— Бей — командую я.
Прогремел залп. Он был настолько неожиданным и ошеломительным, что основная масса всадников не поняла, что произошло, погибла в недоумении. Трое оставшиеся в живых попытались уйти в сторону, но куда там. Стреляли лучшие стрелки стрелкового взвода. Ещё пять выстрелов и в живых не осталось ни кого. Все бросились ловить оставшихся лошадей. Эркен с Асланом первые оседлали чужих лошадей и помогли собрать разбегающиеся трофеев. Эркен подогнал коня.
— Спокойный конь, командир. Если будет артачиться кулаком по башке, только не сильно. А то вдаришь и повалишь коня с ног, с тебя станется.
Оседлав чужого коня я направился к становищу. Оставшиеся четверо бандитов видя быструю расправу с подельниками попытались уйти. За ними поскакало пятеро бойцов во главе с Эркеном и Асланом.
Молодые пастухи увидев нас с заметным облегчением вздохнули. На бурке у костра лежал родственник Халида. Один из парней держал окровавленную тряпку, приложенную к голове. Халид, что-то сказал парню и он отошёл в сторону. Я присел рядом и убрал тряпку. Не глубокая резаная рана сантиметров восемь. Хорошо голова была бритая.
— Бандиты приехали час назад. Стали лазить везде. Нашли ваши вещи и стали собирать, что бы забрать их. Хотели забрать лошадей и какое-то количество баранов. Когда родственник Халида стал возражать и ругаться, главный достал саблю и ударил его по голове. — переводил Халид рассказ молодого.
— Где моя скорая помощь?
Один из бойцов принёс сумку. Она значительно опустела после оказания помощи Хайбуле.
Старик пришёл в себя.
— Буду зашивать тебе рану, потерпи старик.
Он молча кивнул. Сделал всё положенное и наложил повязку. Раненый терпел и не произнес ни звука. Бойцы собрали всё, что посчитали ценным. Оказалось не так уж много.
— Огнестрел дрянь, четыре шашки и семь кинжалов можно взять, остальное барахло. Пятнадцать лошадей, ну и сколько Эркен с Асланом приведут не знаю. — отчитался Савва.
Часа через два вернулись Эркен и Аслан с бойцами ведя трёх лошадей в поводе.
— Догнали троих, главарь ушёл, конь хороший. Сказали, что их главарь, Сардар какой-то. Пришли на зиму запас делать. Все из разных селений. Сдаваться все отказались. — коротко доложил Эркен. Бойцы сгружали все собранные трофеи в кучу, у входа в землянку.
Старик оказался крепким, уже поздним вечером раздал указания молодым, сел рядом со мной у костра.
— Как ты себя чувствуешь, — поинтересовался я с уважением глядя на него.
— Голова болит, но терпеть можно. Что ты дал выпить мне когда зашивал рану. Голова кружится и ноги заплетаются, как после крепкой бузы. — усмехнулся он.
— Лекарство, чтобы не так больно было.
— Хорошее лекарство, Шайтан Иван. Откуда знаю? Сам догадался. Халид не говорил мне. А ты спрашивал нужна ли простому народу война. Благодарю тебя, что помог наказать этих бандитов. Уже сил нет терпеть эти грабежи и поборы.
— Скажи старик, а как ты отнесёшься к тому, что появится хан Аварский и будет наводить порядок в Дагестане. — задал я неожиданный вопрос. Старик задумался.
— Если это будет умный и дальновидный правитель, который принесёт мир и порядок на наши земли, я первый склоню голову и всегда выступлю на его стороне. У меня нет оружия, я не смог дать достойный отпор этим шакалам. — он замолчал и нахмурился.
— А ты можешь пользоваться ружьём и холодным оружием?
— Да, Шайтан, ты можешь продать захваченное оружие мне?
— Как тебя зовут, уважаемый?
— Мурад из рода Сангин.
— Уважаемый Мурад, я подарю ружьё тебе и остальное продам твоим людям, не дорого. Но вы дадите мне слово, что не будете воевать против русских.
Мурад долго думал глядя на меня.
— Хорошо, я даю тебе слово и они поклянутся.
— Эркен, подбери им ружья, шашки и кинжалы. А вы, уважаемый, сами выберете, что вам понравиться.
Мурад и его пастухи возбуждённые и радостные присели у кучи оружия и ожидали пока Эркен с Саввой перебирали его. Мурад с винтовкой в руках и шашкой с кинжалом подошёл ко мне.
— Скажи Шайтан, ты можешь продать все оружие и десять лошадей?
— Ты сможешь заплатить Мурад? — поинтересовался я.
— Сколько ты просишь за всё?
Паша позвал Эркена и Аслана. Я озвучил им предложение Мурада.
— За оружие, кроме подаренного Мураду, самое мало, сто двадцать рублей и за десять лошадей двести тридцать. — подвёл итого Эркен.
— Ты слышал уважаемый Мурад.
— Хорошо, Шайтан. Дай двух лошадей моим людям, завтра, к обеду они привезут серебро. А пока будь моим гостем. Мы принялись к готовке двух баранов, которых успели зарезать бандиты.
Спустя три дня я прибыл в Пятигорск. Со мной только мои близкие. Остальные за Михайловским постом повернули домой. Меня одетого в простую черкеску и папаху часовой не пустил в здание штаба линии, вызвал дежурного офицера.
— Кто ты такой, представься? — Высокомерно ответил подпоручик. Я хотел вспылить, но вспомнив, что я одет в теплый, не очень свежий бешмет и потёртую черкеску решил приколоться.
— Так, это, вашбродь, мне бы до господина подполковника Шувалова добраться. Важные сведения донести. Ежели вы не скажите яму, вас так вздрючат, что мало не покажется. Скажи Паш?
Паша внимательно всмотрелся в подпоручика.
— Да уж, дрючить будут долго и с удовольствием.
— Что, быдло казацкое, да я тебя… — лицо подпоручика покраснело от негодования. Он попытался вытащить саблю. Паша перехватил его запястье и крепко сжал.
— Не балуй подпоручик, делай, что велено и с руками останешься.
Лицо офицера из красного превратилось в белое.
— Довольно подпоручик. Прошу вас доложить подполковнику Шувалову, что встречи просит есаул Иванов. Шутка зашла слишком далеко. Поторопитесь, у меня мало времени.
Подпоручик фыркнул и хлопнув дверью вошёл в здание. Через некоторое время из двери показался Шувалов.
— Петр Алексеевич, слава богу вы живы. Пройдёмте ко мне.
Мы поднялись в кабинет.
— Ну, рассказывайте. — сгорал от нетерпения он.
— Прождали восемь дней. Дождались. Единственно, что могу сказать, тяжело ранили. Доделать дело до конца не получилось. Думаю, он, надолго выбыл из игры.
— Так, так…. — Шувалов задумался машинально постукивая пальцами по столу. — Что же, хотя бы так. Ранение может привести к смерти? Не исключено. Будем ждать вестей от агентов. Спасибо, Пётр Алексеевич, я доложу его превосходительству.
— Александр Константинович, прошу вас не распространяться о моём участии в операции. — Попросил я.
— Конечно, только его превосходительство.
Мы попрощались и я вышел из кабинета. Неожиданно Шувалов выскочил из кабинета.
— Пётр Алексеевич, чуть не забыл, Булавин очень просил вас зайти к нему, как только вы появитесь в городе.
— Хорошо, зайду сейчас к нему. С чего это я понадобился ротмистру? — Думал я идя в жандармерию. Дежурный жандарм сразу провел меня к начальству.
— Здравия желаю, господин ротмистр.
— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, позвольте поинтересоваться по какому поводу маскарад?
— Что-то похожее на костюм подпоручика Серова.
— Поясните, господин есаул? — насторожился ротмистр.
— То, что подпоручик Серов засланный казачок? Пожалуйста. После тех событий связанных с купцом я немного подумал и решил, что подпоручик, не особо скрываясь, общается с определённым кругом лиц замешанных в различных махинациях и всё остальное. Без страха вымогает деньги, берёт взятки. Или он конченый дурак и вы совершено не контролируете своих сотрудников и обстановку в управление, во что я не верю. Остаётся одно, подпоручик засланный казачок. Вы проводите операцию по внедрению своего агента.
— А вы проницательны и не так просты, как кажетесь. — усмехнулся ротмистр.
— Тоньше надо работать, Максим Сергеевич. Так зачем я понадобился вам?
— Дело связанно со ссыльными поляками. Вам известен некто Жданович Николай Иванович?
— Да, поверхностно знаком с ним.
— Он задержан нами во время ареста фигурантов дела и проходит, как связной между Хмелевским и другими членами группы. Так вот, он утверждает, что вы можете подтвердить его невиновность. Якобы он выполнял отдельные просьбы пана Хмелевского не зная о задуманном побеге. Что скажите?
Я коротко изложил ротмистру обстоятельства нашего знакомства.
— Так что прикажете делать с ним, Пётр Алексеевич?
— А какое наказание грозит им? — Спросил я.
— Скорее всего отправим на каторгу в Сибирь.
— Чего так далеко гнать. В кандалы и в штрафной отряд. Пусть здесь камень дробят и дороги строят. Сюда же и проворовавшихся чиновников, с конфискацией имущества. Кормить исключительно тем, что они солдатам отпускали и одевать в то, что выдавали со складов. На своей заднице почувствуют и сроков больших не давать. Пять лет вполне хватит. На первый взгляд заманчиво, не Сибирь, но на таком довольствии долго не протянут. — со злобой высказался я.
— А что, хорошая идея, надо подумать. — ротмистр что-то записал у себя.
— Так, что делать с Ждановичем?
— Давайте, поговорю с ним. — обречённо вздохнул я.
Жандарм ввёл Ждановича. Грязный, не мытый и с изрядным душком. Лицо осунулось и потухший взгляд. Увидев меня он встрепенулся и его глаза загорелись надеждой.
— Пётр Алексеевич, слава богу, вы откликнулись на мою просьбу. Прошу вас, подтвердите господину ротмистру, что я не виновен и не собирался совершать побег.
Я смотрел на доктора и верил ему.
— Николай Иванович, вас арестовали во время передачи денег заговорщикам. — напомнил я ему.
— Да, но я обещал, не мог же я присвоить деньги себе и не выполнить обещание. — Снова сник Жданович, понимая в какую дерьмовую ситуацию он попал. — Неужели ничего нельзя сделать. — Почти прошептал он.
Мне было искренне жаль Ждановича.
— Вы можете что-нибудь сделать, Максим Сергеевич?
Ротмистр неопределённо пожал плечами.
— Вы верите ему, Пётр Алексеевич?
— Максим Сергеевич, я верю и вполне доверяю Ждановичу. Могу ли я взять его на поруки под мою ответственность. Хороший доктор в наших местах большая редкость. А у меня он точно не забалует. Мои бойцы поставят его на путь истинный и доктор перейдёт в православие. Я прав, Николай Иванович.