н захрюкает.
Шувалов рассмеялся.
— Пожалуй вы правы, Пётр Алексеевич.
К нашему костру подсели Павел и Андрей.
— Пётр Алексеевич, признаюсь, сотня ваша устроена очень толково. Вооружение, снаряжение, движение в походной колонне, вопросы питания, выше всех похвал. Ваше действия на тренировках меня удивили. Надеюсь сотня в бою будет действовать так же слаженно?
— Я тоже надеюсь на это, Павел Николаевич. Немного переживаю за новую сотню, но все когда-то случается в первый раз. Сотник уверяет меня, что они не подведут. — посмотрел на Андрея.
— Всё будет хорошо, командир.
Шувалов ни как не мог привыкнуть к присутствию великого князя и постоянно был скован и напряжен. Его смущала наша свободная манера общения с ним. На восьмой день мы подошли к Эривани и встали лагерем. Павел убыл в штаб начальника Армянской области, генерал-майору Верникову И. М.
Вернулся Шувалов и привёз приказ, что сотне предстояло выдвигаться к селению Аркалык, район Аргадана. Рядом с селением находятся развалины старой крепости в которой стоит рота 17 пехотного батальона с одним орудием. Сутки назад туда выдвинулся егерский батальон подполковника фон Мангера. Общее командование поручено подполковнику Шувалову.
— Командование полагает, что наступление в этом районе крупными отрядами маловероятно. Наличие егерского батальона и отдельной сотни, подкреплённое двумя сотнями казаков, вполне достаточным. Стоять предполагается до середины сентября. Единственное опасение у командования вызывает тот момент, что отряды турков решат уходить по долине к себе в Турцию.
К нам подошли пожилой армянин и совсем молодой юноша.
— Это проводники прикреплённые к нам.
— Здравствуйте, господин офицер. Меня зовут Армен Степанян, это мой сын Ваган. Уважаемый Ашот просил передать вам, с пожеланием здоровья, небольшой подарок.
Армен протянул небольшую сумку в которой лежали пакет с кофе и медная турка с двумя кофейными чашками.
— Он очень обижается на то, что вы совсем забыли своего друга.
— Вот шельма, всё знает — я усмехнулся — Спасибо Армен, присаживайся, расскажи о том месте подробнее.
Шувалов с интересом наблюдал и слушал наш разговор
Глава 2
Место, где мы должны стоять заслоном с батальоном егерей, находилось в четырёх переходах. По словам Армена долина, шириной около двух верст, находилась в восьми верстах от границы с Турцией. На той стороне располагались два селения населенные в основном армянами и небольшим количеством турков. Ходили слухи, что Энвер паша призвал башибузуков для нападения на Российскую территорию. Появились беженцы армяне с сопредельной территории, рассказывая ужасные случаи зверских расправ над армянами. Хуже нет башибузуков, самые жестокие и злобные, особенно босняки и арнауты (боснийцы и албанцы). Беженцы встречались всё чаще, они потерянные и какие-то обреченные, брели по дороге. К вечеру третьего дня нас нагнал Павел с десятком казаков сопровождения. Шувалов видя досаду на моём лице поспешил успокоить.
— Пётр Алексеевич, не нужно расстраиваться заранее. Может у полковника краткий визит к нам.
— Здравствуйте господа. Рад снова быть с вами, надеюсь и вы так же рады. — рассмеялся Павел. Еле уговорил отпустить меня, что бы самому увидеть боевые действия. В штабе думают, что на вашем участке возможны прорывы небольших групп турок. Это район заселен не так густо.
Возбуждённый Павел бесцеремонно, по-свойски устраивался у нашего костра. Видно мысли о предстоящих приключениях будоражили его воображение.
Я отвел в сторону жандармского ротмистра Булавина, который постоянно следовал за Павлом.
— Максим Сергеевич, как вы могли допустить отъезд полковника из штаба? — старался говорить спокойно.
— Как, как, никак — с раздражением ответил ротмистр — Если б я мог, связал бы его и отправил в Петербург с фельдъегерской почтой. Вы думаете я не понимаю всей опасности, но что я могу сделать? Генерал Верников не стал отговаривать полковника. Видите ли, он не видит явной опасности.
— А генерал Симонов?
— Генерал-майор Верников сменил его днями, та ещё фифа.- лицо Булавина скривилось.
— Ладно, Максим Сергеевич, проехали, старайтесь удержать его от глупых поступков. Если мы грубо обездвижим полковника, он обидится на нас, а если его убьют, нас смешают с дерьмом и размажут тонким слоем. Я не пугаю, я констатирую факт ротмистр.
— Уже дурно пахнет, Пётр Алексеевич, я постараюсь.
— Вот и постарайтесь, дружище. Может всё обойдётся, отсидим в заслоне положенное и домой.- Сказал я без всякой уверенности.
Не обошлось, около полудня следующего дня в отдаление послышались слабые звуки выстрелов к нам скакала разведка. Колонна остановилась. Все в тревоге ожидали известий. Костя подскакал и бросив повод кому-то, что бы вывели лошадь, доложил.
— Командир, в полутора вестах, впереди, идет бой, наши, непонятно кто, атакованы туркой, конные, сколько определить трудно. Заметили нас, сотен пять идут за нами.
— Сотня построение «коробка».- Ору во всё горло. Колонна распалась и стала быстро перестраиваться. По два фургона встали на флангах. Расстояние между ними около шестидесяти метров. Первая сотня выстроилась в две шеренги с интервалом два шага, для стрельбы с колена. Картечники, двадцать человек и стрелки Ромы встали третьей шеренгой. Вторая сотня распределилась на флангах, в случае необходимости поддержит первую. Две сотни казаков стояли позади, держа коней в поводе.
— Савва, позови Дорожного.
Подполковник Шувалов стоял в стороне и не мешал мне командовать.
— Я, господин есаул, — подскочил Дорожный.
— Василий Иванович, помнишь, как на тренировке?
— Так точно.
— Стоишь и ждёшь команда. После неё обходишь с флангов и атакуешь. Преследуешь, если их много, сразу поворачиваешь и выманиваешь на меня, уходишь к нам в тыл и прикрываешь его. Все тревожно смотрят на приближающуюся конную массу, которая неотвратимо двигалась на нас. Павел собрался со своим десятком присоединиться к казакам, что бы идти с ними в атаку.
— Полковник, вы куда?
— Буду атаковать вместе с казаками. — решительно заявил он.
— Отставить, господин полковник. Попрошу вас оставаться рядом со мной.
— Вы не можете мне приказывать — дернулся Павел.
— А я не приказываю, я требую, что бы вы стояли рядом со мной. В любом случае я не позволю вам идти в конную атаку.
Лава приближается. Все затихли наблюдая за набирающей разбег конной массы турков. Они визжали, кричали, свистели, всё это сливалось в один животный рев. Уже видны всадники в ярких одеждах размахивающие саблями, оскаленные морды лошадей. Сто метров, команда Ромы: Стрелки! БЕЙ.
Раздаётся залп. Два десятка лошадей вместе с всадниками валятся на землю, как подкошенные. Лошади вставали на дыбы, падали, давя седоков. Ржание смешалось с человеческими воплями. Раздается слитный залп сотни, две передние шеренги конной лавы, будто наткнувшись на стену свинца, валятся образуя кровавое месиво из лошадей и всадников, буквально в тридцати метрах от нас. Атака захлебнулась. Подаю команду Дорожному. Две сотни обтекая нас с флангов с гиканьем и свистом полетели в атаку. Турки не выдержали и повернули. Было видно, как казаки настигают отступающего противника, отдаляясь от нас.
Даю отмашку Трофиму. Его сотня медленно пошла вперёд, к шевелящемуся валу издающего жалобное ржание и стоны.
Бойцы приступили к контролю и зачистке. Фургоны в том же порядке двинулись вперёд в сопровождении полусотен, объезжая кучу погибших. Проверяя, тех, кто прорвался во фланги. Тронулись и мы, с молчаливым Павлом, ротмистром, Шуваловым. Подполковник был спокоен. Бойцы проведя зачистку и быстрый сбор трофеев двинулись в шеренге вперед, фургоны пристроились с боков.
— Наши, кажись, возвращаются, — сказал Эркен, щурясь в даль. Он был самый глазастый из нас, видел на полверсты дальше, чем остальные. Мы остановились, наблюдая, как в клубах пыли показались казаки. Они обтекли нас широкой дугой, постепенно сбавляя ход. Лошади тяжело дышали, бока ходили ходуном, с крупов капала пена.
— Турки на хвосте, — хрипло крикнул кто-то сзади. Три сотни всадников выскочили было в атаку, но после двух дружных залпов развернулись обратно, оставив на поле около сотни убитых и раненых. Повторился прежний манёвр. Казаки, дав коням передохнуть, снова двинулись неспешно вперед. Мы последовали за ними. Через час подошли к месту боя. Перед нами открылась ужасная картина разгрома колонны. Обозные телеги стояли в растянутой колонне, разграбленные, перевернутые, некоторые поломанные. Кругом лежали мертвые солдаты по одиночке, кучами, в неестественных позах, застигнутые внезапным, смертельным ударом. Некоторые сжимали оружие даже в смерти. Между ними туши лошадей, мешки с рассыпавшимся зерном, шинели и другие вещи. В сотне шагов от этого пекла, копошились живые. Они сидели, лежали, кое-кто стоял, опираясь на штыки. Глаза пустые, лица в пыли и запекшейся крови.
— Господи… — прошептал кто-то за моей спиной. Даже Шувалов, обычно невозмутимый, сжал кулаки.
Разведку и Дорожного отправил вперёд к селению. Подошли к остаткам колонны. Нам на встречу поднялись пожилой штабс-капитан, поручик и прапорщик. На всех грязные мундиры, рванные в некоторых местах. У совсем молодого прапорщика были видны дорожки слез на грязном лице и помятый кивер.
— Штабс-капитан Валуев, заместитель командира горно егерского батальона. Батальон следовал к селению Аркалык — его голос сорвался, капитан с трудом сплюнул — был внезапно атакован конницей турков, не меньше тысячи. Построить каре успела только вторая рота. Остальные отбивались кто как мог.
Его глаза, воспалённые от дыма и усталости, метнулись в сторону разгромленного обоза, где лежали мёртвые тела егерей.
— Не знаю сколько бились, но турки смогли прорвать каре. Думал конец нам, а тут ваши казаки. Ударили османа и стали отступать, турки кинулись за ними. Потом смотрю, скачут обратно, пронеслись мимо нас и к границе стали уходить. Господа, у вас есть лекарь? Наш командир, подполковник Мангер, тяжело ранен, батальонный фельдшер погиб.