— Женя.
Девушка выскочила из кучи и бросилась к Хамзе. Он обнял её, что-то бормоча, гладил по голове.
— Потерь нет, командир, это Емеля, второго застрелили. Перехватили во дворе, собрались бежать. Коней седлали.
— Зачем притащили сюда?
— Подумал, может, знает чего.
— УУУ сучье племя, ненавижу. — Прохрипел Емеля, сплёвывая кровавый сгусток на землю. Столько ненависти было в его взгляде.
— Кто его так? — Спросил я, не отрывая взгляда от Емели.
— Я, кинулся на меня с турецкой саблей. Вот и пришлось усмирять.
— Ну-ка, привяжите его к тому столбу, хорошенько, чтобы не соскользнул.
Бойцы подтащили Емелю и привязали к одному из опорных столбов, стоя. Подошёл к нему и сказал, глядя в глаза.
— Это тебе горячий привет от тех, кого ты убил и замучил. — Выхватил шпагу и кончиком полоснул поперёк живота. Никто ничего не понял, только когда из разреза вывалились сизые кишки и утробно завыл Емеля, отшатнулись.
— Не добивать, пусть почувствует, каково это, когда тебе больно. Что там с зачисткой, собрать всех полоняников и найдите офицера с солдатами. Эркен, после проверь дома этих уродов, сам знаешь, что делать.
Эркен обладал поистине собачьим нюхом на схроны, закладки и другие спрятанные вещи. Не логика, а чистая интуиция. Поэтому он был у меня штатным кладоискателем. И, главное, Эркен был предан мне и неболтливым. Он, Савва, Костя, Саня и Аслан. Это те, кому я доверял полностью, ну почти полностью. Подошёл Хамза.
— Господин, внучка сказала, что Зелим бей спрятался в женской половине. Там стоят два больших сундука. Под тем, что стоит в углу, есть крышка, под ней ниша, где помещаются две женщины.
— Чего стоим, быстро проверить, осторожно там, — Савва и Эркен стоявшие рядом, забежали в дом. Из-за крайнего строения появилось двое бойцов, которые вели обросшего мужчину, в грязной, рваной одежде. Рядом брёл мужик в остатках солдатского обмундирования, на ногах намотаны какие-то тряпки. Когда они приблизились, почувствовал сильную вонь.
— Не знаю, как к вам обращаться? — Спросил тот, кто был в остатках офицерского сюртука.
— Командир отдельной пластунской сотни, сотник Иванов. — Представился я, разглядывая обоих пленников.
— Прапорщик Щеглов Аркадий Парфирьевич, первая рота, десятого линейного батальона. Прощу прощение за неподобающий вид.
Перевожу взгляд на солдата.
— Рядовой Симаков, ваше благородие, с господином прапорщиком в роте служил, с ним и в плен попали. — Вздохнул Симаков.
В этот момент во двор заходили бойцы, которые были с Артёмом и несли на бурке кого-то.
— Так, все разговоры потом, помогите им помыться и одежду найдите, выполнять.
Подошёл к пришедшим: — Уф, живой, докладывай, Артём.
— Зачищали дворы, побили трех человек, кто с оружием, уже выходили со двора последнего дома, выскочил малой и выстрелил в спину нам, вот, Илье в ногу попал. Пристрелили, мать воет до сих пор. «Жут» сделали, на бурку и сюда.
— Что сделали? — не понял я.
— «жут», сам же говорил, командир, еже ли поранят кого, в руку или ногу «жут» сделать, шоб кровью не истёк.— Растерянно произнёс Артём, не понимая бестолковости командира.
— Жгут накладывают, балбес великовозрастный, но все равно молодцы, сделали все правильно. — Похвалил я бойцов, рассматривая ранение. Сквозное, в левое бедро. Кровь слегка подтекает. Выше, бедро перетянуто кожаным ремешком.
— Надо чистить рану, ну и все остальное. Бирюк, тащи скорую помощь.
Разрезал повязку, штаны. Обработал рану и стал чистить пинцетом.
— Сейчас Илья, надо потерпеть, будет немного больно. Дайте ему ремень в зубы.
Приготовил зонд и распустил жгут, выдавилась тёмная свернувшаяся кровь и далее медленно вытекала венозная. Хорошо, артерии не задело. Очистил, вставил турунды и наложил повязку.
В доме послышался шум, возня, невнятные вскрики. Из дверей появляется Савва, который вёл согнутого пополам, с вывернутой рукой, Зелим бея. Так водят задержанных или арестантов. Бойцам очень нравятся подобные ухватки, болевые приёмы, быстрое связывание пленного. Занятия по рукопашному бою никто не пропускал. Следом вышел Эркен и кивнул мне. Замечательно, что-то нашел. Зелим бей мужчина лет сорока, ниже среднего роста, крепко сложенный, в штанах, рубахе и босой. Он злобно что-то выкрикивал и орал, пытался выпрямиться, но всякий раз со стоном сгибался обратно. Гладковыбритый череп и рыжая борода с усами, крашенная хной, мода такая. Глядя на меня, снизу вверх, сверлил меня злобным взглядом.
— Ругается шибко, грязно. Говорит, что мы шакалы, воры, которые нападают по ночам. Он обязательно найдёт тебя, командир и отомстит страшно. Ты пожалеешь, что родился.- Переводил Савва, контролируя Зелим бея заломленной рукой. Обратил внимание на бойцов, которые складывали собранное оружие.
— Бирюк, принеси шашку.
Он выбрал клинок и подал мне. Я бросил клинок к ногам Зелим бея.
— Если убьёшь меня, тебя отпустят, даю слово. Савва, отпусти его.
Зелим бей выпрямился, огляделся вокруг, разминая затёкшую левую руку.
— Они сдержат твоё слово, когда я убью тебя? — Савва перевёл, отведя за спину руку с пистолетом.
Я кивнул. Он взял шашку, сделал несколько поворотов, привыкая к ней, и стал медленно обходить меня против часовой стрелки. Решил не тянуть и сделал несколько выпадов, нанося колющие удары. Отбив очередной мой укол он ожидаемо нанёс секущий удар. Аккуратно поймав клинок, отвёл его в сторону и с шагом полоснул по левому бедру. Левая нога Зелим бея немного просела, и он, зажимая рану левой рукой, наклонился немного вперёд. Я шагнул вправо и резко ударил по шее. Отрубленная голова упала, прокатившись несколько шагов. Из шеи брызнул фонтан крови и тело, простояв несколько секунд, упало. Кровь толчками продолжала литься из раны.
— Так себе рубака. — Констатировал Савва, подбирая клинок,
— Но всё равно, упаси бог, с тобой встать в круг, командир.
Вытираю клинок о рубаху Зелим бея и боковым зрением вижу Азамата. Все трое стоят с завязанными руками под охраной Аслана. Видно, смотрели мой поединок. В глазах Хату и Азима страх, Азамат смотрит с восхищением. Замаскировались, значит.
— Савва, найди мне старшего, кто здесь остался. Артём, Осип, готовьтесь к переходу. Отберите двадцать пять лошадей, корм на пять дней, трофеи упакуйте, всё старьё и барахло сложите здесь. Да и котёл найдите, а лучше два. Выход завтра.
Глава 5
Все быстро разошлись по делам. Подошёл Аслан, прежде усадивший ' пленных' у стены дома.
— Там в конюшня четыре хороший конь, я буду смотреть, что надо, собирать буду. Хамза сказал до линия три дня идти, если с обоз четыре.
— Ладно, иди, а пленных, кто смотреть будет? — Усмехнулся я.
— Они хороший пленный, один верёвка завязал, крепко завязал.—Рассмеялся Аслан и пошёл смотреть, что надо, проще мародёрить. Не для себя, а для обеспечения моего быта и питания в дороге. Савва привёл двух стариков, ну как стариков, чуть за пятьдесят, но еще крепких и бодрых. В черкесках, каракулевых папахах и с резными палками, для солидности.
— Ассаляму алейкум уважаемые. Скажите всем, что мы не тронем никого, но если кто-то причинит вред моим людям, я вырежу все селение, всех без разбора. Приведите пленных и не вздумайте прятать их. Заберу двадцать лошадей и пять баранов. Выполнять все требования моих людей. — Савва исправно переводил.
— Хорошо, господин, ты разрешишь похоронить убитых?
— Да, можно.
— Твои люди забрали все оружие, когда вы уйдёте, нам нечем отбиваться и охотиться. — Старик вопросительно посмотрел на меня.
— Когда мы уйдём, оставим то, что посчитаем возможным. Успокой людей, грабить, убивать и насиловать не будем. Только пусть все сидят по домам и без нужды не ходят. Ещё, женщины должны выпечь пятьдесят штук хлеба, я заплачу серебром.
Видимо, старики успокоились и собрались уходить, один из них повернулся
— Могу я спросить, кто ты, господин?
— Сотник Иванов, запомнил.
Старик кивнул и вышел за ворота. Подошёл Эркен.
— Пойдём командир, покажу.
В нише, где прятался Зелим бей, нашёлся кожаный мешок, в котором лежал мешочек с золотыми турецкими монетами, в другом серебряные, мешанина из разных монет. Ювелирка и всякая мелочёвка из драг металла, серебряные браслеты, кольца. Турецкий кинжал, украшенный золотом и камнями, клинок дамасской стали. Двое часов, золотые и серебряные и даже литые, золотые пуговицы. Эркен притащил кожаную сумку.
— Это Решат эфенди сумка, его пояс и всё, что с него и его людей снято.
В поясе были французские золотые монеты, в поясах его нукеров, несколько золотых лир и турецкое серебро. В сумке свёрнутый фирман, три приличных мешочка с турецкими серебряными монетами, курешами, один мешочек с золотыми лирами, мелких акче не было. Четыре клыча, сабли, хорошей работы, украшены серебром. Одна из дамасской стали, видимо, принадлежала эфенди, пять кинжалов, золотые часы, очень красивые, с золотой цепочкой.
— Небедный буратино, деньги на подкуп знати и сопутствующие расходы –размышлял я, глядя на это богатство.
— Ладно, Савва, всё упакуйте хорошенько и спрячьте. Пошли к этим архаровцам.
Дом Дмитро- это убогое строение из камня и глины, крытое ветками, дёрном. Комната квадратов 16, очаг и лежак, в общем, убожество. Перед входом стояла молодая женщина с девочкой лет 4, которая держалась за материнскую юбку, прячась в ней.
Увидев меня, она бухнулась на колени.
— Господин, ваше благородие, заберите нас с собой, не бросайте, замордуют или продадут кому. За ради Христа, не бросайте — она заплакала, обнимая дочь. Та, глядя на мать, разревелась тоже.
— Успокойся, конечно, заберём, как звать?
— Дарья. — Ответила она всхлипывая.
— Вот что, Даша, чем реветь белугой, давай лучше собери вещи себе и дочке. Сейчас в горах холодно по ночам.
— Так нет у нас ничего. — Горестно вздохнула Даша
— Может, мужнино, что осталось, посмотри?