— Возьми сколько нужно.
— Мелис, не обижай меня, — я мягко остановил её руку.
— Это вам подарок от меня.
— Пётр, ты не обязан.
— Я сказал, не обижай меня. — Повторил я твёрже.
— Благодарю тебя. — тихо произнесла Мелис.
Было приятно видеть, как бурно выражали радость Лейла и Елма перебирая наряды. Анвар, смущаясь, гладил шершавой рукой черкеску и бешмет.
В штабе застал Андрея сидящего с задумчивым видом.
— О чём мыслишь, стратег?
— Да вот размышляю. Вчера ты гонял нас, чтобы мы четко, не нарушая построения, менять углы атаки. Сегодня я проводил тактические маневрирования построением «коробка». Уже лучше. За неделю отработаем, а как будут действовать новые сотни? Хватит ли им умения и стойкости? Думаю не получится у них. Разумнее сидеть в круговой.
— Наверное ты прав, Андрей. — задумался уже я, глядя на схемы нарисованные им.
— Придётся мне уехать раньше. Потренировать новые сотни, чтобы они могли правильно действовать, хотя бы в составе своей сотни. Как драгуны?
— Нет слов, командир. Вот уж кто тренируется денно и нощно. Ротмистр спуску не даёт. Хочешь в поход их взять?
— Обязательно, пусть настоящего пороха понюхают.
— Разумно, пусть понюхают. — Промычал Андрей смотря на свои зарисовки.
— Да, Андрей, что там с сиятельством Муравиным?
— Жив, как ни странно, даже на поправку пошёл. Ест за двоих, спит каждую свободную минуту. Разговаривать начал, а то по началу молчал больше. Выздоравливает. — усмехнулся Андрей. — По себе помню. Шелуха сошла. Мише запретил определить ему денщика.
— Что так? — уточнился я.
— Он рядовой. Как станет хорунжим, если станет, тогда и думать будем. В остальном справляется.
В штаб вошёл Паша.
— Командир, гонец от Трофима.
— Здравия, командир. Сотник просил передать. С другой стороны дальнего перевала пришёл весник. На той стороне прибыли люди Абдулах-амина с призывом идти в набег. Шапсуги, натухайцы и ещё куча всяких. Внизу, в селении Джемес, два турка и англичанин с полусотней охраны собирают отряды.
— Паша, Романа поднимай по тревоге, разведка и наши. Через час выступаем.
Не забудь три мины.
Через час мы выступили. Мои и разведка конно, стрелки Ромы на четырёх фурах. Под утро прибыли в лагерь первой сотни.
— Гонец, командир. С той стороны.
К нам подошёл горец лет тридцати. Ничего необычного, традиционная одежда, оружие дорогое. Он поздоровался со мной.
— Ты говори я буду переводить — сказал Трофим горцу. Аслан и Паша сидящие рядом со мной внимательно следили за моим собеседником.
— Я, Самир, абадзех из селения Джемес. Ты Шайтан Иван? — напряжённый взгляд горца требовал ответа.
— Нет, я его заместитель.
Трофим спокойно продолжал переводить. Тень разочарования мелькнула на его лице.
— Самир, тебе не описали, как я выгляжу?
Самир напрягся, его глаза вспыхнули яростным огнём, а рука, лежащая на кинжале, сжала рукоять. Он хотел метнуться ко мне, но его остановил Савва, ударом приклада.
— Ты не переборщил, Савва?
— Нет, командир, я аккуратно. Сейчас очухается.
— Как-то просто меня подловили. Зачем так много говорить. Резанул бы сразу и делу конец. — рассуждал я вслух.
— Так он не видел тебя, командир, решил наверняка. — Сказал Трофим усаживаясь.— Убивец какой-то неумелый.
— В следующий раз умелого пришлют, — проворчал Эркен. — Настороже надо быть.
— Могут издалека стрельнуть, из штуцера — добавил Паша.
— Могу, очень даже рабочий вариант. — вздохнул я. — Вот она, цена популярности.
Самир, туго стянутый веревками, судорожно дернулся. Савва усадил его на землю. Папаха слетела при ударе, и Самир, мотая бритой головой, медленно приходил в себя. Наконец его взгляд, уже осмысленный и полный ненависти, скрестился с моим.
— Чего ждешь, собака? Добей связанного! — зло выплюнул он.
— Думаешь, со свободными руками ты опаснее? — усмехнулся я, в голове быстро нарисовался план действий.
— Кто тебя нанял?
Самир лишь сверлил меня взглядом, полным немого бешенства, затем резко отвернулся. Говорить он явно не собирался.
— Ты храбрый воин. Пытками унижать не стану. Да и запах паленого мяса мне не нравится. — Внимательно ловил малейшую реакцию в его глазах. Страха не было. Только презрение.
— Предлагаю иное. Чистый поединок. Ты с ножом. Я с голыми руками. Победишь, завершишь свое дело. Выиграю я, честно ответишь на вопросы. Согласен?
Самир напряженно вглядывался в меня, ища подвох в каждом слове. — Все будет, как ты сказал? — голос его был хриплым, но твердым.
— Все. И после ты свободен. — Подбросил в слова немного азарта.
— Хорошо. Согласен.
Веревки с Самира сняли. Бойцы сомкнулись вокруг нас плотным кольцом. Он стянул верхнюю одежду, остался в просторной рубахе. Я скинул все снаряжение, почувствовав облегчение и свободу.
Савва протянул Самиру нож, рукоятью вперед. Тот ловко перехватил его, привычно взвесил в ладони, кивнул и двинулся ко мне. Его глаза сузились до щелочек. Я принял свободную стойку, дыхание ровное, все внимание на его плечи, на острие ножа.
Самир сблизился резко, без разведки. Рука с клинком взметнулась. Секущий удар в лицо! Я ждал именно этого. Резко присел, нырнул под его руку. Левой перехватил запястье с ножом, правой ударил кулаком, коротко и жестко, под ребра, в солнечное сплетение. Воздух с хрипом вырвался из его груди, тело на миг обмякло. Широко шагнув назад, я двумя руками сжал его кисть и резко рванул на себя и вниз. Зашел под руку, выкручивая ее в плечевом суставе, не до хруста, не до слома, но достаточно, чтобы боль пронзила все тело. Из горла Самира вырвался сдавленный стон. Поднял его руку выше, он рухнул на колени, пытаясь ослабить невыносимое давление.
— Ты проиграл, Самир! — Голос мой прозвучал четко в наступившей тишине.
— Да… — прошипел он сквозь стиснутые зубы, прерывисто дыша.
Я забрал нож из его ослабевшей руки и отпустил захват. Самир сел и осторожно массировал правое плечо, морщась и шипя.
— Ты проиграл. Слово сдержишь? — спросил я, не сводя с него глаз.
Самир лишь кивнул, губы плотно сжаты. Боль от вывернутой руки отражалась на его лице.
Мы уселись в прохладной тени под навесом фургона. Самир невольно морщился, пробуя шевелить правой рукой, плечо явно ныло.
— Говори, Самир. Я слушаю.
— В Джемесе… — начал он, глядя куда-то поверх моей головы, — действительно сидят двое турок и англичанин. До него верста, после окончания спуска. С ними Бекеш. Он собирает отряд для набега. Уже набрал не меньше шести сотен сабель. Он и надоумил турок заманить тебя с сотней на ту сторону. Устроить засаду в конце спуска. — Самир горько усмехнулся. — Как ты любишь делать на перевалах. Туркам план Бекеша пришелся по душе. Мне предложили быть гонцом. Сулили двадцать золотых. Я согласился.
— Почему же ты решил убить меня, сорвав весь план Бекеша? — в голосе прозвучало искреннее недоумение. — Это было глупо.
Самир замолчал. Потом выдохнул.
— Твой взгляд. Как только ты посмотрел, я понял, ты знаешь про обман. Шайтан тебе и вправду помогает. А еще… — он наконец посмотрел на меня, и в его глазах вспыхнула старая ненависть, — ты мой кровник.
— Кровник? — я откинулся назад, удивлённый. — Когда я успел стать твоим кровником?
— Ты зарубил моего брата. В том поединке с Исмаилом, — слова Самира были жесткими. Взгляд недобрый, полный обвинения.
— Ты не прав, Самир, — покачал головой я. — Поединок был честным. Их было четверо против меня одного. Твой брат сам пошел под клинок.
— О какой честности ты говоришь, Шайтан Иван, — сокрушенно, почти с жалостью прошипел Самир, — если за твоей спиной стоит Иблис?
Я демонстративно расхохотался, громко, вызывающе, чтобы слышали все вокруг.
— Я победил тебя не потому, что мне помогает Иблис, а потому что я более умелый воин! — мой голос прозвучал резко и четко. — Меня учили драться голыми руками против вооруженного. Как и всех моих бойцов. Кто-то лучше, кто-то хуже, но каждый знает, как это сделать. Будь ты в моем отряде и тебя бы научили.
Самир смотрел на меня с явным недоверием. Взгляд его скользнул к Аслану, сидящему чуть поодаль.
— Даже он? — кивнул он в его сторону, скепсис читался в каждом слове.
— Да, — ответил я коротко и твердо. — Он запросто набьет тебе морду голыми руками. И так же легко обыграет на шашках. Когда рука заживет — приходи. Проверь.
Аслан промолчал. Лишь усмехнулся в свои густые усы, взгляд его стал чуть насмешливым, как у кота, смотрящего на мышку.
— Мне нужно обдумать услышанное, Самир, — сказал я, вставая. — Прости, но пока тебе придется посидеть связанным.
— Я дам клятву! Клятву, что не сбегу! — глухо, почти рыча, пробурчал Самир, его гордость явно была задета.
— Э-э, нет, дарагой, — покачал головой я, притворно сожалея. — Клятва, данная неверному… Разве она священна? Разве Аллах, Альхамдули-Ллях (хвала Ему), осудит тебя за ее нарушение? Нет. Так что посиди пока. Освободим позже.
Его подхватили под руки и увели. В тени фургона остались я, Рома, Трофим и мои проверенные ухорезы. Рома первым не выдержал.
— Командир, а на кой-тебе был нужен этот поединок? — в его голосе звучала неподдельная тревога. — Судьбу пытать не дело! Мало ли? Порезал бы тебя этот убивец… И все!
— Рома, ты не прав. Почему?
Вопрос повис в воздухе. Обвёл взглядом присутствующих. Все молчали.
— Пытать.? Наверно, не признался бы. Видал какой волчара. — рассудительно начал Эркен. В его голосе звучали уважительные нотки.
— А так, командир его на гордость взял и честное слово. А командира нашего хоть к пушке привяжи, выстрели, всё одно вывернется и живой останется.
Все заулыбались, а я рассмеялся.
— Вот значит, как обо мне думаете, за прохвоста держите, — еле успокоился я.
— Всё верно. Пытать долго и не факт, что заговорит. Поединок, да ещё с ножом, против меня, голого. Ни шашка, ни кинжал, именно нож. Он может хорошо владеть шашкой, кинжалом, а вот ножом, навряд ли. Но у него появляется уверенность в победе. Я его ловлю на этом. Так что будем делать, голуби сизокрылые?