Свадьбу сыграли десятого мая. Венчал нас полковой священник отец Мефодий в Семеновской церкви. Егор Лукич расстарался, накрыл шикарный стол на базе. И гостей было неожиданно много, приехал даже хаджи Али с женой. Гуляли весело, с задором. Наш танец очень впечатлил Катю, пели песни, надарили кучу подарков. Мои бойцы и сослуживцы искренне радовались за меня и не стесняли показать это. Катя сидела в белом платье сшитом Адой, что-то отдалённо напоминающий черкесский свадебный наряд невесты. Она смотрела на всё с таким интересом и любопытством, как девочка на чужой свадьбе. Экзотика для Екатерины Николаевны Ивановой. Андрей так бурно выражал свою радость, что мне стало интересно, с чего это.
— Ты чего так радуешься?
— Знаешь, командир, я очень боялся, что ты откажешься от Кати. Зная твоё отношение к высшему обществу и аристократии. Если она бы вернулась в Петербург, не будучи твоей женой, её бы довели до…, даже не хочу об этом думать.
— Можно подумать, став моей женой, она как-то улучшила своё положение в этом самом обществе.
— Конечно, командир, а кто не согласен или сомневается, отрежем уши. — рассмеялся Андрей, оттягивая своё ухо.
Мне стало грустно, ему никогда не понять меня.
— Ты не грусти, командир, и Долгорукие не всегда были князьями. С тебя и пойдёт род Ивановых Кавказских. Станешь превосходительством, а ты им станешь. Генерал-лейтенант Иванов, Наказной Атаман Кавказского казачьего войска, звучит. То-то.
— Ну что же, шаг сделан, обратного хода нет. Всё будет хорошо, для нас с Катей. На остальное плевать и растереть, лишь бы она не сломалась. Но судя по её характеру не известно, кто из нас более стойкий и решительный.
Зимний дворец. Кабинет императора.
— Как вы посмели допустить подобное, граф⁈
Голос Николая I буквально прогремел, усиленный акустикой кабинета. Император в ярости сжал ручку кресла, его пальцы побелели от напряжения. Он встал из-за стола и подошёл к графу.
— Потрудитесь объяснить, почему вы не предотвратили эту выходку графини Екатерины⁈
Он сделал паузу, и в тишине кабинета явственно прозвучал скрип его сапог. — Весь Петербург только и говорит, о её безумной выходке! Вы же прекрасно знали о предложении Имануила, сына имперского князя Шлезвербургского! Я уже дал предварительное согласие!
Последние слова он произнёс с особой резкостью, будто вбивая их гвоздями в сознание графа. — Вы понимаете в какое неприятное положение поставили меня. Не могу понять вас граф, как можно было допустить подобное.
Справившись со своим гневом, Николай остановился перед графом. Граф Васильев стоял с прямой спиной и спокойным выражением лица. На нем не было ни малейшего признака страха перед монаршим гневом.
— Вы получили уведомление о лишении прав графини Васильевой на поместье и земли подаренные ей на шестнадцатилетие?
— Да ваше Императорское величество.- Граф слегка поклонился.
— Пусть это будет в назидание и добавлением к моему неудовольствию по отношению к ней.
Николай стоял с недовольным лицом не скрывая, а наоборот подчеркивая его.
Граф выпрямился и его уставшие, бесцветные глаза сверкнули сталью.
— Мы все в вашей власти, ваше императорское величество, — голос графа звучал тихо, но каждое слово отчетливо звучало в тиши кабинета. — Со дня, когда ваш августейший предок, Пётр Великий, пожаловал нашему роду титул и земли, мы ни разу не унизились до просьб о милостях. Всё, что имеем, заслужено кровью и верной службой трону.
Он сделал паузу, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, будто пытаясь удержать давнюю боль.
— Была одна девица… — его голос дрогнул, едва заметно. — Она презрела отцовские запреты, семейную честь, саму свою репутацию, всё ради любви. Я умолял её, как отец, как глава рода.
В его глазах, обычно холодных и непроницаемых, мелькнула боль старой раны, которая не проходит с годами, а остаётся навсегда в твоём сердце. Николай I, ещё минуту назад пылавший гневом, невольно отвел взгляд.
— Чем это кончилось, вам известно — прошептал граф так тихо, что эти слова едва долетели до императора.
В кабинете повисла тягостная тишина.
— Позвольте удалиться, ваше императорское величество?
Николай молча кивнул. Когда граф уже взялся за дверную ручку, император вдруг резко поднял голову.
— Граф…
Но что-то в выражении лица старого вельможи заставило его замолчать. Дверь тихо закрылась.
Глава 33
Время торопило. Сформированы две полные сотни. Первой сотней командовал хорунжий Сухинин, замом хорунжий Веселов. Второй сотней командовал Андрей, замом хорунжий Лермонтов. Роман сформировал стрелковый взвод, тридцать стрелков и десяток бойцов с картечницами под командой приказного Бычкова. Помимо этого в каждом десятке был боец вооруженный картечницей. В случае необходимости их можно было свести в один взвод. Разведка, десяток под командой Кости и курировании Эрекном. Служба тыла. Оружейные мастера, уже четыре человека, с фургоном мастерской, две кухни, четыре фургона обоза. Вся отдельная сотня активно тренировалась, обучалась и готовилась к летней компании. Случайно подслушал разговор Андрея с Михаилом.
— Скажи мне Михаил, почему ты всегда торопишься? Ты должен быть спокойным, уверенным, на тебя смотрят бойцы. То, что ты стараешься своим примером показать им, как надо выполнить упражнения, замечательно, но потом ты должен руководить и контролировать выполнение твоих поручений. Не надо хвататься за всё сразу. — Вещал менторским тоном Андрей.
— Я стараюсь, командир.- вздохнул Миша.
— Я вижу, поэтому ты получаешь мои изящные подзатыльники, а за то, что скрыл от меня ссору в пятом десятке, сейчас получишь поджопник, моей аристократической ногой.
— Андрей Владимирович, я уладил данный случай. Бойцы всё поняли и миром разошлись.
— О боевом братстве не только надо говорить, бойцы должны прочувствовать это. Один за всех и все за одного. Десяток наказать вне очередными нарядами, полусотне дополнительную физ нагрузку, вечером, по две версты пробежка. Три дня, во главе с урядником. И обязательно разъяснить, за что и почему. Миша, больше твердости.
— Слушаюсь, командир.- очередной вздох
— А эмоции в свободное от службы время. Танцуй, пой, стихи сочиняй, да хоть прыгай на месте. Вам всё ясно, господин хорунжий?
— Так, точно, господин сотник.
— Ты, никак обиделся. Вбей себе в мозг, Миша, на обиженных, воду возят и другие продукты жизнедеятельности военнослужащих. Я ведь это не со зла, а любя, от своего расположения к тебе. — Закончил разнос Андрей лилейным голоском.
Мои инородцы в количестве трёх человек, служили в разведке у Кости и ничем особо не выделялись из всей массы бойцов. Я сказал Халиду, что помню о своём обещании. Он молча кивнул в ответ. Вечером к нам на базу прибыл экзотический гость. Жандармский ротмистр.
— Здравия желаю господин есаул. Ротмистр Булавин Максим Сергеевич. Жандармское управление Кавказского округа. Вижу не рады мне? — усмехнулся ротмистр.
— Вы не правы, ротмистр, в отличии, от некоторых, — посмотрел на сотника и хорунжего — я со всем уважением отношусь к жандармам. Прекрасно понимаю вашу трудную и не благодарную службу. Как говорят у вас: Жандарм, это друг гражданина и не дремлющее око государя.
— Даже так, — с удивлением посмотрел на меня ротмистр, своим проницательным взглядом, ища подвох.
— Есаул Иванов, командир отдельной пластунской сотни.
Андрей и Михаил с непонятными лицами наблюдали нашу встречу. Всем известна нелюбовь армии к жандармам, цепным псам самодержавия. Я всегда с уважением относился к спецслужбам. Они также необходимы, как армия и полиция. К тому же, последное пятнадцать лет прошлой жизни прослужил в СВР.
— Постойте, это не вы, тот хорунжий, который отбил военного чиновник у горцев.
— Да, тот самый, только есаул. — ответил я улыбаясь.
— В таком случае примите мою благодарность, за то, что позаботились о погибшем жандарме. Он прослужил со мной пять лет.
— Не стоит, ротмистр, свои люди.
— Ну, что же, приятно встретить понимающего человека. — он протянул руку для пожатия.- Вы позаботитесь о моих людях?
Три жандарма стояли у коновязи.
— Дежурный, пристрой жандармов, накормите и спать уложите.
— Пройдемте ротмистр в штаб.
— Так, что привело вас к нам. Паша, скажи Аде и Катерине Николаевне, у нас гость. — сказал я хранителю моего тела.
— Видите ли, Пётр Алексеевич, у нас в округе находится порядка трех сот ссыльных поляков, участвовавших в восстании. Более семидесяти человек из них пропали из назначенных им мест проживания. Полагаю они сбежали к горцам, что бы участвовать в противоправных действиях на их стороне. Восемь из них дезертировали из армии.
— Вы думаете, что кто-то, из ссыльных, прячется среди горцев проживающих рядом с нами?
— Не исключаю подобного.
— И что надлежит делать мне при обнаружении?
— Арестовать и сдать нам, в жандармерию.
— А если враг не сдаётся? — посмотрел я, со смыслом на ротмистра.
— Погиб при попытке задержания.- развел он руками.
— Вот и договорились. Приглашаю на ужин.
Когда мы вошли в дом, ротмистр, увидев Катю и Аду в черкесском одеянии растерялся.
— Позвольте представить вам мою жену, Екатерину Николаевну Иванову.
Катя изобразила книксен.
— Ротмистр Булавин, Максим Сергеевич. Да у вас есаул настоящий цветник. Как вам удалось заманить к себе такую красивую девушку?
— Сбежала из дому с заезжим есаулом, поверила его сладким обещаниям и в итоге живу в глинобитном доме, среди казаков.
— Катя! — с укоризной произнес я. — Прячется от гнева родственников у меня.- вернул я подколку Кате.
— И кто ваши родственники, Екатерина Николаевна? Если не секрет — профессионально поинтересовался ротмистр.
— Вовсе не секрет, граф Васильев — беззаботно ответила Катя.
Ротмистр застыл с открытым ртом, глядя на Екатерину.
— Вы шутите? — не мог поверить ротмистр.