— Купили, — Таня одной рукой высоко подняла пакет с продуктами и помахала другой рукой.
— Ты что лыбишься, идиот? — сердито спросила Люся, когда они присели на скамейку в небольшом скверике неподалеку.
— Люська, ты чего? Мне повеситься теперь, что ли? Неприятности надо воспринимать с юмором. Правильно, Танька? — парень явно храбрился. — Может, это у меня защита такая. А это кто? Познакомь нас. — И он кивнул на Милу.
— А, это Мила, моя двоюродная сестра из Мурома. Мила, это Антон, как ты уже догадалась, мой парень, а вот это Арсений, его друг.
Арсений слегка склонил голову в дурашливом поклоне, глаза его не отрывались от Милы.
— Да, Арсений мой друг. Только в этот раз ему повезло больше, чем мне. Ему еще год учиться, а потом осенний призыв. — Антон криво улыбнулся. Всем стало очевидно, что он сильно переживает. Куда больше, чем хочет показать. — Ладно, давайте отметим. Танька, разливай.
— Может, не надо? Уже сколько дней отмечаем. Сейчас опять полное врачебное обследование будет, а ты пьяный.
— Да мы чисто символически. И вообще, думаешь, им выгодно меня в армию не брать? Главное, что я в наличии, остальное их не волнует.
Люся нервничала все больше и больше. Она молча налила себе стаканчик вина до самых краев и выпила одним махом.
— Говорят, всех сегодня в Балашиху повезут, — задумчиво сообщил Антон.
— Там нормально вроде, — заметил Арсений.
— Ну, что, Люська, будешь меня ждать? — Прозвучало это шутливо, но всем стало не по себе.
— Да миллион раз уже говорили на эту тему, что ты заладил? — с раздражением ответила девушка.
Мила сидела на скамейке, пила дешевое вино и чувствовала, что Арсений не отводит от нее взгляда. Пару раз она тоже взглянула на него тайком, но тут же натыкалась на его немигающие гипнотизирующие глаза. Это было и страшно, и возбуждающе интересно. В голове начинало шуметь, то ли от вина, то ли от присутствия этого человека. А он стоял, небрежно облокотившись о дерево, и ничего не говорил ей, только смотрел.
Потом Антона с Люсей оставили наедине — попрощаться — и отправились к метро. Таня спешила домой к мужу и, увидев свой автобус, наспех чмокнула Милу и кивнула Арсению:
— Поеду на этом, мне так быстрее. Проводишь Милку? Смотри мне…
— Провожу, — коротко ответил парень.
— Да не надо, я сама доберусь, — несмело запротестовала девушка. Ей было неловко и страшновато остаться с ним наедине.
— Не скромничай, пусть до самой двери проводит, — подмигнула ей Таня и прыгнула в автобус.
Арсений как будто и не особенно хотел провожать девушку, согласился лишь из вежливости и сейчас, скучая, поглядывал по сторонам. Мила удивилась и немного обиделась. «Сам за эти два часа чуть дырку во мне не проделал, все смотрел…» — с досадой подумала она.
— Пойдемте? — Арсений неопределенно повел рукой.
— Я вполне могу добраться сама. — Мила старалась, чтобы ее голос звучал спокойно.
— Ну уж нет. Я же обещал Тане, а обещания надо выполнять. — И он, подхватив ее под руку, чуть ли не потащил за собой. — А вы тут какими судьбами? — спросил он, после того как они несколько минут шли молча.
— У меня каникулы, вот я и приехала.
— И как вам Москва?
Он почему-то упорно обращался к ней на «вы», чем смущал еще больше. Но постепенно она освоилась и начала рассказывать про то, что видела, что ей понравилось, а что нет. Он внимательно слушал, не перебивая, потом начал рассказывать что-то свое, и девушка с удивлением поняла, что он интересный рассказчик. Время пролетело незаметно, и, как ей показалось, они очень быстро дошли до метро. Пора было прощаться.
— Вам ведь тоже придется идти в армию? — задала она волновавший ее вопрос.
— Мне грозит следующий осенний призыв. Вот, ходил, советовался. Совсем не хочется, если честно.
— И отсрочек нет? И способов никаких перенести?
— Пока не знаю. Я попытаюсь, конечно… Пока не знаю, как. Но это совершенно неважно. Скажите, вы очень торопитесь домой?
Мила растерянно молчала, не зная, что ответить. С одной стороны, домой не хотелось, но сказать об этом вот так прямо…
— Я понял. Значит, нет. Мы сейчас с вами пойдем в одно место. Вам там обязательно понравится.
В тот вечер Мила с непривычки выпила гораздо больше обычного, и шум в голове все усиливался, предметы кружились, расплывались перед глазами. А Арсений все подливал ей шампанского в бокал. В кафе, куда он ее привел, было много шумной, нетрезвой молодежи, но ее это не напрягало, наоборот, она поддавалась общему настроению какого-то ожесточенного веселья. Уже поздно вечером они подошли к ее дому, она открыла дверь подъезда, и тут он почти насильно схватил ее, привлек к себе и с силой впился губами в ее губы. Потом исчез в темноте, не прощаясь.
Мила, которую до этого клонило в сон, вдруг почувствовала себя удивительно трезвой и выспавшейся. Она лежала без сна чуть ли не до утра, глядя в потолок, наблюдая за причудливыми тенями качающихся деревьев, слушая загадочные шорохи на улице, и думала, вспоминала…
«А вдруг он исчезнет и больше никогда не появится? Конечно, я познакомилась с ним через Люсю и всегда смогу взять у нее номер его телефона, но самолюбие не позволит мне искать его. Тем более, если он не появится, значит, это не более чем развлечение с его стороны».
К утру она с ужасом поняла, что влюбилась, но подумать об этом как следует уже не успела, потому что вдруг разом провалилась в сон…
Тетя Наташа слышала, как прокралась в спальню, стараясь не шуметь, ее племянница, как беспокойно ворочалась она в постели, и уже предвкушала, как расскажет об этом своей сестре. О том, что ее собственная дочь Люся дома в эту ночь даже не появилась, она почему-то не думала.
А в двенадцать часов дня Арсений уже звонил в дверь, разом развеяв все Милины ночные страхи.
Миле нравился его характер, волевой, решительный, уверенный в себе. Несмотря на то что они общались всего несколько дней, девушка успела немного узнать его. Обычно он не спрашивал ее мнения, даже о мелочах, но она принимала это за ухаживание и заботу о ней. Ей казалось, что он оберегает ее от лишних трудностей, ненужных обязанностей, ведь выбирать — это тоже работа. И он делает ее за двоих, облегчая ей жизнь.
Если Арсений брал билеты в кино, то сам решал, на какой фильм они пойдут и какие места займут. Он же вставал в кассу, пока Мила прогуливалась где-нибудь в фойе и рассматривала афиши. На какой сеанс они идут, она узнавала только потом, но часто ей нравился его выбор.
— Есть элемент неожиданности… — шутила она.
Если они шли в кафе, то он сам выбирал столик, который нравился ему, заказывал еду. Ей казалось и это справедливым, ведь он угощал ее на свои деньги и имел право распоряжаться ими по своему усмотрению. А то, что ей не понравился салат или пирожное, она не показывала, боясь обидеть чересчур предупредительного кавалера.
«Мужчина должен решать за свою женщину все ее проблемы», — говорил он, а ей не хотелось спорить и производить впечатление склочного человека.
Но когда он пригласил ее домой, то наткнулся на невиданное сопротивление. Обычно покорная его воле, мягкая и уступчивая девушка отказалась наотрез, не помогали ни хитрости, ни уговоры.
Она сидела за столиком кафе напротив него, напряженная, полная решимости стоять на своем до конца, хотя на глазах ее уже проступили слезы, так жестко он с ней разговаривал и так давил на нее.
— Ты что же, думаешь, я хочу тебе плохого? Ты не доверяешь мне? — он как будто изумлялся и оскорблялся таким ее поведением, расценивая отказ как обиду.
Мила отрицательно покачала головой.
— Ну, хорошо, если нет, то я, пожалуй, приму твое решение. Я давить не буду. Просто сделаю выводы.
— Ну, зачем ты так? Ты же знаешь, что очень нравишься мне. Я бы не стала с тобой гулять, если бы это было не так, — с болью сказала девушка и подняла на парня глаза, полные слез. Но он, казалось, не слушал ее и по-прежнему был непреклонен:
— Тогда я сейчас просто уйду, и ты больше меня никогда не увидишь. Знаешь, почему я так сделаю? Думаешь, это обычная мужская уловка, шантаж… Все для того, чтобы затащить очередную дурочку в постель? Думай так, если хочешь, мне, видимо, тебя не переубедить. Но я смотрю на это иначе. Есть простая истина: если человек нравится, то нравится сразу. И любая девушка понимает это. И если я тебе нравлюсь, но ты мне не доверяешь, тогда о чем тут говорить? Или ты просто идешь на поводу каких-то дурацких предрассудков? Тогда это чистое притворство и игра, и с таким человеком мне тоже не по пути. Есть еще один вариант. Я тебе не нравлюсь, значит, ты мне целую неделю просто пудрила мозги. Ну что ж, я смирюсь, впредь буду умнее. Обидно, ведь ты мне стала очень дорога. Прощай.
Арсений поднялся из-за столика, вынул из кошелька купюру, презрительно кинул ее на стол и быстро вышел из кафе. Мила сидела несколько секунд неподвижно, не в силах пошевелиться, поверить, что это происходит с ней. Ее что — вот так бросили? Нет, не может этого быть. Ведь ей нравится Арсений…
Она выскочила из кафе. Сердце ее колотилось так, что грозило просто вырваться наружу. Ей казалось, что он не мог далеко уйти и она его сейчас догонит, но улица была пуста. Девушку охватило отчаянье, но тут кто-то сзади мягко обнял ее за плечи…
Он открыл дверь квартиры своим ключом.
— У тебя дома кто-нибудь есть? — спросила срывающимся шепотом Мила.
— Да, мать только.
Мила похолодела, ей вовсе не улыбалось знакомиться с родительницей Арсения.
— Но она не услышит, — он ободряюще улыбнулся и подтолкнул девушку в прихожую.
Но мама услышала. То ли она ждала сына у двери, то ли он слишком шумно ковырялся ключом в замке, но когда они тихонько вошли, в коридоре вдруг вспыхнул свет. Напротив них стояла женщина, кутавшаяся в теплую кофту. Она внимательно, с иронией наблюдала за ними. В глазах ее искрились смешинки.
— Что это вы крадетесь, как нашкодившие щенки? — усмехнулась она. — Проходите, гнать не буду.