— А почему они становятся бездушными стервами? — очень мне не понравилось то, как парень отзывался о тех девушках, что когда-либо жили в этом сумасшедшем доме.
— У нас, у Соловьевых, у каждого свое проклятие, — поведал мне молодой человек. — И лучше я тебя предупрежу заранее, чтобы знала, чем тебе это грозит. Ты мне нравишься. На Соловьева-младшего не бросаешься, ведешь себя достойно, в истерики не впадаешь, разговариваешь с нами как с людьми, а не как с умалишенными… Классная ты, Ань. Может, действительно пригласишь переночевать?
— Перебьешься, — плюхнулась на кровать и жива осталась, что удивительно с этими Соловьевыми. — Ты хотел про проклятие рассказать.
— Оно у нас у всех разное и причины, почему появилось разные. Какое у других, не расскажу… Могу только про себя и так, немного про Сан Саныча-младшего, о чем смог догадаться. Интересно? — спросил меня Алекс.
— Интересно. Хоть и не верила я раньше в проклятия, сглаз и порчу… Придется теперь поверить. С такими-то неординарными личностями и не в такое поверишь, — вздохнула я, вспоминая голодный взгляд Соловьева-младшего. — Рассказывай.
— Я не знаю, что натворил Саша, что все его женщины превращаются в равнодушных к другим стерв. А я совершил два года назад глупость. Отказался от своей судьбы. Решил с самой судьбой поспорить. А в мире Темного Леса этого делать нельзя. И меня наказали, лишили моей судьбы. Вот и живу теперь непонятно как, не живу, существую. Скучно так жить… И узнать свою судьбу, даже если встречу, не смогу. Не помню я ее, хоть и видел. Есть ли лечение у этого, тоже не знаю… Я словно вижу кусочки мозаики, разрозненные и разбросанные там и сям, а собрать воедино не могу. Осколочный я стал, сам, разобранный на куски и ненастоящий… Так мне иногда кажется. Неприятное ощущение, надо тебе сказать. А Сашка, думаю, какой-нибудь колдунье сердце разбил, вот и прокляла она его. Не связывайся ты с ним, пожалуйста, — посмотрел он на меня просительно. — Не хочу, чтобы ты тоже превратилась в бездушную стерву. Ты мне такой нравишься. С приворотом, кстати, сильно получилось. Соловьев-старший жжет. Вовремя он тебе зелье подкинул. Я б раньше с удовольствием понаблюдал бы за тем, как Сан Саныч-младший за тобой бегать будет, а ты за ним… Но ты мне самому нравишься. Бросай его и выходи за меня замуж. И Соловьева-младшего попроси отворот сделать. Он сейчас любую твою просьбу выполнит. Будешь свободна как ветер.
— Я не понимаю, зачем ему, красивому, умному мужчине, все эти привороты и отвороты? — удивилась я. — Ведь девушки и так по нему сохнут.
— Наша пакостливая, Соловьевская натура виновата, — криво улыбнулся Алекс. — Не можем мы, чтобы просто и как у всех. Обязательно надо через ж… э, попу все сделать. Вот я сейчас пойду, погуляю… Народ попугаю, а то скучно. Составишь мне как-нибудь компанию? Обещаю, будет весело.
— Я подумаю над этим, — ответила уклончиво.
С этими Соловьевыми поди предугадай что завтра будет или через час, или через десять минут. Только хотела спросить Алекса про клыки, как он выскользнул за дверь… и нет его.
Я подумывала отдохнуть, когда заявился Шурик с книжкой, но без дяди Саши.
— Теть Ань, — заявил он с порога. — Ты обещала почитать.
— Давай сюда книжку, — не стала я спорить.
"Аленький цветочек" — гордо красовалось на обложке. Неплохая сказка, почитаем. Шурик устроился рядом со мной на кровати и слушал очень внимательно, не перебивая. А когда сказка закончилась, сказал:
— А я бы хотел быть таким чудовищем.
— Почему это? Чудовище пусть и доброе было, но его же все боялись, — с изумлением посмотрела на ребенка.
— Зато его красивая тетя любила и остров у него волшебный был, — мальчишка вздохнул. — А у меня нету. Вот у Соловьева-мертвого Темный Лес есть, только его никто туда не пускает. А у меня нету… Представь как здорово. Все страшные звери, все деревья и растения подчиняются тебе, делают то, что тебе захочется, притом по первому требованию.
Скелет после этих слов вылез из своего уголка и подошел к нам. Что он сказал Шурику, я не услышала, но мальчишка явно понял, так как ответил ему.
— Ну и что, что ответственный буду за всех, — выпятил губу мальчуган и задумался на мгновение. — Зато у меня силы будет много. А Соловьев-мертвый никому власть над лесом не хочет отдавать. Жадный очень, — скорчил рожицу скелету. — Я слышал как дядя Саша и дедушка жаловались на него.
— Обойдетесь, — влез в разговор кактус, до этого молчавший. — Таких дел натворите, дай вам всем только волю.
— А вот и не обойдемся! — вскочил с кровати Шурик. — Это наше наследство, а ты все никак не умрешь и нам его не передашь. Это неправильно.
— Шурик, — вскочила следом и попыталась успокоить ребенка. — Не в наследстве счастье, поверь мне.
— А в чем? — нахмурился мальчик и посмотрел на меня. — У меня никого нету, а так хотя бы звери всякие были.
— Ну, сейчас у тебя есть я. А кроме меня дядя Саша, дедушка, Алекс и даже Соловьев-мертвый, — усадила мальчугана и сама устроилась на кровати.
— Никому из них я не нужен, — обиженно заявило дитя. — Я все время один и один.
— Мне нужен, — улыбнулась я, понимая ребенка как никто, я тоже одинока и по большому счету никому не нужна.
— Правда? — спросил он меня недоверчиво.
— Правда, — и притянула мальчишку к себе, погладив при этом по голове.
— Хорошая ты, теть Ань, — сказал мне ребенок. — Не спи в комнате дяди Саши, пожалуйста. Ты потом плохая станешь и я буду по тебе скучать, когда ты умрешь.
— Позитивное будущее, — пробормотала я и более громко сказала. — Я не собираюсь умирать и ночевать в комнате дяди Саши тоже. Что вы все заладили про совместный сон? Будто в этой вселенной других мужчин нету, с которыми можно спать в одной комнате.
— Точно! Есть! Я есть! — Шурик снова подскочил и смотрел на меня радостными, блестящими глазами. — Ты можешь в моей комнате спать и мне больше не будет страшно. И дядя Саша не сможет тебя позвать к себе. Ты же уже будешь занята.
Возвела очи горе. Какие же они, эти Соловьевы… даже не знаю какое слово подобрать.
— Я буду спать в своей комнате, — твердо ответила тут же скисшему мальчугану. — А вот сказки читать и играть с тобой, согласна. Только ежиков и зеленку, пожалуйста, мне больше не подсовывай, договорились?
— Договорились, — повеселел Шурик. — Не буду ежиков и зеленку. Теть Ань, а ты сходишь со мной в Темный Лес?
— Одна я не решусь, наверное, — передернула плечами при воспоминании о зеленых глазах за деревьями.
— А ты не одна будешь, а со мной. Мы еще Соловьева-мертвого с собой возьмем, только никому об этом не расскажем, а то нас ругать будут. Его в Темном Лесу все-все слушаются. Вот увидишь. И мы сможем навестить ежиков, — предложение шалуна звучало бы заманчиво, если бы пережитый за дверью страх не был бы для меня так силен в прошлый раз.
А так не особо и тянуло глядеть на зеленые глаза вблизи.
— Давай так, отложим пока прогулку. Я подумаю и скажу тебе завтра утром, пойдем мы туда или нет, — решила предложить компромисс, в надежде на то, что к утру случится что-нибудь и ребенок забудет про прогулку.
Правда, настойчивый он, как и все Соловьевы. Мала вероятность того, что забудет про мое обещание. Тогда стоит за оставшееся до утра время придумать убедительную причину для отказа.
— Хорошо, отложим, — вздохнул мальчуган и спросил. — Теть Ань, а чем ты заниматься будешь до вечера?
— Отдыхать, наверное, буду. Тело ноет, упала я сегодня, сильно ударилась.
— Ой, а хочешь я тебя полечу? — предложил Шурик.
— Не нужно, — довериться юному эскулапу я не рискнула. — Просто полежу и отдохну, завтра уже как новенькая буду. Правда, сначала душ приму, а то так и не смыла спирт с волос, после твоих экспериментов с зеленкой. И как тебе такое вообще в голову пришло?
— Я вообще придумчивый. Хожу и все время что-нибудь придумываю, — довольно поведал мне ребенок и спросил. — А можно я с тобой побуду? Я буду вести себя тихо-тихо, как мышка. Ты сможешь отдохнуть. Только за игрушками схожу. Можно, теть Ань?
— Можно, — умоляющий взгляд синих глаз оказал на меня магическое воздействие и я со вздохом согласилась. — Только договариваемся, вести себя будешь, действительно тихо как мышка. Хорошо?
— Хорошо, — просиял мальчишка и побежал к двери. — Я сейчас. Я мигом… Только автобус возьму, и лошадку…
— Бери, — великодушно разрешила я и поднялась с кровати. — А я пока в душ схожу, смою с себя грязь.
Но нашим мирным посиделкам не суждено было состояться. Только-только Шурик втащил коробку с игрушками, в которую положил не только автобус и лошадку, но и кучу всякой всячины, которую, подозреваю, собирался показать мне… Только-только я расположилась в кресле, собираясь вместо отдыха, все-таки посвятить время тому, чтобы поболтать с мальчуганом, как где-то в коридоре раздалось громкое:
— Это что за стерва в этом притоне развелась? Покажите мне ее! Я-то с ней разберусь!
Так, голос женский, громкий, с визгливыми нотками. И равен он, чует мое сердце, очередной порции неприятностей.
— Ой, тетя Лена! — втянул голову в плечи Шурка.
— Ты ее боишься? — удивилась я, до этого была твердо уверена, что мальчишку напугать просто нечем.
Сам кого угодно запугает и доведет до инфаркта шалостями.
— Знаешь, как она громко кричит? — сморщил нос ребенок и глянул на меня несчастными синими глазами. — Я уже пробовал перец, соль в чае и кнопки на стуле. Ничего не помогает.
Звучало так, будто он тараканов в доме пытался вывести, праведник. Только крыльев не хватает и будет вылитый ангел.
— А просто поговорить ты не пробовал? — спросила осторожно, стараясь не показывать, как меня насмешили его слова.
— А с ней нельзя говорить. Только прятаться можно, — вздохнуло дитя не по детски и поднялось с кресла, располагавшегося напротив моего. — Как появляется, сразу надо кричать: «Атас!» и убегать. Она очень плохая.
— Даже захотелось посмотреть, кто это тебя так напугал, — встала с кресла и направилась к двери.