки. Будь вежливым и нейтральным. Не оскорбляй в ответ и молчи, когда не спрашивают. «Если после общения с полицией ты останешься на свободе, это и будет победа», – сказала она, опять цитируя Дока Стенли.
– Простите, офицер, но сутки почти прошли. Думаю, Крузу уже предъявили обвинения, и мне хотелось бы внести за него залог.
Казалось, слова Джонатана прищемили хвост копу-собаке. Он кивнул, расписался в бланке и снял трубку, перестав обращать внимание на Джонатана.
Дверь за его спиной открылась, и в помещение ввалился сержант Барнетт, коп-робот. Он взглянул на Джонатана с нескрываемым презрением.
– О боже, – устало произнес он. – Видишь, Маллори, я же говорил, что этот кусок говна – дружок дилера и шлюхи. Господи Иисусе, мать его за ногу.
Видимо, он не заметил, что коп-собака не присутствовал при задержании в Кенилворт Армс. Или ему было плевать. Или все копы Оквуда обменивались информацией посредством телепатии. У копов своя логика.
Но стенаниями этот парень не ограничился. Он был опытным копом.
– Окажи мне услугу, приятель. – Он приподнял крышку стола и протиснулся через образовавшийся проход, позвякивая медалями. – Не мог бы ты облокотиться на стойку и расставить ноги. Пора тебя пощупать.
Коп-собака вскинул брови. Он не одобрял действий начальства. Джонатан открыл рот.
– Вы думаете, я такой тупой и пришел в участок с наркотой? – Он усвоил урок. Жаль, Ямайка его не слышит.
Коп-робот фыркнул и ногой раздвинул ноги Джонатана еще шире. Обыск был тщательным, профессиональным и унизительным.
Джонатану пришлось прождать еще сорок пять минут. Настенные часы в комнате ожидания выглядели точно так же, как часы в школе. Секундная стрелка двигалась медленнее наверх, с 6 до 12, и быстрее вниз, с 12 до 6. Круза выпустили до суда, который состоится через месяц после дня ареста. Он вышел из второй двери.
Круз выглядел так, словно по нему проехался бульдозер. С трудом прошел через дверь. В одной руке держал запечатанный пластиковый пакет с вещами, и не сразу узнал Джонатана.
– Привет, сосед, – сказал Джонатан. Ему было не по себе.
Круз кивнул, превозмогая боль. Вокруг его распухшего глаза образовался синяк цвета черного титана. Губы надулись. Он работал ртом, как слабоумный старик, жующий пресную еду. Джонатан понял, что он инстинктивно проверяет языком, на месте ли все зубы. Он ступал осторожно, словно его что-то сдерживало. Согнутая левая рука была прижата к животу и словно висела на воображаемой повязке.