Глава 9
Мое обучение в институте завершилось. Я сдал выпускные экзамены с очень хорошим баллом и подал документы на сдачу экзаменов в кадетский корпус для получения офицерского чина. Нас собралось двадцать восемь кандидатов. Два моих одноклассника решили тоже поступить на военную службу. Как я узнал, в армии ощущалась острая потребность в образованных офицерах, кадетские корпуса и несколько военных училищ не могли подготовить нужное количество, поэтому приветствовалось решение выпускников гражданских учебных заведений поступить на военную службу. Им предоставлялись значительные льготы и преференции, можно было без экзаменов поступить вольноопределяющимся с унтер-офицерским чином, последующим производством в офицеры. Я нисколько не сомневался, что смогу сдать экзамены, мог бы сдать экстерном и в военном училище, но решил не светиться, так явно. В прошлой жизни окончил высшее командное общевойсковое, спец факультет, 34 года отдал службе, так что какие сомнения. В день начала сдачи экзаменационных предметов со мной произошло происшествие, которое очень сильно повлияло на конечный результат. Мы стояли кучками недалеко от входа в здание учебного корпуса, перед плацем, на котором проходили занятия нескольких отделений кадетов. Подтянутый штабс-капитан, с отличной выправкой строевика прохаживался по плацу, видимо, контролируя процесс. Я, зная трепетное отношение всех военных к плацу, находился за линией, отделяющей это святое место. Смотрел на марширующих кадетов и улыбался, вспоминая свои курсантские годы, и так погрузился в воспоминания, что не заметил штабс — капитана, остановившегося передо мной.
— И что такого смешного вы наблюдаете, позвольте узнать? —
Я не сразу сообразил, что обращаются ко мне и немного притупил
— Кто таков, отвечать — офицер отчеканил каждое слово.
— Кандидат Иванов, господин штабс-капитан — невольно подтянулся я
— Вы находите смешными строевые занятия? —
— Нет, господин капитан, — повысил на ступень звание.
— Просто вспомнил, как батюшка учил меня строевым приемам, а соседские мальчишки смеялись надо мной —
— Так значит, вы знаете строевые приемы и можете продемонстрировать их мне — он усмехнулся
— Могу, почему нет — меня стал охватывать злой и одновременно веселый кураж.
— Наивный, решил посмеяться над простачком гражданским, —
Я не менял свой образ мастерового, в пиджачной паре, щегольских хромовых сапогах и картузе.
Офицер четко развернулся кругом и отпечатал 10 шагов, остановился и вновь повернулся кругом. На плацу всё затихло, все с интересом наблюдали за происходящим действом. Я, понимая, что сейчас будет происходить, застегнул пиджак на все пуговицы и оправился.
— Кандидат Иванов, ко мне — четко скомандовал он
— Есть —
Не дойдя метра до него, я сделал четкий шаг и, приставив правую ногу одновременно четко вскинул руку к козырьку.
— Ваше благородие, кандидат Иванов по вашему приказанию прибыл — резко убрал руку и вытянулся во фрунт. И пошла потеха, я четко выполнял все команды, печатая шаг, не хуже, чем в роте почетного караула, приветствие, старшего по чину, его превосходительству с переходом на строевой шаг, все четко, лихо с шиком хорошего строевика. После всех упражнений и телодвижений, штабс –капитан, уже доброжелательно улыбаясь, сказал.
— Однако кандидат Иванов, удивили, замечу, приятно удивили, а меня удивить совсем непросто, поверьте —
— Рад стараться, ваше благородие — гаркнул я
— Что ж, желаю вам успешной сдачи экзаменов — и он отдал честь.
Нас пригласили в учебный корпус училища, началась сдача экзаменов. Сдавал я спокойно, без волнений и переживаний, все предметы с высшим баллом, кроме иностранных языков, как итог я стал лучшим среди всех кандидатов, 8 человек не смогли набрать проходной минимум, а когда я предстал перед лицом всей приемной комиссии при оглашении результатов экзаменов, председатель, полковник, поздравил меня и сказал.
— Нас очень удивила столь блестящая аттестация штабс — капитана Рихтера, на моей памяти это в первый раз, заслужить его похвалу в нашем корпусе редко кому удавалось. Капитан с аксельбантом и значком генштабиста неожиданно спросил
— А почему, г-н Иванов, вы не стали поступать в Михайловское училище, экзаменаторы по математике и геометрии отметили ваши просто отличные знания.
— Я не дворянского происхождения, мой отец вышел в офицеры из солдат, был вынужден выйти в отставку прапорщиком по состоянию здоровья, дважды ранен. Награжден двумя знаками военного ордена Святого Георгия—
— С вашими знаниями можно было экзаменоваться в военном училище, чин подпоручика сразу при удаче? —
— Да как-то не решился, господин капитан, прапорщиком тоже неплохо для начала —
— Согласен, у меня все, не смею вас задерживать —.
Мы прошли отдельным списком от кадетского корпуса и осталось ожидать высочайшего монаршего соизволения о присвоении выпускникам военных заведений офицерских чинов. Потом принятие присяги и отправка к местам службы согласно выданному предписанию. Получение подъемных на построение мундира и приобретение необходимого вещевого имущества и снаряжения, оружие получали на месте службы или приобреталось в частном порядке, разрешенные к использованию виды и модели.
Что сказать по поводу полученных подъемных, я заметил кое-какое несоответствие в суммах, ладно, все равно этого явно не хватало на все необходимое. Заказывать пошив мундира в мастерской Михельсона, как делали уважающие себя офицеры, не было и речи, не хватило бы и на половину требуемого. Я, конечно, мог себе позволить заказать все и самое лучшее, но это было бы явным несоответствием моему официальному, социальному статусу, поэтому я отправился в мастерскую Гольмана, где обшивался до этого.
— Здравствуйте господин Гольман — поздоровался я с хозяином мастерской, пожилым евреем в фартуке и нарукавниках, он стоял и распекал своего сына.
— Ооо господин Иванов, вы хотите что-то заказать, хороший костюм вам просто необходим, поверьте мне, в нем вы будете неотразимы —
— Нет, вы можете пошить военный мундир, парадно-выходной и повседневный —
Абрам холодно посмотрел на меня и обиженно поджал нижнюю губу
— Молодой человек, я портной в четвертом поколении и никто, никогда не мог сказать, чтобы Абрам Гольман не смог что-то пошить и уж тем более я пошью мундир ни сколько не хуже этого выскочки Мойши Михельсона и если у вас есть какие-то сомнения в моем мастерстве прошу вас забыть дорогу в мою мастерскую — Абрам обиделся не на шутку.
— не хотел обидеть вас, просто я никогда не видел, чтобы вы строили военные мундиры, и если это возможно, то я с радостью сделаю заказ и еще попрошу вас помочь мне с приобретением пары рубашек, фуражки, фурнитуры и эполет с погонами, со звездами прапорщика.
Быстро просчитав мой заказ, Абрам сразу сменил гнев на милость
— Изя, что ты стоишь и слушаешь своими ушами, господин Иванов делает заказ, помоги мне снять мерки
— Насчет всего остального не извольте беспокоиться, все сделают в лучшем виде, а как же сапоги и туфли, это непорядок, Изя, быстро пригласи дядю Моисея, для него есть работа. Это лучший сапожник, которого я знаю, останетесь довольны, —.
Пошла полная разводка клиента, главное, чтобы результат был хороший. Условились на примерку через 3 дня, через неделю весь комплект будет готов вплоть до нижнего белья, мне останется только переодеться. Меня все устраивало, я оставил задаток и вышел из мастерской. Настроение было прекрасное, давно забытые волнения, приятная суета и нетерпеливое ожидание облачится в новую офицерскую форму или мундир, как сейчас говорят. Чтобы унять свое нетерпение я решил вернуться домой и закончить работу над двумя куклами близняшками. Одна брюнетка, другая блондинка. Куклы были выполнены немного в большем размере и осталось вторую доделать и предложить Бломбергу. У меня сложились с ним просто замечательные отношения после того, как через 2 недели я привез ему новую куклу, он, убедившись в моем добросовестном выполнении договора, стал подчеркнуто доброжелателен ко мне, всякий раз напоминая, что он готов выкупить все куклы, которые я смогу достать, и я доставал, что в итоге увеличило мой счет до 3,5 тысяч. Дома меня встретил Сашка, наш воспитанник. Год назад, я, понимая, что скоро уеду решил взять в дом Сашку, 14 летнего круглого сироту, заприметив смышленого подростка в нашем институте. У него закончился срок обучения, и он с тоской ожидал своего определения в подмастерья к столяру, пожелавшего взять его к себе в работники, ну еще бы, дармовая рабасила. Когда он поделился со мной своими перспективами будущей жизни, я предложил ему пожить у нас. И не ошибся в парне, он оказался просто сокровищем. Пожив немного с нами и почувствовав, что такое простое семейное тепло как-то вечером он бухнулся на колени, стал благодарить нас и умолять, чтобы мы разрешили ему остаться с нами, это я вкратце. Море слез, эмоций, ну какое материнское сердце выдержит, даже Варвара, с неудовольствием принявшая парня, разревелась. Кончилось это тем, что мама оформила опекунство и Саня стал членом нашей семьи. Он лез из кожи, чтобы убедить нас в своей полезности и в том, что он помнит добро и со сторицей отплатит. У парня оказался торговый талант, купеческая жилка, он помогал маме в торговой лавке. Моментально вник во все торговые дела и к концу месяца тихонько поведал мне все серые схемы махинаций работницы, которая занималась непосредственно торговлей в лавке. Она была какой-то дальней родней матери и пользовалась полным её доверием. Саня не стал говорить маме, опасаясь того, что его обвинят в стремлении подсидеть работницу. Я же человек простой и непосредственный вместе с Саней провел быструю ревизию и обнаружил много чего интересного и без обиняков попросил её уволиться по собственному желанию или все узнают о её нечистоплотности в делах. Мама, конечно, расстроилась, что потеряла такую хорошую работницу, но я её успокоил и перевел все стрелки на Саню: ты заварил, ты и ответ держи. В конце следующего месяца прибыль