— Все, что вы сказали, правда, синьор, — с достоинством ответил Марио, — но это не мешает мне быть патриотом. Это не мешает мне преданно любить славную Италию.
— Да? Какого черта ты тут мелешь про патриотизм?
— Великий Леонардо — самая выдающаяся личность в истории. Он гордость моей родины — но скажите, синьор, что будет думать мир об Италии, когда станет известно, что бессмертный Леонардо вот так продавался? Что скажут о нации, чей благороднейший художник тратил святой гений на… — его голос задрожал от душевной боли, — на средневековых проституток?
Машина с треском развалилась, взметнув облако искр. Пещера наполнилась дымом догорающего дерева.
Марио указал на выход.
— Вот и все, можно идти.
— Разве ты не собираешься нас убивать?
— Уже не нужно. Даже если у вас не хватит ума молчать, вам никто не поверит.
— Пожалуй, ты прав. — Я с новым интересом посмотрел на Марио. — А тебя не мучает сознание, что только что ты потерял шестьдесят миллионов долларов?
Марио пожал плечами.
— Между прочим, в связи с имевшими место событиями, если вы хотите вернуться в Милан на машине моей мамочки, вам придется доплатить небольшую сумму…
Задумчиво глядя на меня, Кэрол потягивала коктейль.
— Ты вел себя очень смело, несмотря на ружье.
— Невелика заслуга. Судя по всему, Сумасшедший Джулио никогда его не заряжал. — Я улыбнулся Кэрол через пламя свечи. — Ведь он не покупал даже батареек для фонарика.
— Все равно ты смелый. Я была поражена.
Так она вела себя весь ужин. Я напомнил Кэрол, что оставшаяся в Лос-Анджелесе картина сделает ее богатой женщиной, но и тогда ее странное поведение не изменилось. Очевидно, события прошедшего дня наложили свой отпечаток и теперь вызвали такую реакцию.
— Это кажется почти невозможным, — еле слышно проговорила она.
Я сжал ее руку.
— Постарайся забыть. Главное, что мы выбрались из пещеры в целости и…
— Я говорю о Моне Лизе, — перебила Кэрол. — Тот трюк, который она проделала со своей… м-м… своим реквизитом. Интересно, мне бы это удалось?
Я залпом допил бренди.
— Не сомневаюсь.
— Давай пойдем в мою комнату и убедимся, — неожиданно хриплым голосом произнесла Кэрол.
Я попытался глотнуть бренди из пустого стакана и едва не раздавил его зубами. Блеск в ее глазах говорил мне, что это не шутка.
Будучи истинным джентльменом, я не могу рассказать, как прошел остаток того вечера, но скажу вам одно: стоит мне увидеть репродукцию Моны Лизы и ее знаменитую улыбку, как я тоже начинаю улыбаться.