тебе, так и сложится твоя служба. Тебе предстоит многое узнать, многому научиться. По ходу дела сам поймешь. Всё в твоих руках Михаил Юрьевич, что слепишь, с тем и будешь. Принимаешь условия?
Он задумался. Значит не с бухты-барахты лезет в сотню.
— Я согласен со всем, что вы сказали.
— Договорились — мы пожали руки.
— Паша, пусть определят господина подпоручика в казарме, временно.
— Слушаюсь, пойдёмте, ваш бродь. На следующий день, вечером случилось событие, которое перевернуло мою жизнь. Только я не понял в какую именно сторону. Я стоял у крыльца штаба и разговаривал со старшиной. У ворот случилась возня и на территорию въехал, на знакомом жеребце, Андрей. Он соскочил с лошади и кинулся обниматься.
— Командир, как же я рад видеть тебя. Здорово Егор Лукич, иди сюда обнимемся.
Смущенный старшина осторожно обнялся с Андреем.
— Ну, как вы тут, без меня.
— Да чуть не пропали, чудо, что выжили. Ты угомонись, пойдем в штаб, расскажешь, почему на месяц раньше прибыл. О, да ты сотником стал, поздравляю.
— Да ты, командир, то же время не терял. Полным есаулом стал.- ответил Андрей.
— Ладно, пошли.
— Постой командир, тут кое-что произошло, поверь в этом нет моей вины. Я только пытался смягчить последствия. Подождём немного.- и уставился на ворота.
На базу въехала карета, остановилась перед нами. Андрей открыл дверцу и из кареты вышла Мара.
— Здравствуйте, Петр Алекеевич.
— Здравствуй Ма….
Я застыл с открытым ртом, повторюсь, картина, Не ждали, Айвазовского, Девятый вал и не знаю кого, Разбитые мечты. Из кареты появилась смущённая Екатерина Николаевна, графиня Васильева.
— Здравствуйте, Петр Алексеевич! — сказала она, ещё больше смутившись, видя мою глупую, застывшую физиономию. Скосился на Андрея стоявшего слева и беспомощно разводящего руками.
— Может вы поможете мне выйти из кареты?
И тут меня такое зло взяло, так накрыло и только не переводимые мысли носились в голове. Смысл которых, в мягкой форме, был приблизительно такой.
— Дура, малолетка сумасбродная. Боже я попал, этого император, мне точно не простит.
Подошёл к карете, взял её на руки, так резко, что она охнула и понес в дом. Младшие чины быстренько смылись, понимая, что командир не в себе, от счастья. Аслан и Паша держались на расстоянии, Мара прижалась к Андрею. Лишь только Ада стояла рядом и последовала за нами.
— Что вы делаете, Петр Алексеевич? — Катя покраснела до кончиков ушей.
— Несу в дом, где порву на вас все одежды и овладею вами. — прошипел я со злостью.
— Пётр Алексеевич, за чем одежды рвать, я сама сниму.
От неожиданности я остановился и расхохотался, чуть не выронил Катерину.
— Ну что вы встали, несите раз взялись и доводите дело до конца.
Меня отпустило и я перестал думать о плохом. Это всё будет потом, чего заранее переживать. Вдруг опять пронесёт, главное не наделать глупостей.
Глава 32
Пережив сильный стресс, я немного успокоился. У нас с Катей установилось не гласное соглашение, она просто гостит у меня и скоро уедет домой. Это я так наивно полагал. Не особо обращая на неё внимание, погрузился в дела сотни. Дал Андрею два дня на утрясание своих семейных дел и в сопровождение Артёма с пятёркой бойцов, дело для них привычное. Стало прибывать пополнение, партиями по десять, пятнадцать человек. Их принимали урядники и десятники, во главе с Трофимом. Прогоняли через полосу и делали орг выводы. Как ни удивительно, подпоручик Лермонтов прошёл полосу, неплохо стрелял и фехтовал, был отличный наездник. На мое предложение перейти в сотню к Сомову, хорунжим, категорически отказался. Единственно слабым местом у него было пешие переходы. Не привык на своих двоих передвигаться. Но молчал и терпел. Пополнение только формировалось в десятки и полусотни. Атаман удружил и прислал сто новобранцев. Он думал я забракую некоторых, но мы оба не угадали. Новобранцы изучив ошибки прежних наборов, подготовились и все без труда прошли испытания. Счастливый Андрей, назначенный сотником новой сотни с энтузиазмом принялся за дело. Спихнул к нему Мишу. На его вопрос почему к нему, ответил.
— Видишь ли, Андрей, когда волшебный пендель или подзатыльник даёт князь, то дворянин не испытывает чувства унижения. У тебя это выходит как-то более изящно и аристократично.
Андрей поперхнулся от смеха.
— Ну, если только поэтому, тогда согласен.
— Ты поддержи его, он держится только на своём гав….ом характере. По себе знаешь каково ему сейчас. Так-то он не плохой, где-то в глубине душе, только очень глубоко. Миша поэт, натура тонкая, а тут Трофим или ещё кто со своими наставлениями.
— Что-то меня ты, командир, не оберегал от грубости и солдафонства.
— Ну, ты другое дело, я сразу почувствовал в тебе характер бойца, — потрафил я Андрею — а, Миша, бабушкой воспитывался, которая его холила и лелеяла. Чувствуешь разницу, сотник. Он достояние России. Всё, ни чего не хочу слышать, выполнять сотник.
— Слушаюсь, командир.- вздохнул Андрей.
— И не стесняйся, пусть участвует в формировании сотни, под твоим контролем, конечно.
Катерина с Адой ходили везде вдвоём. Часто у нас появлялись Женя с Аминой или же она бывала у них. Одевалась в черкесские одежды, в них было удобней. Иногда мы выезжали на прогулку верхом. Катя неплохо держалась в седле, умела стрелять из ружья и пистолета, чем удивила меня. Пистолет ей очень понравился, пришлось подарить один. Тихон обучил её снаряжать патроны к пистолету. Через месяц она стала привычной на базе и никто уже не пялился на неё. Ну ещё бы, настоящая графиня, да ещё дочь императора, внебрачная опускалось за ненадобностью.
— Командир, а свадьбу когда играть будем? — спросил подошедший старшина.
— Какую свадьбу? — не понял я.
— Как какую, ежели невеста есть, значит свадьба будет. А это дело хлопотное, командир, заранее надобно подумать, что да как. Эт тебе не набег горский отбивать, тута похлеще будет.
— А кто невеста? — совсем запутался я. Егор Лукич посмотрел на меня, как на ненормального.
— Как кто? Катерина Николаевна. — взглядом намекая, что я совсем поглупел от счастья
— Она сказала, что твоя невеста и приехала к тебе на житьё. Так все об этом знают. Вот я решил заранее озаботиться. — Совсем растерялся старшина. — Али не будет здеся свадьбы, в Петербурхе справлять будешь. Озарила его догадка.
Я опрометью бросился домой. Застал Катю и Аду пьющих чай с лепешками и мёдом. Кстати Лобовский мёд, вкусный.
— Это как понимать? — с ходу я наехал на Катю.
— Что именно, Петр Алексеевич?
Я видел по глазам, что она прекрасно поняла о чем я спрашивал.
— Ну что ж, — глубоко вздохнув, начал я, стараясь говорить, как можно спокойнее. — Давай обсудим это, как взрослые люди. Екатерина, ты девушка умная, образованная, неужели не видишь, что между нами целая пропасть? Эти проклятые сословные условности невозможно сломать и отбросить в сторону. По ним будут мерить нас всю жизнь, каждый взгляд, каждое слово. Желаем мы того или нет.
Я нервно сжал кулаки, чувствуя, как горечь подступает к горлу:
— Мы, оба, прекрасно понимаем, кто ты и кто я. Катя, ты понимаешь какие беды навлекла на себя, своим безрассудным поступком? Ты, не просто рисковала, ты растоптала свою репутацию в прах, опозорила деда перед всем светом. И самое страшное…
Голос мой дрогнул.
— Даже если мы, осмелимся пойти против всех, наших детей никогда не примут в твоём, приличном обществе. Они всю жизнь будут слышать за спиной: А, вон те, у кого мать… И каждый встречный будет считать за должное, указать им, их место.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
Слушая меня, голова Кати склонялась всё ниже.
— Я не хочу такой жизни своим детям. — последние слова я произнёс тихо.
Катя подняла голову и по её лицу текли слёзы, но потемневшие синие глаза сверкали.
— Петя, ты думаешь я взбалмошная, капризная девчонка, которая не понимает, что делает? Хочу тебя уверить, я прекрасно все понимаю, мой шаг обдуманный и осознанный. Я люблю тебя и единственно, что важно. Любишь ли ты меня? А если вы, Пётр Алексеевич, переживаете о том, что про вас или обо мене скажут в обществе, то уверяю вас, это не ваша забота, печься о моей репутации. — Она гордо вскинула голову и посмотрела на меня холодным, надменным взглядом. Надеюсь, это единственное, что останавливает вас, чтобы сделать мне предложение. И да, вы правы, пасть ниже уже нет возможности, моя репутация непоправимо испорчена. Но поверьте я не виню вас, это только….
Я вскочил, поднял Катю и прижав к себе, поцеловал её долгим поцелуем.
— А гори оно всё синим пламенем. Сгорела хата, гори и сарай.- была моя последняя здравая мысль.
— Петенька, я всё выдержу, мне ничего не нужно, только, чтобы ты был со мной, любимый, — жарко шептала она между поцелуями.
Какие тут могут быть ограничения, очнулись мы только утром в постели. Катина голова лежала у меня на груди.
— А дедушке я подробно отписала. Он любит меня и поймёт. Ты единственный, кто понравился ему. Даже если он лишит меня наследства, ты не бросишь меня, Петя?
В её голосе почувствовалось беспокойство.
— Послушай меня Катя и запомни раз и навсегда. Я никогда не допущу, чтобы моя семья нуждалась в чем-либо. И твоё наследство не играет для меня ни какой роли. Я могу получить землю здесь, на Кавказе, построить дом и обеспечить тебя. Единственно за что я переживаю, тебе будет скучно жить в такой глуши.
— Вовсе нет Петя, я и в Петербурге не особо любила балы и другие подобные увеселения. Всегда одно и тоже, вечные разговоры о женихах или другие светские сплетни. Все лицемерные и двуликие. Я ни сколько не переживаю о потери этого, никчемного и пустого.
— Теперь, как порядочный человек, я должен жениться на падшей женщине. Ты готова стать моей женой.
— Так точно, господин есаул. — приложила Катя ладошку к виску.
— К пустой голове руку не прикладывают, госпожа невеста.