евые и вступал в разговоры с соседями, которых тут же принимался угощать. Больше всего Карлос любил армянский клуб, где он потягивал виски, а Лана исполняла танец живота. По пятницам он обычно бывал в филиппинском клубе на традиционных петушиных боях.
Бенедикт Фальтанг, местный представитель продовольственной программы ООН, живший над Карлосом и Ланой, утверждал, что оба были допущены и в клуб дипломатов. С ранней юности знакомый с подобным времяпрепровождением, Карлос прекрасно вписывался в эту компанию. “Он был очень симпатичным парнем, веселым и доброжелательным”, — вспоминал Фальтанг. Судя по тому образу жизни, который вел Карлос в Хартуме, он чувствовал себя в полной безопасности. Однако его безрассудное увлечение Ланой постепенно пошло на убыль, и он завязал роман с генеральской вдовой среднего возраста Зейнаб Сулиман, которая была владелицей ювелирного магазина.
После неудачной попытки поймать Карлоса во время войны в Персидском заливе ЦРУ пообещало французским союзникам не ослаблять своих усилий. Через несколько недель после прибытия Карлоса в суданскую столицу сирийская секретная служба сообщила американцам о его местонахождении.
Однако Судан был неизведанной и враждебной территорией для ЦРУ- Оперативное управление ЦРУ, разведывательная деятельность которого сделала его притчей во языцех, послало в суданскую столицу группу чернокожих офицеров для проверки сирийских сведений. Они провели несколько недель, следя за Карлосом, и умудрились даже познакомиться с ним. Выпивая в армянском клубе, один из агентов ЦРУ прикарманил пустой стакан Карлоса, когда тот отвернулся.
Отпечатки пальцев с него были отправлены на экспертизу, после чего ЦРУ получило неопровержимые доказательства того, что человек, за которым велась слежка, был действительно Карлосом. Однако законы, препятствующие ЦРУ брать на себя обязанности правосудия, помешали американцам послать Карлосу взрывающиеся сигары или какие-нибудь подобные подношения, что однажды уже было сделано по отношению к Фиделю Кастро. Таким образом, настало время поставить обо всем в известность французов, которые после оказанной ими помощи во время войны в Персидском заливе более чем заслуживали такую услугу.
Для слежки за Карлосом ЦРУ наняло информатора с темным прошлым. Этим агентом оказался бывший террорист, участвовавший в середине 1980-х в организации двух взрывов в Европе (личность его так и осталась неизвестной). Среди пострадавших во время этих терактов были и американцы. Как объяснял Кларридж, пытавшийся двадцатью годами ранее нанять информатора для убийства Карлоса: “В шпионском деле иногда не приходится выбирать, с кем иметь дело; к несчастью, зачастую самой ценной информацией обладают самые отвратительные личности”.{398}
Суданская и французская разведка установили между собой неформальные связи еще задолго до приезда Карлоса в Хартум. Несмотря на положение отщепенца, которое занимал Судан, и вопреки неодобрительному отношению Вашингтона, французская ДГСЕ заключила в 1989 году соглашение, пообещав новому суданскому правительству помощь в войне с южными повстанцами.
Согласно этому договору, подписанному полковником Жаном-Клодом Мантионом, суданская армия получала право передвижения по коридору шириной в десять километров, который проходил через Центральную Африканскую Республику. Там полковник, носивший звание вице-короля, исполнял обяэанности специального советника при президенте Андре Колингба. В обмен на возможность с тыла обойти силы повстанцев Хартум обещал не распространять свой фундаменталистский крестовый поход на Центральную Африканскую Республику. Договор продолжал сохранять свою силу даже после того, как суданская армия умышленно сбила самолет, принадлежавший благотворительной организации “Врачи без границ”, и убила трех французских врачей, которые собирались работать на юге страны.
Верная своей традиции вторжения на территорию соперника, ДСТ также установила дружеские отношения со страной, которая находилась на границе исламского мира и черной Африки. Глава французской контрразведки Жак Фурне всегда считал, что лучше вести переговоры с дьяволом, чем вступать с ним в какие-либо другие отношения. “Я даже придумал поговорку, — чистосердечно признавался он: «Нет настоящих друзей, нет настоящих врагов, есть только общие интересы»”.{399}Для Франции Судан представлял непреходящий интерес, поскольку он граничил с Чадом и Центральной Африканской Республикой, которые входили в состав зоны влияния Парижа. Враждебное отношение к Судану американцев и англичан только подхлестывали установление более тесных контактов, которые после первых неуверенных шагов начали всемерно укрепляться.
И ДСТ, и ДГСЕ начали приглашать в Париж командный состав суданских разведывательных служб — управления военной разведки и службы внешней безопасности. ДСТ также взялось за обучение нескольких суданских офицеров, которых особенно интересовали средства связи. Французы снабжали их сведениями о последних разработках в этой области, а также поставляли оборудование, изготовленное во Франции. Чтобы не отстать от ДСТ, ДГСЕ предоставляло суданцам спутниковые фотографии позиций, удерживаемых повстанцами. Наводка ЦРУ относительно местонахождения Карлоса дала французам возможность использовать свои особые отношения с суданцами.
Для французской разведки не стояло вопроса о том, кто будет заниматься Карлосом. Выбор, естественно, пал на Филиппа Рондо, разведчика, который в 1970-х годах шел по его следу в Алжире, Колумбии и на Мальте и никогда не отступал от своей цели поймать его. Военный дебют Рондо в алжирской войне, на которую он попал после окончания престижной военной школы Сен-Сир, только подогрел его интерес к арабскому миру, который он унаследовал от своего отца, создавшего сирийскую полицию, когда страна находилась под французским мандатом. Обширные знания Рондо в области ближневосточных дел наряду с другими качествами обеспечили ему место в секретной службе Франции. Именно во время работы в Службе противодействия, занимавшейся наблюдением за пропалестинскими боевиками, и проснулся его интерес к Карлосу.
Однако карьера Рондо во французской разведке была неожиданно прервана. Вскоре после халтурной попытки задержать Карлоса в Алжире, против чего Рондо возражал по возвращении в Париж, он пережил тяжелейший удар: в 1977 году граф де Маренше уволил его из рядов С ДЕКЕ. Официальной причиной увольнения стало отсутствие Рондо в течение 48 часов на своем рабочем месте заместителя резидента во французском посольстве в Бухаресте. Однако, учитывая то, что этот эпизод имел место за 10 лет до этого, скорее всего Рондо стал жертвой интриг. В начале 1980-х годов Рондо обратился с просьбой о восстановлении к преемнику де Маренше Пьеру Мариону и получил отказ, отчасти объяснявшийся его репутацией среди ближайших сподвижников Мариона, которые опасались его независимости и едкого, язвительного остроумия. И лишь в 1984 году Рондо был реабилитирован.
Тем временем разведчик превратился в ученого. Рондо защитил докторскую диссертацию по политической социологии, опубликовал справочники по Сирии, Иордании и Ираку и написал статьи для “Всемирного исламского атласа” и французской энциклопедии. Через год после реабилитации он снова выступил в печати с очерком, озаглавленным “О правильном использовании специальных служб”, в котором, цитируя Джона Ле Карре наряду с другими авторами, защищал французскую разведку в тот самый момент, когда разгорался скандал, связанный с потоплением судна Гринпис “Rainbow Warrior”. Он утверждал, что тайные операции “соответствуют той внешней политике, которую они призваны поддерживать”.{400}
Шпион на все времена, служивший и при правых, и при левых, Рондо был настолько предан Франции, что писал название этой страны большими буквами и клялся, что возьмет всю ответственность на себя, если что-то сорвется: “Это неизбежный закон. Люди, подобные мне, ни при каких обстоятельствах не имеют права компрометировать свое правительство”.{401} И он тщательно избегал этого при выполнении целого ряда деликатных поручений. В 1982 году после взрыва в ресторане Голденберга президент Миттеран отправил его на переговоры с иракской разведкой, и Рондо добился высылки Абу Нидаля, с которым, как говорят, он лично встречался, из Багдада в Дамаск. Через десять лет в августе 1991 года, уже в должности советника министра обороны и генеральском звании, он спас жизнь генералу Мишелю Ауну, вытащив того из Бейрута, где сирийцы удерживали его в качестве заложника. Успехи Рондо вынудили ДСТ снова призвать его в свои ряды в 1993 году как единственного военного специалиста по улаживанию ближневосточных конфликтов. Согласно утверждению главы ДСТ, взявшего его обратно на службу, Рондо был “очень таинственной личностью, но у него баснословная визитная карточка — его арабские связи”.{402}
Однако ни одно из многочисленных увлечений Рондо не могло отвлечь его от Карлоса, и когда ДСТ обратилось к нему с просьбой о помощи, он принял это предложение без тени сомнений. Пятидесятисемилетний Рондо сложил свои вещи и вылетел в Хартум. Следя за Карлосом с безопасного расстояния, а однажды даже оказавшись с ним в одном кафе, Рондо выискивал любую возможность, которая могла бы быть им использована. Француз обратил внимание на то, что Карлос имел обыкновение оставлять Лану по вечерам дома одну и отправляться на поиски женского общества в ночные клубы, а также на бутылки виски, за которые он расплачивался новенькими деноминированными долларовыми купюрами. “Если бы я пил столько, сколько он, моя печень давно бы уже взорвалась", — позднее вспоминал Рондо. “Я старался держаться в тени, а для этого просто не надо было выделяться”. Не прошло для Рондо незамеченным и посещение Карлосом частной клиники, где он подвергся липосекции с целью удаления лишнего жира в области талии.