— Да, я помню о своем обещании, Корнелий. Теперь запомните мои слова и передайте своему начальству. Ты выполнишь мою просьбу?
— Да, да передам. — поспешил меня заверить Кэмптон.
Я отодвинулся и дал ему несколько секунд передышки.
— Ваш Форинт-офис заигрался и перешёл все мыслимые границы. Если ещё раз, мы заметим хоть намек на покушение членов императорской фамилии, вы получите адекватный ответ, вплоть до ликвидации членов королевской фамилии. — сделал паузу, давая уложиться моим словам в голове Кэмптона. — Мы терпим вашу обычную шпионскую деятельность, но за покушение на первых лиц государства последует немедленный ответ. Корнелий, ты понял о чем я прошу донести до главы вашей службы?
— Да…я…я передам, обещаю! — бормотал бледный Кэмптон.
— Вы свободны, Кэмптон, хотя нет, отвезите его к посольству, а то действительно прибьют болезного. Рассказывать всем подряд о нашей встрече не нужно.
Кабинет генерала Бенкендорфа.
Полковник Лукьянов стоял перед своим начальником. Его лицо, со следами бессонной ночи, выражало усталость.
— Ваше высокопревосходительство. Операция успешно проведена. Всё, что планировали достигнуто.
— Вы уверены, Лев Юрьевич?
— Абсолютно, Александр Христофорович. Не берусь предсказывать, как отреагирует Форин- офис, но то, что Кэмптон донесёт наши пожелания, не сомневаюсь. — усмехнулся полковник. — Его сиятельство действовал тонко и убедительно.
— Кто бы сомневался. Как вы думаете, Лев Юрьевич, граф получает удовольствие пытая людей?
— Не думаю, Алекандр Христофорович, единственно, что удивляет, его познания в этой области. Ни одного внешнего повреждения, но он быстро добился признания Кэмптона. Откровенно говоря не хотелось бы попасть в руки его сиятельства. — Лукьянов передёрнул плечами, вспоминая недавние события.
— Значит я могу доложить его величеству о выполнении задания?
— Да, ваше высокопревосходительство, без сомнений и колебаний.
— Благодарю вас, полковник за хорошо проделанную работу.
— Да, что я, Александр Христофорович, вот его сиятельство. Не перестаёт удивлять меня, насколько разносторонний человек.
— Да уж, и не поспоришь с вами. — задумчиво потянул Бенкендорф. — Вы свободны полковник.
Несмотря на раннее утро Бенкендорф решил не откладывать с докладом Императору.
— Ваше императорское величество, операция выполнена в точности, как вы повелели.
Николай I встретил Бенкендорфа молча, его лицо оставалось непроницаемым, лишь пальцы слегка постукивали по ручке кресла.
— Неужели? — холодные глаза императора смягчились на мгновение. — Ваша оперативность, Александр Христофорович, поистине восхищает. Изложите подробности.
Бенкендорф чётко доложил, сопровождая рассказ собственными наблюдениями.
— Я всецело доверяю оценке полковника Лукьянова. Он убеждён, наше «послание» дойдёт до адресата в полной мере. — Шеф жандармов слегка наклонил голову. — Он вновь отметил исключительную работу графа Иванова-Васильева. И, если позволите выразиться… явно испытывает трепет при мысли оказаться на месте Кэмптона.
Император приподнял бровь, в его взгляде вспыхнул живой интерес:
— Даже так? Развивайте мысль.
— Лукьянова поразила осведомлённость графа в тонкостях допроса. Кэмптон сломался мгновенно, без намёка на внешние повреждения. — Бенкендорф сделал многозначительную паузу. — Одна-единственная игла, введённая в определённую точку на руке и англичанин завопил так, будто его живьём жгли на костре.
Николай замер, его лицо отразило смесь изумления и неловкого любопытства:
— Неужели он находит… м.удовольствие в подобном?
— Сомневаюсь, ваше величество. — Бенкендорф почти незаметно улыбнулся. — Лукьянова впечатлила именно методичность, чистота работы, если позволите так выразиться.
Император медленно откинулся в кресле, его взгляд устремился в окно.
— Граф прав. Только сила заставляет этих лицемеров склонить голову. — В голосе прозвучала твёрдая убеждённость. — Пусть запомнят это.
Глава 33
Сижу грустный и уставший в восточной комнате, вернее полулежу. Катя нашла меня и присела с большим трудом на подушки.
— Прости, милая, за невнимательность к тебе.
— Я всё понимаю, как не просто тебе в Петербурге. Нас наверное все презирают и завидуют тебе? — грустно вдохнула Катя.
Я рассмеялся от души, чем озадачил её.
— Нашла о чем беспокоиться, как ты говорила: Идут они все в далёкое далёко. Меня вгоняет в грусть мысль, что скоро мне придётся уехать на Кавказ, Андрею тоже. Как вы тут одни?
— Нашёл о чём беспокоиться. Ада со мной, дедушка, родители Андрея, Наталья наконец, правда толку от неё мало, зато весело. –рассмеялась Катерина. — Мишенька уже под забылся, у неё новое увлечение.
— И кто этот счастливчик?
— Племянник князя Черкасского, дальний родственник нашей Марэ. — шепотом поведала мне Катя.
— И как идут дела? — тоже шёпотом спросил я.
— Пока она делает вид, что равнодушна к нему, но он определённо ей нравиться.
— А как же Мишенька?
— Вот возьми и сам спроси у неё, если так интересно.
— Нет, нет, это я так, просто спросил из вежливости.
— То-то трусишка, боишься?
— Скажем так… опасаюсь. Мне, что больше всех надо? Мне с тобой хорошо, без Натальи. Быстренько соскочил я со скользкой темы.
В комнату вошёл Андрей.
— Я кажется не вовремя? — смутился он.
— Да, ты не ко времени, мы сплетничаем о твоей сестре, — невинно сообщил я Андрею.
— Пётр, ты просто невыносим, — фыркнула Катя, пытаясь, встать. Я помог жене и проводил до двери.
— Командир, пора на службу. Ты хоть иногда полезными делами занимаешься, а я уже скоро на стенку начну прыгать от безделья. Знаешь, иногда ловлю себя на мысли, как я раньше жил в этом болоте. Заниматься всякой ерундой лишь бы быть на слуху или на виду. Вариться в этом котле лицемеров и ханжей. Как только Мара разрешиться от бремени, через год заберу её.
— Андрей, ты чего такой злой?
— Да, раздражают уже эти снобы. Знаешь, что говорят о тебе. Помои чище.
— Ну и что, я звезда, хоть и вымазанная дерьмом, всё равно, я сияю и пахну.
Андрей не выдержал и рассмеялся от души.
— Вот за что я уважаю тебя, командир, даже по горло в дерьме, ты найдешь повод, чтобы радоваться жизни.
— А чего грустить Андрюха. Жены у нас красавицы, скоро родят нам сыновей, мы с тобой кавалеры орденов. Я полковник и граф. Есть приличная крыша над головой, кормят хорошо, радуйся и наслаждайся жизнью. — оптимистично закончил я.
— И то верно, но всё равно на службу пора. Мне ещё ордена потребны и есаульское звание, смотри командир, ты обещал. Да, про пенсию чуть не забыл. — серьёзно напомнил мне мой начальник штаба.
Посещение полковника Лукьянова, обычно, было признаком неприятностей.
— Не ругайте меня, ваше сиятельство — примирительно поднял он руки. — Сегодня без происшествий. Вас приглашает генерал Дубельт на личную встречу, опять же не официально. Мы прошли в здание управления через черный вход.
— Здравствуйте ваше сиятельство. — первый поздоровался Дубельт.
В кабинете находился ещё один человек. Мужчина лет сорока, сорока пяти, в немного потёртом чиновничьем мундире с петлицами надворного советника на воротнике.
— Здравия желаю ваше превосходительство.
— Оставьте, граф, без чинов. Позвольте вам представить, надворный советник Куликов Жан Иванович. Проходит служащим по нашему ведомству. А это граф, Иванов — Васильев, казачий полковник. — представил Дубельт нас друг другу. Пётр Алексеевич, Жан Иванович, герой Нижегородского хлебного дела. Он смог вскрыть и доказать махинации связанные с поставками зерна в армию, на сотни тысяч рублей. В него стреляли, пытались подкупить и опорочить, но, он довёл дело до конца, за что и был награждён орденом Владимира четвёртой степени. Дело происходило два года назад.
— Полно вам, Леонтий Васильевич, я просто честно делал своё дело. — смутился Куликов.
— Толи дело, спаситель цесаревича, значимый подвиг, а уж я, со своими ворами и казнокрадами, обычное дело.
— Хорошо, Леонтий Васильевич, к чему долгое вступление, мы по наградам видим, кто чего стоит? — высказался я.
Мы с советником оценивающе осмотрели друг друга. Твердый взгляд, умные серые глаза, без сомнения профессионал высокого класса, впрочем, в жандармерии других не держат.
— Что ж, извольте. Наш Шеф принял решение направить вместе с вами Жана Ивановича. Он окажет всемерную помощь полковнику Баровичу и подполковнику Булавину, естественно вам. Жан Иванович, как никто другой знает все схемы и возможные варианты хищений и казённых махинаций среди чиновников и военных. Он наделён правом вести расследование и проводить аресты в случае необходимости. Местное жандармское управление окажет вам всемерную помощь. Думаю, Жану Ивановичу, может понадобиться ваша помощь, полковник, особенно силовое прикрытие. Удаленность от столицы, особенности местных реалий вызывают опасение за жизнь Жана Ивановича.
Наблюдаю за реакцией советника. Явно не трус, мужик с характером.
— Когда вы планируете отъезд? — спросил советник. Надеюсь у вас найдётся свободное место?
— Конечно, Жан Иванович. 3 марта. В данный момент я проживаю в доме князя Андрея Долгорукого. Он мой начальник штаба, едет с нами. Готовьтесь Жан Иванович.
— Благодарю вас, ваше сиятельство, 3 марта непременно буду.
Куликов встал и попрощавшись, вышел из кабинета.
— Пётр Алексеевич, его высокопревосходительство, просил передать вам свою личную благодарность и поведать вам о том, что его величество доволен вашей службою. Не знаю, во что это выльется, но Император посетовал, что вас уже нечем награждать.
— От чего же, было бы желание, а чем наградить всегда можно придумать. — вставил я быстро своё мнение.
Дубель рассмеялся.
— Право слово, Пётр Алексеевич, за словом в карман не полезете. Хочу вас обрадовать, цесаревич будет лично следить за выполнением всех приказов государя по отношению к вам.