Кис некоторое время задумчиво стоял посреди лестничной площадки. Эти пятна ему очень не нравились. Разговор с Верой со всей очевидностью придется строить иначе… Если не отложить совсем. Нет, не отложить, – ну и что, что Вера пьяна? Может, будет только разговорчивей. Надобно срочно выяснить у нее происхождение окровавленных вещей.
За дверью Лучниковой что-то стукнуло, и Кис очнулся. Должно быть, нетрезвая женщина задела какой-нибудь стул… Пора к ней наведаться. Но оставался еще один предмет, выпавший из сумки Веры, – тот самый, который он не смог разглядеть. И Алексей повернулся вправо, к лестнице…
У нижней ступеньки следующего пролета поблескивал небольшой хромированный пистолет.
Кис так и сел на ступеньку. Это была аккуратная и даже элегантная «беретта». Прихватив пистолет за дуло носовым платком, он осторожно опустил его во внутренний карман.
Строго говоря, это было уже не его дело. Строго говоря, ему следовало бы позвать ребят с Петровки. И еще строже говоря, лучше всего прямо сейчас…
Он не успел додумать, что было бы лучше всего предпринять в данный момент, потому что до него донесся сдавленный крик.
Верин крик.
Кис подскочил как ужаленный и кинулся к двери.
И услышал тихий, очень тихий мужской голос. Спокойный и жесткий.
И рука Алексея, уже устремившаяся к кнопочке звонка, застыла на полпути. В кармане у него лежали ключи от Вериной квартиры. А замок защелкнулся только на одну «собачку», Алексей слышал. И не лучше ли будет…
Он осторожно вставил ключ, еще осторожней повернул его и спустя мгновение оказался в темной прихожей.
– Пустите, – услышал он сердитый голос Веры, – пустите меня! Там холодно, я не хочу!
Кис подкрался к двери в комнату.
Вера была перекинута через подоконник, и какой-то мужчина в черном пальто и маске пытался столкнуть ее вниз. Вера изо всех сил вцепилась за край карниза и капризно хныкала, словно речь шла о детской игре: «Там холодно, я туда не хочу…»
Алексей не очень понял, как ему удалось сделать такой бросок, но он его сделал: разбежавшись на два шага, пролетел по воздуху чуть не от порога комнаты к окну и приземлился прямо за спиной у мужчины, хватаясь за его пальто и опрокидывая его на себя. Мужчина рухнул на Киса, увлекая за собой Веру. Получился гамбургер из трех человек с бандитом в качестве стейка. Кис оказался в самом низу, полностью нейтрализованный, и, как днем в «Макдоналдсе», от этого гамбургера тоже почувствовал изжогу.
Мужчина в маске спихнул Веру с себя и, резво вскочив на ноги, бросился к двери. Освобожденный от груды тел, Кис не менее резво кинулся за маской. Эта сволочь, выскочив на лестничную площадку, сообразила захлопнуть за собой дверь, и несколько крошечных секунд, в которые Кис заново ее распахивал, ему сильно испортили дело: на площадке уже открывались двери лифта.
Из лифта вышел какой-то мужчина. Бандит буквально поднырнул за его спину, и через мгновение лифт уже заскрипел, уезжая. Кис с разбегу врезался в растерявшегося незнакомца, перекрывавшего детективу подступ к лифту.
– …
Одарив мужчину непечатным выражением, Кис бросился на лестницу. Но тут же замер, машинально приметив, что человек, вышедший из лифта, исчез в Вериной квартире.
– …
Кис скакнул обратно наверх и вломился в квартиру.
Посторонний мужчина
Виктор не знал, как защитить Веру. От нее страшно было на шаг отойти – хоть работу бросай.
Но работу он бросить не мог. Все, что он мог сделать, – это быть рядом до и после.
Вот и сейчас, закончив смену – сегодня пришлось выйти вечером, – он торопливо шагал к дому на Соколе. Поднял, уже привычно, взгляд на ее окна.
И похолодел: окно было раскрыто настежь.
Как вскочил в лифт – уже не помнил; как на него налетел на площадке какой-то мужчина – едва заметил; как ворвался в настежь раскрытую дверь ее квартиры – уже не чувствовал.
У распахнутого окна, на полу, лежала Вера.
Кинулся, закрыл окно. Склонился к Вере. Кажется, без сознания. Но жива.
И в тот же момент оказался в стальном замке сильной мужской руки, обвившейся вокруг его шеи, а лопатки ощутили твердое, жесткое, круглое прикосновение.
– Спокойно, голубчик, – проговорил сзади него мужской голос, – не дергайся. А то эта штучка может нечаянно выстрелить в результате неосторожного движения… Понял? Руки вверх! – приказал голос.
Виктор повиновался. Обвивавшая шею рука ослабла, и он получил толчок в спину.
– Не двигаться. Ручки обратно пожалуйте, вверх то есть. Так, хорошо. Теперь медленно поворачиваемся. Медленно, я сказал!
Виктор, задрав руки, неловко повернулся лицом к мужчине.
Мужчина был среднего роста, худощав, и Виктор даже удивился – шея его до сих пор помнила стальной замок его руки, никогда бы не подумал… Темные, коротко остриженные волосы с первой проседью на висках, странный, мягкий взгляд, никак не вязавшийся с бандитским поведением.
– Документы при себе?
Виктор потянулся за паспортом во внутренний карман куртки.
– Стоп! – прикрикнул незнакомец. – Одной рукой, вторую не опускать. И медленно, медленно вынимаем… Так, хорошо, паспорт. Кидаем – одной рукой.
Он поймал паспорт на лету, не сводя глаз и дула пистолета с Виктора. Вытянул перед собой таким образом, чтобы и Виктор, и паспорт, и пистолет были рядом в поле зрения.
– «Коваленко Виктор Григорьевич, 1953 года рождения…» И что вы тут делаете, Виктор Григорьевич?
«Да он наверняка из милиции!» – вдруг догадался Виктор.
– Вы из милиции? – спросил он с облегчением.
– Не совсем… Руки! Не опускать!
– Я… Я друг Веры. Я врач. Вот пришел с работы, хотел посмотреть, как она, а тут вы… и окно…
– Она в обмороке, по-моему. Посмотрите.
– Я, собственно, этим и занимался… А руки… Можно опустить?
– Да. Но помните, что у меня пистолет.
Виктор, покосившись на означенный предмет, нагнулся. Приподнял веко: суженные, точечные зрачки.
Вера была не в обмороке, Вера спала. И разбудить ее было невозможно. Виктор оголил руку: так и есть, следы укола. Значит, «Женя» снова наведался…
Кис уже сидел в кресле, все еще сжимая пистолет и зорко наблюдая за движениями Виктора.
– Кто вы? – спросил Виктор, разогнувшись.
– Частный детектив. Но милиция тоже сейчас прибудет, не волнуйтесь.
– Да я, собственно, и не волнуюсь… Уберите вашу пушку, она вам ни к чему: я действительно друг Веры и врач…
Кис велел Виктору сесть и, поглядывая на него, набрал на мобильном номер: «Серега, срочно выезжай, Лучникову пытались убить!»
– Что? Что вы сказали? Веру пытались убить?!
– Вытолкнуть из окна.
– Кто?!
– Он забыл представиться, невоспитанный.
– Уж не тот ли, который ворвался в лифт?
– Вполне возможно.
– А, черт! Знал бы я! Я бы его сцапал!
– «Бы-бы»! Если бы у моей тети были яйца, то она была бы моим дядей! – процитировал Кис любимое выражение друга-француза Реми. – Лучше скажите, что с Верой?
– Ей опять вкололи наркотик!
– Что значит «опять»?!
Виктор перенес Веру на постель, и следующие десять минут Кис с глубочайшим вниманием слушал историю о слежке, звонке из «Мелитополя», о «коллеге» и странной потере памяти…
– Нет, это невероятно! – забегал детектив, дослушав до конца. – Ну объясните мне, как же можно было об этом умолчать?! Почему вы следователю не сообщили? Почему она мне сразу не рассказала?! – стенал он.
Еще через пять минут милиция наводнила комнату. Ирина Львовна и Роман час назад были застрелены из пистолета 9-го калибра. Очень возможно, что из той самой «беретты», которая лежала во внутреннем кармане у Алексея и которую Кису пришлось вытащить и предъявить следствию. Соседи слышали выстрелы, видели Веру, выходившую из квартиры убитых. Перчатки Веры были в крови, ее шуба с подозрительным пятном на рукаве валялась на полу, ее дверь стерегли окровавленные статуэтки…
Кис и Виктор давали по очереди показания. Вера, провалившаяся в наркотический сон, была глуха и нема и не ведала, что ей грозит арест по подозрению в убийстве.
На кухне нашли записку, написанную разъезжающимся почерком: «Я их убила и ухожу из жизни. Будьте все прокляты».
– Это спектакль! – пытался объяснить Кис. – Свяжитесь с Петровкой, это часть одного и того же дела по изнасилованиям!
– Без вас знаем, что нам делать, – огрызнулся в ответ капитан.
– Да поймите же вы, это постановка, это мизансцена! Ей вкололи наркотик и привели на место преступления! Иначе зачем бы ее пытались выбросить в окно? Она однажды пыталась выброситься, пресса историю расписала, и преступники на этом и сыграли! Ее подставили на роль убийцы, а затем собирались инсценировать самоубийство!
– Воображение у вас… Детективы бы лучше писали! Доказательства есть?
– Но попытка вытолкнуть ее в окно – разве не доказательство?
– Нет, – отрезал капитан. – Ее видели на месте преступления, два человека убиты из ее пистолета, у нее повсюду следы крови, я уверен, что жертв.
– У нее никогда не было пистолета! – почти кричал Виктор.
– А вы ей кто? Вы муж? Вы с ней тридцать лет прожили, чтобы знать, что у нее есть, а чего нет?
– Но, послушайте, она же, как вы утверждаете, застрелила двоих из пистолета. Пистолет рук не пачкает, не нож ведь! Кровь на перчатках объясняется только одним: кто-то ей намеренно выпачкал руки! – вторил Виктору Кис.
– Стоит ли искать логику в действиях женщины, находящейся в наркотическом опьянении? Сделаем анализ, посмотрим, чем она балуется.
– Она не «балуется»! Ей вкололи! Она никогда не была наркоманкой! – молил Виктор быть услышанным.
– Есть такой наркотик, который приводит человека в гипнотическое состояние, он даже называется так – «рогипнол»! – пытался объяснить Алексей. – Под его действием можно заставить человека сделать все, что угодно! А потом он к тому же еще и забудет, что сделал!
– Доказательства?
– Ампулы нет, – горячился Кис. – Если бы сама – ампула бы нашлась!