— Пётр Алексеевич, вам предстоят встречи с цесаревичем. — я с удивлением посмотрел на Дубельта. — Да, да именно с цесаревичем, в компании с Великим князем Павлом и князем Долгоруким. Сообщаю вам по секрету, цесаревич просил у его императорского величия перевести вас в его свиту, а из сотни сформировать охранную сотню конвоя. Естественно его величество ответил отказом, по крайней мере не сейчас. Вы его очень заинтересовали. Ваше сближение с ним ни как не влияет на наши планы. Напротив, будет не плохо войти в ближний круг цесаревича. — Дубельт смотрел на меня, давая понять, что работа в качестве тайного агента влияния началась. Я с пониманием ответил на его взгляд. Мы поняли друг друга без слов.
Вечером мы с Андреем сидели в восточной комнате.
— Владимира за то дело, командир?
Киваю в ответ.
— Нас приглашает в гости цесаревич.
— С чего это? — деланно удивился я.
— Не знаю. Ты, я и Павел. Наверное чай будем пить и вспоминать минувшие сражения. Он очень завидует Павлу и хочет тоже проявить себя как воин.
— Понятно, тоже на Кавказ просится?
— Да, говорит его жене нужен горный воздух. Между прочим ссылается на тебя, твой совет.
Я чуть чаем не подавился.
— Он утверждает, что другие твои советы тоже имеют положительный результат.
— Ты то откуда знаешь об этом?
— Павел рассказывал.
В гостях у цесаревича мы побывали на следующий день. Семейный обед в тесном кругу. Было весело. Общались без церемоний. Мария Александровна действительно выглядела на много лучше, чем в прошлый раз. Она была весела, у неё появился румянец. Довольный цесаревич постоянно шутил над Павлом, который теперь никогда не расставался со своей наградной саблей. Под весёлостью и шутками скрывалась зависть, которую испытывал Александр. Уже вечером, когда мы сидели в гостиной без Марии Александровны, пошли более серьёзные разговоры. Александр интересовался моим мнением об устройстве государства Российского. Коррупции и казнокрадстве разъедающее государство, даже о крестьянском вопросе. Отвечал как мог, осторожничая и тщательно обдумывая ответы. Видимо не все вопросы Император доводил до своего сына, но всё же чувствовалось, что Николай активно привлекает цесаревича к управлению государственными делами.
— Ваша идея с баней, Пётр Алексеевич, просто чудо, как хороша. Во внутреннем дворе построили небольшую баню и мне с трудом удалось уговорить Марию попариться в ней и подышать травяным паром. По началу мне пришлось с ней сидеть и париться. Теперь же это самое приятное наше времяпрепровождения. Опасаюсь, как бы наше совместное посещение бани не закончилось пополнением нашего семейства, — рассмеялся он. — Другие ваши советы пришлись, как нельзя кстати.
Мы деликатно улыбались.
— Ваше высочество, вы просто обязаны постоянно заниматься столь важным делом для укрепления трона. — тонко я поддел цесаревича. Ни кто не смог удержаться и мы все расхохотались.
— Пётр Алексеевич, как вы смотрите на то, чтобы перейти в мою свиту, не сейчас, со временем? — спросил Александр, когда мы остались одни.
— Положительно, ваше высочество, но как вы правильно заметили, не сейчас. Слишком много дел на Кавказе.
— Прекрасно, признаюсь вам, что я просил его величество перевести вас в мою свиту, но получил отказ. Но в будущем я обязательно решу этот вопрос. Поэтому я хотел знать ваше мнение. Вы прекрасно понимаете, что мне как будущему правителю нужны люди, которым я мог бы доверять. Вы, по моему мнению, один из немногих, которые являются таковыми.
— Поверьте, ваше высочество, для меня большая честь быть тем, кто облечён вашим доверием. — Склонил я голову в глубоком поклоне.
— Хорошо, что мы с вами определились, Пётр Алексеевич, — облегчённо вздохнул Александр.
— Слишком много вокруг меня толкаются и трутся никчемных и пустых людей. Поэтому я надеюсь видеть вас рядом с собой, в будущем.
— Я даю вам слово, что буду рядом, как только это будет возможным. За свои слова я отвечаю всегда.
Мы смотрели в глаза друг другу. Александр видимо увидел, что хотел и открыто улыбнулся мне.
— Его императорское величество явно благоволит вам, как вся моя семья. Анна так искренне расстроилась, когда узнала о вашей женитьбе на графине. Она ещё не научилась скрывать свои чувства. — Александр грустно улыбнулся.
— Поверьте ваше высочество, я прекрасно понимаю вас. Прошу, оставите эту никчемную мысль об участии в боевых действиях. Ваше предназначение в другом, вы должны всегда помнить об этом. Я ни капли не сомневаюсь в вашей храбрости и отваге, как и многие другие ваши верные слуги. Вам нет необходимости доказывать это.
— Вы действительно так думаете, Пётр Алексеевич?
— Вне всяких сомнений. Мне нет необходимости льстить и лебезить перед вами. Говорю, что думаю.
— Спасибо за откровенность, но признаюсь вам, с детства мечтал саблю на голо и в атаку на врага. Наверное дух захватывает?
— Не знаю, в конные атаки не ходил. В пешей атаке, в рукопашной, ничего прекрасного нет. Страх, боль и дерьмом воняет.
— Действительно, всё так ужасно?
— Ещё хуже, чем вы себе можете представить. — Криво усмехнулся я.
— Пётр Алексеевич, хотите вместе со мной посетить выставку владельцев промышленных мануфактур России. Она ежегодно проводится в Петербурге. Его величество к сожалению не может посетить её, поэтому просил меня. Поедемте, уверяю вас, будет интересно.
— Спасибо за приглашение, обязательно буду.
— Договорились. Завтра я в десять часов тронусь. Жду вас. — Попрощался со мной цесаревич.
На следующее утро к десяти утра был у дворца. Со мной, в сопровождении, Паша и Савва. Я оделся в повседневную форму и одел портупею с пистолетом, кинжалом. Мои бойцы были одеты так же. Казаки конвоя увидев нас вооруженными не сказали ни слова. Зная кто я такой и что цесаревич благоволи мне как никому.
— Пётр Алексеевич, вы опасаетесь кого-то? Почему вы ходите с постоянной охраной?
— Так обчество постановило — усмехнулся я.
Я заранее спросил разрешения у Александра не носить постоянно парадную форму при всех регалиях, только Георгиевский крест и Владимира. Он милостиво разрешил. Я со своими скакал позади гербовой кареты цесаревича. Его сопровождали пять казаков конвоя. Мы выехали на не широкую улицу. Две кареты смогли с трудом разъехаться. Вдруг поезд стал притормаживать. В голову ударила мощная порция адреналина.
— ЗАСАДА– вспыхнуло следом. Я стукнул каблуками Черныша. Он с места рванул вперёд
Впереди увидел картину. Посередине дороги стояла телега перевозившая дрова, которые свалились, перегородив её.
— Засада!!! — ору во всю глотку
Казаки растеряно что-то кричат кружась на беспокойных лошадях. Дальше как в замедленном кино. На втором этаже медленно открывается окно, прямо напротив кареты. Расстояние не больше семи метров. Впереди меня, слева, казак озирается по сторонам. В проёме окна появляется фигура по пояс. В поднятой руке свёрток приличных размеров с горящим сбоку фитилем. Он что-то кричит (скорее всего свою программную речь и лозунги организации, которую он представляет). Это драгоценные секунды, которые мне подарил этот дилетант.
Достаю пистолет и стреляю не целясь. Попадаю в грудь. Террориста отбрасывает во внутрь и через три секунды раздаётся взрыв. Взрывчатки они не пожалели и видимо начинили поражающими элементами. Взрывная волна была такой силы, что я вылетел из седла. Казаку, который был чуть впереди меня, не повезло. Он вместе с лошадью получил приличное количество осколков.
— Командир…жив…– доносились слова из далека. Савва с Пашей трясут меня осматривая.
— Александр!!! — меня пронзает мысль, которая мигом приводит меня в чувство.
— Цесаревич! — кричу я. Встаю и пошатываясь иду к карете. Чувствую как новая порция адреналина выбрасывается в кровь, всё проясняется подбегаю к карете. Левая сторона царского экипажа вся иссечена осколками. Рывком открываю дверь. Бледный, испуганный Александр сидит с правой стороны в заторможенном состоянии. Впереди раздаются выстрелы, кажется три.
— Ложись на пол, — Александр смотрит не понимая. — Саня, ложись на пол! — ору я. Наконец до него доходит и он в шубе неуклюже пытается улечься на пол между сидениями.
— Савва, присмотри — бегу вперёд на ходу перезаряжая пистолет. Мельком замечаю мужчину прижавшегося к стене. Тёплое пальто, шапка и рыжие усы. Наши взгляды на мгновение встречаются. Холодный, спокойный, заинтересованный.
— Паша, рыжего взять, живым!
Бегу дальше. Два казака рубят двух стрелков, третий лежит раскинув руки. Четвёртый стрелок, бросив ружьё, достаёт пистолет, взводя курок.
Остановился, прицелился, стреляю.
— Зачем рубиться стали? — ору на казаков.
— Да черт его знает, старшина. Они с воза достали ружья и давай по нам стрелять. Стрельнули с пистоля, да промазали, времени перезаряжать не было, вот и кинулись в рубку.
Смотрю на злые и растерянные лица казаков.
— Осторожно проверьте этих и пистолеты зарядите сначала.
Возвращаюсь к карете. По пути вижу Пашу сидящего на связанном мужике уже без шапки.
— Вы не имеете права, я английский подданный, я требую…. — с характерным акцентом кричал английский подданный. Паша за волосы поднял голову и засунул ему в рот рукавицу.
— Смотрю пробил тебя англичанин — усмехнулся я, видя на наливающийся синяк под левым глазом. Паша двинул левой рукой по пояснице лежащего. С досадой сплюнул.
— Смотри не упусти. Я по-быстрому.
Александр немного отошёл, но всё равно ещё напуган.
— Всё в порядке, ваше высочество, сейчас подмога подойдёт.
Были слышны крики, свистки городовых и ещё много разных звуков. Меня стало накрывать. Появилась слабость и боль в левой стороне груди. Я сел, прислонившись к карете.
— Командир, ты чего, — забеспокоился Савва.
— Слева грудь болит, — сказал чувствуя как волна тошноты накатывает на меня. Всё таки меня контузило прилично.
Савва распахнул бурку.