У меня пересохло в горле от столь длинного монолога. Я залпом выпил остывший чай и только сейчас заметил сидевшего у входа Сафара. Гасан, как и Сафар конкретно зависли и погрузились в раздумье. Я не мешал им. Встретился взглядом с Мелис. Она одобрительно смотрела на меня, как бы говоря: Ты нашел нужные слова, они поверят тебе.
— Я услышал тебя Иван. Мне нужно подумать. Я благодарю тебя за помощь и гостеприимство. Думаю тебе можно доверить семью господина. Я могу со спокойно душой уйти. Возможно господин захочет увидеться с семьёй. Я уверен он захочет этого. Как можно устроить встречу?
— Думаю это возможно. Мы пойдем к перевалу. Оговорим число когда ты вернёшься с Хайбулой, я встречу вас и привезу сюда. Естественно скрытно. Мне также необходимо встретиться с ним и о многом переговорить.
Гасан немного подумал и согласился с моим вариантом.
— Я хочу выступить с Сафаром завтра.
— Хорошо. Завтра рано утром я заеду за вами.
Я вернулся на базу довольный разговором. Надеюсь мне удалось убедить Гасана и сделать его своим сторонником. Учитывая его положение и влияние на Хайбулу, это давало дополнительный шанс на осуществление задуманного мною.
Гасан сидел во дворе дома, который определили для госпожи. Завтра он уйдет к Хайбуле. Да, номинально он был слугой Хайбулы, но на самом деле они были близки больше чем братья. Сколько себя помнил Гасан, он был рядом с Хайбулой. Когда семья Хайбулы уехала в Турцию, его отец вместе с семьёй последовал за своим господином. Хайбуле было десять лет, а Гасану шесть. Они всегда были вместе. Хайбула поступил на службу в турецкую армию младшим командиром, Гасан был с ним. В Египте, при подавлении восстания, во время боя Гасан прикрыл Хайбулу от удара саблей и был сильно ранен. Гасан машинально потёр шрам на левом плече. Хайбула не бросил его и несмотря на опасность вытащил Гасана из боя. Выходил его. С тех пор они стали, как братья. Гасан всегда следовал за Хайбулой и с годами Хайбула стал верить ему, как ни кому другому, прислушивался к его советам. Поэтому свою семью он доверил Гасану. Сафар появился много позже, он тоже был из их тухума, дальний родственник.. Он вздохнул, вспоминая жену умершую в родах вместе с ребенком. После этого Гасан не захотел заводить семью, за что постоянно получал нарекания от старшего брата, Хайбулы. И, сейчас, после разговора с Шайтан Иваном, сидел и обдумывал его. Как не поворачивай, Шайтан был прав. Гасана не волновала судьба народов Кавказа, он думал о Хайбуле и себе. При поддержке этого русского, шанс стать аварским ханом был и не малый. Нет сомнения в том, что Хайбулу поддержат многие, если увидят в нем сильную руку способную навести порядок и самое главное остановить войну. Люди устали от постоянных поборов, обнищания, убийств и беззакония. Особенно равнинная часть Дагестана, которая страдала больше всего. Многие селения обезлюдели. Люди стали покидать обжитые места в поисках лучшей доли, подальше от войны. Если Хайбула сможет обеспечить покой и защиту, то многие признают его власть. Но как обеспечить защиту? Нужны преданные воины, их нужно содержать. Войско не в две, три сотни. Для начала не меньше восьми сотен. Надеюсь Хайбула знает, что делает.
— Сафар, — напомнил он сидевшему неподалёку родственнику, — готовься к завтрашнему выходу.
Голос Гасана был твердым, решение принято.
Анвар уложив уставшего Мурата спать, вышел из комнаты.
— Анвар, присядь. — попросила Мелиса. — ты слышал мой разговор с полковником?
— Что ты думаешь о его предложении отправить Мурата в Петербург?
Мелис за долгие годы привыкла к Анвару и Елне. Она верила и доверяла им, они ни разу не дали повода усомниться в их верности.
— Полковник не бедный человек, граф и очень заслуженный человек. Говорят, что сам император благоволит ему. Я разговаривал с его старшиной. Он заверил меня, что полковник человек слова. Ты сама госпожа видишь людей лучше меня. Думается мне было бы мудро отправить Мурата подальше от этих мест, чую заваривается серьёзная каша и вы с детьми будете под ударом. Хорошо бы и Лейлу обезопасить. Заневестилась уже.
Анвар, конечно, был прав, но Мелис было страшно отправлять детей в неизвестность под покровительство едва знакомого человека. Не станут ли они рычагом воздействия на неё и Хайбулу. Хотя ничего необычного в практике заложников на Востоке нет. Сплошь и рядом, так сказать, для укрепления дружеских связей. Если бы она была с ними, это другой вопрос, но согласиться ли Хайбула? Нужно было встретиться с мужем и поговорить с ним о детях. Опасность для них была реальной. Если Пётр искренне предложил заботу о Мураде, нужно воспользоваться им. К тому же осуществление планов Хайбулы невозможно без поддержки Российской империи, поэтому он будет вынужден принять её сторону. Как и она признает его в дворянском звании. Хан, это не глава какого-то мелкого рода. По местным меркам крупная фигура.
Мелис так глубоко погрузилась в свои размышления, что позабыла про Анвара, который терпеливо ждал приказа госпожи.
— Прежней жизни не будет, как сложится новая не известно. Если замысел Хайбулы не получиться реализовать им придётся плохо.
Мелис вздохнула. Дорога сильно вымотала её и она очень надеялась на защиту Петра, чтобы была возможность отдохнуть и набраться сил.
— Возможно ты прав Анвар, нужно дождаться встречи с мужем. Окончательно решить может только он. — Очнулась Мелис.
— Да, госпожа. — поклонился Анвар.
Глава 10
Особняк графа Васильева. Петербург.
Дмитрий Борисович сидел в кресле и слушал князя Долгорукого. Очередная встреча старых друзей. Князь, заседая в сенате, состоял в партии правых консерваторов. Компания разношёрстная, но конечная цель: Россия превыше всего! Заставляет объединить свои усилия. Потому как в оппозиции к ней стоят такие сильные партии сторонников Англии, Франции, Австрии и Пруссии. Ни для кого не было секретом, что они активно поддерживаются этими странами, особенно финансово. Красивые слова не подкреплённые деньгами остаются только словами.
— Дмитрий Борисович, действия и позиция Нессельроде, становятся не только вредными для России, но и опасными. Австрияки целенаправленно склоняют нас к очередному конфликту с Османами. Если бы это делалось кулуарно, так нет же, он уже не особо стесняется в воинственной риторике по отношению к Порте. Единственно, что остаётся надеяться на здравомыслие Императора.
Упоминание о Нессельроде вызвало неприятные ощущения у графа, как зубная боль. Он помимо своей воли скривился и отпил вина из бокала. Разыгрывалась очередная классическая партия. Австрия, которая находится по постоянным давлением турок на Балканах и Дунайских территориях постепенно уступает им во всех отношениях. Поэтому дипломатия и близкие круги Императора постоянно предпринимают шаги побуждая Россию к более острому противостоянию с Османами. Что естественно переключит внимание Султана на Кавказский театр и даст передышку Австрии. Ещё, огромные средства вливаемые Англией и Францией в реформирование турецкой армии и флота по европейскому образцу и всё для того же, военными действиями ослабить Россию. Куда ни кинь, везде клин. Затея Петра, в случае её реализации, становится как никогда кстати. Возрождение Аварского ханства, дружественного к России, в корне поменяет обстановку на Кавказе. Прав князь, остаётся надеяться на здравомыслие императора и Бенкендорфа.
Появление старого слуги прервало ход его мысли.
— Ваше сиятельство, к вам посыльный.
— Пригласи.
В кабинет вошел поручик гвардии с адъютантским аксельбантом.
— Ваше сиятельство, Его Величество соизволили назначить вам аудиенцию на завтра, по первому часу после полудни.
Он вручил пакет с золочённым вензелем и удалился. Граф Васильев смотрел на конверт в руке, продолжая свою мысль.
— Возможно завтра решиться судьба этой простой и одновременно сложной дипломатической игры на Кавказе, где Россию, как всегда, попытаются использовать, каждый в своих интересах.
Сравнивание с дешёвой портовой шлюхой, заставило графа передёрнуть плечами.
— Что с вами Дмитрий Борисович? — спросил князь.
— Неприятные воспоминания, не обращайте внимания. Думаю нет смысла утомлять себя предположениями. Завтра всё проясниться. Есть известия от князя Андрея? Пётр отписался мне кратко и без лирики. Жив, здоров, служу. — рассмеялся Васильев.
— Вы знаете, Дмитрий Борисович, Андрей тоже не балует нас письмами. В последнем письме сообщил, что получил чин есаула и назначен на должность начальника штаба батальона. Много работает и поэтому часто писать нет времени. — Князь озарился теплой улыбкой.
По лицу князя граф видел, как гордиться он сыном и радуется его успехам по службе.
— Слава богу, что у нашей молодёжи всё складывается успешно.
За день до этого. Зимний дворец. Кабинет Императора.
Николай внимательно слушал очередной доклад Бенкендорфа. Александр, присутствовавший на еженедельном совещании с шефом жандармов, сидел в стороне, не вмешиваясь в разговор. Император постепенно приобщал сына к государственным делам и пока оставался доволен его сдержанностью.
— Александр Христофорович, как обстоят дела с Кавказским вопросом?
— Пока ничего определённого, Ваше Величество. Надворный советник Куликов ведёт расследование. Человек он крайне обязательный и осмотрительный, никогда не торопится с выводами. Как только работа будет завершена, я представлю вам подробный отчёт. Без вашего решения никаких действий предпринято не будет. Что касается полковника, графа Иванова-Васильева, то он занят развёртыванием батальона. О других его действиях сведений не поступало. Он проинформирован о необходимости немедленного доклада при любых изменениях в известном вам деле — через нашу почту.
— Что-нибудь ещё, Александр Христофорович?
— Да, Ваше Императорское Величество. Настоятельно прошу вашего содействия в том, чтобы министр иностранных дел смягчил свою риторику в отношении Порты. Сейчас излишне раздражать султана, это большая ошибка. Или… — Бенкендорф многозначительно помедлил, — намеренная игра, но не в нашу пользу. Задуманная нами инициатива достигнет большего эффекта, если станет неожиданностью. Если у него получится… — Шеф жандармов вновь сделал паузу, на этот раз явно намекая на Иванова, — поднимется такой шум, что последствия могут быть непредсказуемыми. К чему заранее настораживать турок?